Хопалонг приходит на помощь
Шрифт:
Несколько раз за ночь он просыпался и каждый раз видел огни на Браши-Кнолл — огни, которые могли быть только сигналами… Но кому?
Эвенас наблюдал, как последний из гостей поднимается в свой номер. Он уже принял решение — дальше откладывать нельзя. Когда-то он заявил Хопалонгу, что непременно разбогатеет, и притом в самое ближайшее время. Это время пришло.
Оглядевшись, Эвенас опустился на колени возле тайника, однако медлил. Нет, не стоит… А впрочем… Он снял зеленое защитное стекло и положил его на стол позади прилавка; затем вынул из ящика двухствольный крупнокалиберный револьвер и опустил его в карман пальто.
Эвенас вышел на улицу и, обогнув гостиницу, направился к конюшне. Едва он вскочил на лошадь, как его охватили сомнения. Полковник обладает железной волей, и доказательство тому — вся его жизнь; кто ему не подчинится, того ждут большие неприятности. Но неужели Тредвей решится? Ведь сейчас здесь Кэссиди и Синди Блэр. Эвенас прекрасно понимал, что полковник куда лучше его владеет оружием, поэтому пошел на хитрость. В вестибюле гостиницы он подобрал старую Газету, свернул ее трубочкой и проделал в нужном месте отверстие для пальца. Развернув газету, он вложил в нее револьвер и снова свернул. Теперь он спокойно мог нести этот вполне невинный газетный сверток, держа при этом палец на спусковом крючке.
Но несмотря на тщательные приготовления, уверенность начала покидать его. Эвенас вспоминал лицо полковника — волевой подбородок, холодные глаза… Сам же он далеко не смельчак — на этот счет он не питал иллюзий.
Дорога в этот час была пустынной; он не встретил ни одной живой души.
Вот появились огни «Бокс Т»; приглядываясь к ним, Эвенас придерживал одной рукой шляпу. В бараке, где жили работники, тоже горел свет. А он-то надеялся, что работников на ранчо не будет. Из амбара вышел человек, вскочил на лошадь и умчался прочь. Облизывая пересохшие губы, Эвенас смотрел на освещенные окна. Наконец-то пришел долгожданный миг. Он ждал его больше года. А после — привольная жизнь! Ко ему понадобится все его мужество, чтобы встретиться с Тредвеем лицом к лицу. Стиснув зубы, Эвенас двинулся вперед, сжимая правой рукой револьвер в газете и держа палец на спусковом крючке. Он дал себе слово, что разбогатеет, и он его сдержит. Направив лошадь вниз, по склону холма, он не сводил глаз с дома. Ему было страшно. Соскочив с лошади, Эвенас привязал ее к перилам, подошел к двери. С минуту постоял, пытаясь унять волнение, и поднял руку — постучать. В освещенном окне он видел Тредвея; тот сидел за столом и что-то писал. Эвенас осторожно подергал ручку двери. Дверь легко поддалась, открылась.
Его сапоги неслышно ступали по великолепному индейскому ковру; Эвенас пересек прихожую, направляясь к кабинету. У двери он остановился, собираясь с духом. Тредвей вздрогнул, поднял голову, ощутив чье-то присутствие.
Дверь открылась, и полковник увидел своего клерка, болезненно бледного, взволнованного.
— Чего тебе? Кто тебя впустил?
— Я… просто вошел. — Эвенас уставился на Тредвея, спокойного и самоуверенного. В душе у Эвенаса вспыхнула ненависть — ненависть к надменному жестокому хозяину. Тредвей — вор и убийца, а какое спокойствие, какая самоуверенность!
Но он нарушит это спокойствие. Теперь он, Эвенас, будет боссом. Эта мысль наполнила его душу торжеством. Он сделал шаг вперед — сверток в правой руке — и произнес:
— Тредвей, мне нужно пять тысяч долларов сейчас и двадцать тысяч к концу недели.
