Холоная Стена или империя с маленькой буквы
Шрифт:
Павел встал с постели и подошел к кровати Дмитрия. На прикроватной тумбочке, рядом с телевизором лежали журналы с кроссвордами, а между ними затесался один белый лист бумаги. Павел аккуратно вытащил его и обомлел. Это был его портрет, а ниже надпись — «розыск». По всей видимости, Дмитрий, который периодически ходит курить на первый этаж, содрал это объявление с больничной информационной доски и принес в палату показать Олегу.
Павел держал в руке бумажку и в оцепенении смотрел на свою фотографию. Фото было сделано вокзальной камерой наблюдения, было размазанным, но то, что человек на портрете был узнаваем, можно не сомневаться.
Вдруг послышались шаги по коридору. Павел мигом всунул листок на место и отступил к своей кровати. Но обошлось,
Нужно что-то делать. Павел не сомневался, что Олежка уже донес про Павла куда следует. Значит, времени у него осталось очень мало. Он кинулся к шкафу-купе. Скинув больничную пижаму, натянул на себя свою одежду, ботинки, подхватил рюкзак и выглянул в коридор. Справа в вестибюле он заметил сидящих в креслах Олега и Дмитрия. Они о чем-то мило беседовали. Чтобы выйти к центральной лестнице, ведущей вниз, нужно было пройти мимо них. Если он это сделает, Олег, без сомнения, поднимет шум, и прибежит охрана. Тут он вспомнил, что гуляя по ночам больничными коридорами, он обнаружил «пожарный выход», который находился в самом тупике коридора, в обратной стороне от вестибюля. Дверь на лестницу «пожарного выхода», судя по висевшему навесному замку, должна была быть закрытой. Но на самом деле, замок висел для антуража, дверь не была запертой, и некоторые медсестры в ночное дежурство втихаря выбегали сюда покурить.
Павел дождался, пока в коридоре никого не будет и выскочил с палаты. Добежал до «пожарной» двери, толкнул ее. Дверь оказалась закрытой! Павел растерялся. При более близком рассмотрении замка, он определил, что дверь была заперта изнутри. Через щель старой деревянной рамы Павел разглядел навесную щеколду, с помощью которой и была заперта дверь. Кто это додумался закрывать «запасной выход» изнутри?!
Щеколду можно было достать сквозь щель чем-то тонким и длинным. Павел вспомнил про свой новый нож. Он полез в карман куртки, и с ужасом не обнаружил его там! Он судорожно начал осматривать все карманы, потом залез в рюкзак, перерыл его, ножа не было! От отчаяния Павел прижался к стене и попытался собраться с мыслями. Нож он не мог потерять, значит, его из куртки вытащили. Куртка была в палате, в шкафу. Олег! Только он мог это сделать! Ах, он, сволочь! Павел оставил рюкзак возле запертой двери и побежал назад в палату. Снова проскочил никем незамеченным и бросился к шкафу. Здесь оставались висеть огромная куртка Олега, и куртка Дмитрия поменьше. Он перепотрошил карманы куртки, ничего не нашел. Проверил, на всякий случай, карманы Дмитрия. То же самое. Затем он принялся за кровать Олега. Скинув на пол простынь и одеяла, пересмотрел матрац. Потом скинул и его, и осмотрел пространство под матрацем. Ножа здесь не было. Он бросился к тумбочке. Наверху тумбочки стояла закатанная трехлитровая полная банка томатного сока, который громила очень любил, пустая грязная чашка и журнал «Крокодил». Павел открыл тумбочку. Лекарства, остатки бутербродов, туалетная бумага и личные вещи валялись вперемешку одной беспорядочной кучей. Павел вытряхнул это все на пол, ножа там тоже не оказалось.
— Ты куда-то собрался? Не это ли ищешь, ботаник?
Павел развернулся на голос. В дверях стоял «человек-свинья» и, пощелкивая лезвием, игрался легендарным, дорогим и неимоверно редким Пашиным «Spyderco».
— Он тебе все равно в тюрьме не пригодится, яйцеголовый, — с ехидной улыбкой промолвил Олежка.
Павел, не отрываясь, смотрел на то, как жирные потные пальцы играются его вещью.
— Олег, тебе кто-нибудь говорил, что ты придурок?
— Что?
— Нет? Тогда слушай. «Придурок», это слишком по-доброму. Ты самовлюбленный безмозглый дармоед и жирное тупое быдло!
— Что!?
— Вместо мозгов у тебя холодец, а сам ты трусливая и перекормленная свиноматка!
