Хорош в постели
Шрифт:
– Я ЕГО УБЬЮ!
– Давно бы уже убила и заткнулась, – пробурчала Габби, сдвинув ближе к переносице очки с толстыми, в дюйм, стеклами.
Бетси снова вскочила, руки у меня дрожали, внезапно драже рассыпалось по полу, захрустело под роликами моего стула.
– Мне надо бежать, – бросила я Саманте и отключила связь. – Все в порядке, – успокоила я Бетси.
Она бросила на меня тревожный взгляд, потом ретировалась.
Номер Брюса я набрала правильно лишь с третьей попытки, а когда его ровный, спокойный голос сообщил мне, что в данный момент
– Хорош в постели, это ж надо, – изрекла я. – Я должна позвонить его редактору. Это ложная реклама. Я хочу спросить, проверили ли они его рекомендации? Мне вот никто не звонил.
– В тебе говорит злость, – услышала я в ответ. С тех пор как она начала встречаться со своим инструктором по йоге, ее постоянно тянуло на философию.
– Поклонник женщин в теле. – Я чувствовала, как под веками накапливаются слезы. – Как он мог так со мной поступить?
– Ты прочитала все?
– Только начало.
– Может, и хватит?
– Дальше больше? Саманта вздохнула.
– Ты действительно хочешь знать?
– Нет. Да. Нет. – Я ждала. Саманта ждала. – Да. Скажи мне. Опять вздох.
– Он называет тебя... похожей на Левински.
– В смысле моего тела или умения делать минет? – Я попыталась рассмеяться, но с губ сорвалось сдавленное рыдание.
– И он возвращается и возвращается к твоим... сейчас найду. Твоим «габаритам».
– О Господи!
– Написал, что ты сдобная, – добавила Саманта. – И saftig [1] . Это ведь не ругательство?
1
Сочная, ядреная (нем).
– Господи, за все время, пока мы были вместе, он ничего подобного ни разу не сказал.
– Ты его бросила. Он на тебя разозлился.
– Я его не бросала! – воскликнула я. – Мы просто прервали наши отношения! И он согласился, что это хорошая идея!
– А что еще он мог сделать? – спросила Саманта. – Ты говоришь: «Думаю, нам надо какое-то время пожить врозь», и он или соглашается с тобой и уходит, сохраняя хоть какие-то остатки собственного достоинства, или умоляет тебя не покидать его и выглядит жалким. Он выбрал остатки достоинства.
Я пробежалась руками по каштановым, длиной до подбородка, волосам и попыталась прикинуть нанесенный урон. Кто еще видел статью? Кто еще знает, что К. – это я? Брюс показывал статью своим друзьям? Моя сестра видела ее? И/или, не дай Бог, моя мать?
– Я должна бежать, – вновь повторила я Саманте. Положила наушники на стол, встала, оглядела зал новостей редакции «Филадельфия икзэминер»: десятки людей, в основном средних лет, в большинстве белых, работающих на компьютерах или толпящихся у телевизоров, наблюдая, что передает в эфир Си-эн-эн.
– Кто-нибудь знает, где в этом штате я могу достать пистолет? – обратилась я ко всем и к каждому.
– Мы занимаемся серийными убийцами, – первым ответил Ларри, редактор отдела городских новостей, невысокий, бородатый, с вечным недоумением на лице, который все воспринимал абсолютно серьезно. – И я думаю, что законы у нас более чем мягкие.
– Оружие можно купить только через две недели после подачи заявки, – вставил один из спортивных репортеров.
– Это могут сделать лишь те, кто старше двадцати пяти, – поправила его ассистент ведущего рубрики «Срочно в номер».
– Ты путаешь покупку оружия с арендой автомобиля, – пренебрежительно бросил «спортсмен».
– Мы поручимся за тебя, Кэнни, – заверил меня Ларри. – Ты торопишься?
– Скорее да, чем нет. – Я села, снова встала, – В Пенсильвании существует смертная казнь, не так ли?
– Мы же занимаемся серийными убийцами, – без улыбки ответил Ларри. – А, не важно. – Я села и вновь позвонила Саманте. – Знаешь что? Я не собираюсь его убивать. Смерть для него слишком хороша.
– Как скажешь, – ответила верная Саманта.
– Пойдешь со мной вечером? Мы устроим ему засаду на автостоянке.
– И что потом?
– До вечера что-нибудь придумаю, – решительно ответила я.
С Брюсом Губерманом я познакомилась на вечеринке, имевшей место быть, как мне уже казалось, в жизни другого человека, а не моей собственной. Никогда раньше мне не доводилось встречать парня, который сразу же пригласил бы меня на свидание. Всякий раз приходилось пускать в ход ставший уже стандартным план: сломить сопротивление остроумием, обаянием, обычно и домашним обедом, в котором солировала кошерная курица, приготовленная с чесноком и розмарином. С Брюсом курица не потребовалась. С Брюсом все прошло куда легче.
Я расположилась в углу гостиной, откуда видела всю комнату и могла быстро добраться до горячего соуса с артишоками. Я имитировала подругу жизни моей матери Таню, пытающуюся есть лапку аляскинского королевского краба с загипсованной рукой. Поэтому Брюс впервые попался мне на глаза, когда одну руку я прижимала к груди, будто она висела на перевязи, и, широко раскрыв рот и изогнув шею, пыталась высосать воображаемое мясо из воображаемой лапки. Я как раз добралась до того места, когда воображаемая лапка залезла мне в правую ноздрю, и, думаю, измазала щеку в артишоковом соусе, когда в гостиную вошел Брюс. Высокий, загорелый, с маленькой бородкой, русыми волосами, забранными в конский хвост, и добрыми карими глазами.
– Э... простите меня, вы в порядке? Мои брови взлетели вверх.
– Безусловно.
– Я просто подумал, что вы... – Он не договорил, но голос мне понравился: мягкий, и в нем проскальзывали пронзительные нотки.
– Странная?
– Я видел, как у человека случился инсульт, – пояснил он. – И начиналось все точно так же.
Вот тут моя подруга Брианна пришла в себя. Отсмеявшись, она вытерла глаза и схватила Брюса за руку.
– Брюс, это Кэнни. – Она имитировала одну нашу знакомую.