Хорош в постели
Шрифт:
– Но ребенок… это все меняет.
– А, вы тоже прочитали ту брошюру? – Я подтянула колени к груди. – После того как мы разбежались... после того как умер его отец, когда я чувствовала себя такой несчастной и хотела, чтобы Брюс вернулся, мои друзья не уставали твердить мне: «Ты сама порвала с ним – наверное, не без причины». И я знаю, что это правда. Глубоко в душе я сознаю, что мы, видимо, не созданы для того, чтобы прожить вместе остаток наших дней. Так что вина скорее всего моя... Я хочу сказать, у меня есть целая теория насчет моего отца, моих родителей и насчет того, почему я не доверяю любви. Вот я и
– А может, он действительно вам не пара. В медицинской школе нас учили: когда слышите стук копыт...
– ...не оглядывайтесь в поисках зебр. Он улыбнулся:
– В вашей медицинской школе тоже так говорили? Я покачала головой:
– Нет. Мой отец – врач. И он частенько пускал в ход эту поговорку. Но я не знаю, может, на этот именно раз пробегала зебра. Мне очень недостает Брюса, я ужасно горевала, узнав, что он с другой, и я думаю, что сама упустила свой шанс... возможно, он – моя любовь на всю жизнь, возможно, именно его судьба прочила мне в мужья. – Я шумно сглотнула, горло сжалось, когда я произносила это слово. – Но теперь...
– Что теперь?
– Мне все равно его недостает. – Я покачала головой, испытывая отвращение к собственной жалкости. – Меня преследует эта мысль. Но сейчас я не могу позволить себе роскошь сидеть и надеяться на его возвращение. Я должна думать о себе, думать о ребенке, готовиться к его появлению на свет.
Я посмотрела на доктора. Он снял очки и внимательно наблюдал за мной.
– Могу я задать вам вопрос? – спросила я. Он кивнул.
– Мне нужно мнение мужчины. У вас есть дети?
– Нет, насколько мне... я хочу сказать, нет.
– Видите, вы собирались сказать: «Нет, насколько мне известно». Ведь так?
– Да, но успел поправиться. Почти успел.
– Ладно. Итак, детей нет. А как бы вы восприняли такой вариант: вы были с какой-то девушкой, потом расстались с ней, и тут она приходит и говорит: «Отгадай, какой у меня сюрприз? Я хожу с твоим ребенком». Хотелось бы вам вообще узнать об этом?
– Если речь идет конкретно обо мне, – задумчиво ответил он, – то да. Я хотел бы знать. Я хотел бы принять участие в жизни ребенка.
– Даже если бы вы больше не хотели иметь ничего общего с его матерью?
– Я думаю, каждый ребенок имеет право иметь двух родителей, как бы ни складывались их отношения, даже если они живут отдельно. Вырасти в этом мире – тяжелая работа. Я думаю, детям нужна любая помощь, какую они могут получить.
Конечно же, я хотела услышать другое. Я хотела услышать: «Ты с этим справишься, Кэнни! Ты сможешь все сделать сама!»
Если уж наши с Брюсом пути окончательно разошлись, а тому были доказательства, я хотела заверений в том, что ребенку вполне достаточно одного любящего родителя.
– Так вы думаете, я должна ему сказать?
– Будь это я, я бы хотел, чтобы мне сказали. Но как бы вы ни поступили, как бы он ни отреагировал, принять окончательное решение можете только вы. А что такого ужасного может случиться?
– Брюс и его мать могут подать на меня в суд, чтобы получить опеку над ребенком.
– Кто-то что-то такое рассказывал в ток-шоу Опры?
– Салли Джесси, – кивнула я. Стало холоднее. Я закуталась в халат.
– Знаете, кого вы мне напоминаете? – спросил он.
– Если скажете, что Джейнин Гарофало [53] , я спрыгну с крыши, – предупредила я. – Все говорили мне об этом.
– Нет.
– Вашу мать?
– Не мою мать.
– Того парня в ток-шоу Джерри Спрингера? Такого толстого, что санитарам пришлось пробивать дыру в стене дома, чтобы вынести его на улицу.
Доктор К. улыбался и изо всех сил старался сдержать улыбку.
– Я серьезно.
– Ладно, так кого?
– Мою сестру.
– О... – Я думала с минуту. – Она... – И замолчала, не зная, что хотела спросить. Она толстая? Она веселая? Ее накачал бывший бойфренд?
53
Гарофало, Джейнин (р. 1964) – популярная комедийная актриса, активно высмеивающая американский «женский стандарт», обратившая свои недостатки (в частности, избыточный вес) в достоинства.
– Вы на нее чем-то похожи. – Доктор К. протянул руку, кончиками пальцев едва не коснулся моего лица. – Такие же щечки, и улыбка такая же.
Я спросила первое, что пришло в голову:
– Она была старше или моложе?
– Старше. – Он смотрел прямо перед собой. – Она умерла, когда мне было девять.
– О, извините.
– Многие мои пациенты хотят знать, почему я занимаюсь именно этим направлением медицины. Конечно, очевидной связи нет. Я не женщина, у меня никогда не было проблем с весом...
– Это точно. Постучите по дереву, чтоб и дальше не было, – предложила я. – Так ваша сестра была... толстой?
– Нет, в принципе нет. Но ей казалось, что у нее избыточный вес, и это сводило ее с ума. – Я видела только половину его лица, он горько улыбнулся. – Она всегда сидела на каких-то диетах... на этой неделе – крутые яйца, на следующей – арбузы.
– У нее возникли проблемы с желудком?
– Нет. Просто развился невроз на почве еды. Она попала в автомобильную катастрофу... и погибла. Я помню, как родители уехали в больницу, и долгое время никто не говорил мне, что происходит. Наконец тетя, сестра матери, зашла в мою комнату и сказала, что Кэти на небесах и мне не надо печалиться, потому что небеса – прекрасное место, где ты получаешь все, чего тебе хочется. Я, бывало, думал, что на небесах полным-полно шоколадных тортов «Пища дьявола», мороженого, ветчины и вафель... всего того, что хотелось съесть Кэти, от чего она всегда отказывалась. – Он повернулся ко мне. – Глупо, не так ли?
– Нет. Нет, на самом деле именно так я и представляю себе небеса. – Едва эти слова сорвались с моих губ, как я пожалела об этом. А вдруг он подумает, что я насмехаюсь над его бедной сестрой?
– Вы еврейка, не так ли?
– Да.
– Я тоже. То есть наполовину. Мой отец – еврей. Но нас не воспитывали в еврейских традициях. – Он с любопытством взглянул на меня. – Евреи верят в небеса?
– Нет... об этом речь не идет. – Я попыталась вспомнить уроки еврейской школы. – Ты умираешь, а потом как бы... засыпаешь, кажется, так. Жизни после жизни нет. Только сон. А когда придет Мессия, все вновь оживут.