Глаза Тредвея сузились. С того мгновения, как он увидел этого позднего визитера, он задавал себе вопрос: «Что ему надо?» Этот человек — мелкий воришка, и если не следить за ним, то вполне мог стянуть несколько монет из кассы или какую-нибудь мелочевку из номера гостиницы. Но шантаж, угрозы — для этого он слишком мелок. На губах Тредвея заиграла улыбка, ироничная улыбка, так как Тредвей вдруг вспомнил, что, помимо краденых неподписанных банкнотов, у него в доме найдется долларов триста — не более.
Эта улыбка привела Эвенаса в замешательство, вызвав новую вспышку гнева. Он поднял руку с газетным свертком, и Тредвей впервые обратил на него внимание. И тотчас понял, что ему грозит. Понял — и усмехнулся. Эвенас напоминал ему подрастающего котенка, который задирает старого кота.
— Я не шучу! — Злость придала Эвенасу смелости. Он сделал еще несколько шагов вперед. — Мне нужны пять тысяч долларов. И немедленно!
— Но ты забыл сообщить мне, — спокойно произнес Тредвей, не отрывая ледяного взгляда от лица Эвенаса, — что я получу взамен этих пяти тысяч? И почему я должен их тебе дать? Ведь это вымогательство, не так ли?
— Называй как хочешь. — Эвенас ухмыльнулся. — Я знаю, кто ты. Я знаю и про Мелфорда и про «ПМ». Этого будет достаточно для того, чтобы тебя повесили. Меня не интересуют твои дела. Мне нужны деньги.
— Понятно, — усмехнулся Тредвей. Неужели этот придурок вообразил, что у него получится? Но сам факт, что кто-то вздумал шантажировать его, Тредвея… — И что я получу взамен? — Он снова усмехнулся.
Эвенас пожал плечами.
— Я не скажу Льюису то, что знаю. И Хопалонгу Кэссиди не скажу.
При упоминании Кэссиди глаза Тредвея сверкнули.
— Так ты и его знаешь?
— Весь город знает, кто он. Но только я знаю, кто такой Пайк Тауне.
— Пайк Тауне? — Тредвей впервые слышал это имя. На лице его появилось озадаченное выражение.
— Пайк Тауне помогает Кэссиди в зарослях. И еще с ними Риг Тейлор.
— Ты сказал, что знаешь, кто он. Ну и что? Он меня не интересует. — Тредвей не сводил взгляда с Эвенаса. Он решил, что убьет клерка, хотя и не сразу. Ему хотелось, чтобы тот понял все безрассудство своего поступка и пожалел о том, что надумал явиться сюда. А потом его можно пристрелить.
— Не интересует? Так я и поверил, — усмехнулся Эвенас. — Пайк Тауне — это Бен Харди.
— Что? — Глаза Тредвея округлились. — Да ты сошел с ума! Бен Харди был убит… — И тут он понял, что выдал себя. Он откинулся на спинку стула, рука его легла на рукоять кольта в кобуре, висевшей с внутренней стороны стола.
— Нет, его не убили. — Эвенас навалился на стол. — Он жив. Бен Харди жив, и он знает, кто ты. Как ты думаешь, о чем он с тобой хочет потолковать?
Лицо Тредвея оставалось непроницаемым, однако мозг его лихорадочно работал. Неужели и в самом деле Харди? И вдруг сомнения его развеялись. Ну да, конечно, Бен! А с ним шутки плохи… Уж если он вернулся сюда, то не без причины. И он работает с Кэссиди! Что бы это могло значить?
— Живей, полковник! — крикнул Эвенас. — Мне нужны деньги. Улики против тебя я припрятал в надежном месте, они очень пригодятся Кэссиди и Льюису, Не говоря уже о Харди.
Теперь уже уверенный в успехе своего предприятия, Эвенас все же трусил. Почему он так боится этого человека? Впрочем, чего его бояться? Ведь он припер его к стенке…
— Ладно, — кивнул Тредвей. — Но пяти тысяч у меня здесь нет. Ты разве не допускаешь такого?
Эвенас действительно об этом не подумал. И сейчас ругал себя последними словами — свалять такого дурака! Он был уверен, что, когда приедет к Тредвею, ему никто не помешает. Но что у Тредвея не окажется денег…