— Что-о!!?
Олег расставил руки и ринулся на Павла. Павлу это было и нужно. Конечно, он ужасно рисковал, дразня Олега, который мог пришибить одним щелчком. Но нужно было заманить его вглубь комнаты, подальше от дверей.
Павел пятился, Олег с налитыми кровью глазами двигался на обидчика. Вдруг Павел во что-то уперся. Это была тумбочка Олега. Павел стоял вполоборота, и, не спуская глаз с верзилы, смог руками нащупать банку с соком. И как только неповоротливый «человек-свинья» оказался рядом с ним, Павел со всей силы, с первобытным наслаждением заехал тяжелой банкой в лоб Олежке. Стеклянная банка разлетелась в дребезги, все вокруг окрасилось цветом томатов, но Олег продолжал стоять, как стоял. Только спустя пару секунд глаза культуриста закатились, он выронил нож и сам, с глухим стуком, завалился на пол. Павел стряхнул с себя красные капли сока (или крови), подобрал нож и ринулся к выходу. В голове была одна мысль: «Только бы никто не услышал!»
На счастье, никто не обратил внимание на звон бьющегося стекла, и Павел благополучно добрался до двери «пожарного выхода». С помощью ножа он поддел щеколду, нырнул за дверь и снова ее закрыл. По больничной лестнице спустился на первый этаж. Тяжелая дверь, ведущая на улицу, была заперта на ключ. Павел поднялся на второй этаж, в хирургическое отделение. Выйдя в коридор хирургии, он быстрым шагом пошел к центральной лестнице.
— Что вы здесь делаете, в верхней одежде? — услышал Павел голос за спиной.
Он обернулся, грозная санитарка безжалостно сверлила его взглядом.
— Я посетитель. Я уже ухожу, извините!
Не слушая возмущение женщины, парень побежал дальше. На самом выходе из отделения на лестницу, он чуть не столкнулся лицом к лицу с Дмитрием, подымающимся по ступенькам вверх с перекура. Павел вовремя остановился перед стеклянной дверью, Дмитрий его не заметил. Вдруг Павел увидел, что за Дмитрием поднимаются еще трое полицейских. Павел затаился и подождал пока они пройдут. После выскочил, бегом добрался до центрального выхода и очутился на улице. Не выбирая направления, побежал, куда глаза глядят. Он жалел только об одном, что не успел поблагодарить своего врача. И ему было очень жаль, что из-за него у Владимира Ивановича теперь начнутся неприятности…
Последнюю бутылку водки Павел отдал за проезд до Волгограда водителю-дальнобойщику. Тот с радостью согласился взять его с собой, когда увидел, что предлагал Павел, и всю дорогу благодарно травил байки и анекдоты. Павел слушал вполуха, и, в основном, дремал. На подъезде к Волгограду, водитель высадил Павла на автобусной остановке, пожелал ему удачи и поехал дальше. Павел дождался автобуса, доехал до центра, там выяснил, как добраться по нужному ему адресу, и направился в гости к Сан Санычу.
— А говорил, что через пять дней приедешь! — произнес невысокий пенсионер в смешном цветастом жилете, пропуская Павла в свою квартиру.
— Рад познакомиться с вами, Сан Саныч, — проговорил Павел, снимая куртку в прихожей, — так сложились обстоятельства, что пришлось приехать раньше.
— Проходи, проходи.
Сан Саныч был похож на Джузеппе, друга папы Карло из детского советского фильма «Приключения Буратино». Такой же круглолицый, взлохмаченный и суетливый.
Гостеприимный хозяин усадил гостя сразу за стол. С дороги Павел был голоден, поэтому и не возражал. О делах заговорили только после обеда. Павел рассказал об Аркадии Ивановиче, об их дружбе, вечерних посиделках, поведал, как его арестовали. Рассказал о своих злоключениях, о том, почему ему пришлось податься в бега.
— Да, не весело, — вздохнул Сан Саныч.
— Теперь ваша очередь рассказывать, — предложил Павел.
Сан Саныч снова вздохнул и налил себе еще чая.
— Ты знаешь, что такое Стена?
— Ну, как бы знаю… в общем.
— Тебе Аркадий Иванович ничего не рассказывал?
— Про Стену? Конечно, мы с ним обсуждали и Стену, и все, что с ней связано, но без деталей.
— Я тебе расскажу, мой друг. Я понял, что Аркадий тебе ничего такого не рассказывал. Думаю, что он держал тебя в неведении, так как опасался. Эти знания опасны, для того, кто ими владеет, так и для близких.