Хороший человек

Сахнов Евгений

– Не дергайся, тебе говорят! – рявкнул Мэтью и с силой рванул ящик двумя руками на себя.

Он дернул так сильно, что повалился на спину, держа в руках ящик, в котором остался застрявший ботинок. Еще секунду он, лежа, смотрел на освобожденную босую ногу Чарли. Тот еле встал на колени и склонился над ящиком, пытаясь достать из него свой ботинок.

– Ты с ума сошел, оставь! – крикнул Мэт, хватая Чарли за воротник и таща его в сторону окопа. Тот бросил ящик и рванул вслед за товарищем.

Они отбежали метров на двадцать, как вдруг оставленный ящик с ботинком внутри разлетелся в щепки от взрыва бомбы. БА-АМ! Ударная волна врезалась им в спины горячим воздухом.

Добежав,

они друг за другом прыгнули в узкий окоп и прижались к стене. БА-АМ! Всех присыпало землей. Тяжело и громко дыша, они посмотрели друг на друга широко открытыми глазами. «Спасибо», – почти беззвучно проговорил Чарли. В ответ Мэт кивнул. В окоп запрыгивало еще больше солдат, те, кому не хватало места у стены, садились на корточки в проходе прямо в лужи грязи.

К Мэтью полностью вернулся слух, теперь он отчетливо слышал взрывы, гомон солдат, ругательства и молитвы. Все сливалось в единый гул. «Всем пригнуться и не высовываться!», «Помогите раненым!», «Санитар!» – кричали вокруг.

Сидя в засыпанном землей окопе спиной к стене и быстро, тяжело дыша, Мэт смотрел на свои грязные дрожащие ладони и чувствовал такой сильный, такой первобытный страх, какого не ощущал никогда в жизни.

Он мог умереть. Так просто погибнуть в одночасье от любого из десятков снарядов, которые разрывались вокруг него и убивали других солдат. Он все еще может умереть, если бомба попадет в окоп. Тогда им всем конец. От этих мыслей он стал злиться, сам не понимая, на что именно. На эту войну, которая идет уже четыре года, на того, кто запускает в них эти бомбы, на Чарли, из-за которого они чуть не погибли. «Проклятье, да это же нечестно, что я им сделал?!» – думал он. Эти немцы даже не видят тех, кого убивают своей артиллерией, у этих нелюдей нет никакого достоинства и чести.

Он чувствовал какую-то вселенскую несправедливость в том, чтобы погибнуть и при этом даже не увидеть своего убийцу. Как будто за всех уже все кто-то порешал, а тебя не спросили. Как так можно? Тот немецкий солдат, что запускает в них эти снаряды, не видит, в кого они летят и кого убивают.

Его руки задрожали еще сильнее, и тогда он стал их растирать, как будто хотел добыть огонь с помощью палочки. Но это не помогло, и вскоре дрожь охватила все его тело. Даже зубы застучали. Он ничего не мог с собой поделать, мысли о несправедливости и возможности скорой гибели в любой момент еще больше разгоняли холодный и колючий страх по его телу.

Пытаясь успокоиться и обдумать все происходящее, Мэтью подметил, его так и не посетила мысль о том, что он зря пошел на войну. «Не зря, – думал он. – Надо положить этому злу конец во что бы то ни стало». Он сделает все, что от него потребуется, чтобы его страна – великая империя – победила в этой гнусной войне, защитила своих союзников и наказала виновных.

От этих мыслей Мэт немного успокоился. Осознание того, что он причастен к чему-то великому и справедливому, придало ему уверенности. Как и многие молодые парни, которые призвались на войну, он чувствовал себя героем. Он представлял, что именно он приведет свою страну к победе и именно его героические действия ознаменуют конец войны.

Сейчас, сидя в окопе, пережив бомбежку, в то время как возле него гибли солдаты, он еще больше поверил в свое предназначение закончить эту войну.

Он вспомнил ссору со своим отцом прямо перед тем, как сбежал из поместья несколько месяцев назад, чтобы записаться в добровольцы на фронт. Его отец – лорд Генри Аллистер – не понимал старшего сына и отказывался слушать. Считал, что на войне не место его образованному сыну, который вот-вот должен был поступить в престижный колледж, как и все его одногодки, а после стать адвокатом в солидной

фирме его друзей. Отец считал, что война – это дело других. Как он не понимает, что нельзя отсиживаться дома, пока твою собственную страну бомбит враг, пока гибнут ни в чем не повинные люди, пока родина нуждается в солдатах, а союзники – в защите! Отец не понимает, что Англии уготовлена роль освободить Европу от немецких захватчиков и оккупантов. Это не просто роль, а ее священный долг! Как можно было отсиживаться дома после всего того, что произошло с Англией, Европой и всем миром за четыре года этой войны?!

Газеты вот уже несколько лет пестрели заголовками о том, что Англия защищает своих союзников – те страны, которые не в силах за себя постоять, нуждаются в помощи. Мэт хранил листовки и журналы с призывом записаться в ряды английской армии, собранные за четыре года. Он собирал их на улице, в магазинах и везде, где их раздавали, и дома тайком от родителей изучал их, рассматривал рисунки, перечитывал слоганы и призывы. За несколько лет у него скопилась внушительная стопка. Отец нашел пачку этих листовок у Мэтью в комнате, пока тот был на занятиях, и очень сильно разозлился на старшего сына. Та ссора окончательно убедила Мэта сделать то, что он тайком планировал уже давно.

Мэту вспомнилась его последняя встреча со своими друзьями, как раз за несколько дней до их ссоры с отцом, когда тот нашел листовки. Все, как и сам Мэтью – дети лордов, судей, парламентариев, наследники больших состояний и сильных фамилий. Они собрались в гостях у одного из друзей, в имении его родителей, которое представляло собой небольшой дворец. К тому моменту Мэт уже несколько месяцев обдумывал возможность записаться в добровольцы на фронт. Ни с кем из друзей он не делился своей идеей и мыслями по этому поводу. Он был уверен, что им это просто было не интересно. Они либо не интересовались политикой и войной, либо цитировали мнения своих родителей относительно этих событий, не всегда понимая даже смысл слов.

Вот и в тот раз они сидели за большим столом, все разодетые по последнему слову моды, пили чай, и соревновались в престижности университетов и колледжей, в которые их отравят родители. Кто-то жаловался, что на день рождения ему подарили лошадь не совсем той породы, что он ожидал, кто-то хвастался, рассказывая в деталях об очередной победе на любовном фронте, а по факту еще одном разбитом сердце какой-нибудь молодой девушки. Мэт сидел молча, не участвуя ни в одной из бесед и думал, что в этот самый момент его страна веден войну и где-то сейчас идёт бой и гибнут люди. Мэт считал, что он и его друзья это будущее нации. Через какое-то время именно они должны будут решать судьбы людей, принимая судьбоносные решения. Он считал, что такова их участь.

Мэтью злила поверхностность и примитивность некоторых его друзей. Судьба родины их интересовала меньше чем одежа, украшения и еда на завтрак. Именно поэтому Мэт не хотел делиться с ними своими идеями и мыслями. Находясь тогда среди своих друзей, слушая их разговоры, он окончательно решил для себя, что не может просто сидеть и рассуждать о такой откровенной ерунде, решил, что точно пойдет на фронт, чего бы ему это не стоило.

Сейчас Мэтью вспоминал, как плакала мама и Колин – его младший пятнадцатилетний брат, когда они с отцом кричали друг на друга и когда Мэт объявил, что собирается уйти на фронт, что его возраст позволяет ему сделать это. Отец тогда просто рассвирепел и даже грозился переломать ему ноги, если тот не образумится. Он готов был на все, лишь бы Мэтью остался дома. Но Мэт уже все для себя решил. Тупое упрямство отца и его нежелание считаться с мнением сына только раззадоривали Мэта, и он спорил с еще большей силой.