Хосе Ризаль
Шрифт:
Создание и укрепление филиппинской буржуазно-помещичьей верхушки сопровождается ростом и собственной интеллигенции. Имущие классы филиппинского общества впервые получают наряду с испанцами доступ в монашеские коллегии и манильский университет св. Фомы. Многие богатые филиппинцы, не довольствуясь узко клерикальным образованием своих сыновей в колониальных школах, посылают их за границу. Здесь филиппинская молодежь получает возможность приобщиться к либеральным идеям передового общества и знакомиться с революционным движением Европы XIX века.
Первые представители филиппинской интеллигенции — метисы, выходцы из буржуазно-помещичьих, полуфеодальных и бюрократических слоев, впервые выступают с робкими требованиями реформ.
Кровно связанная с колонизаторами и находящаяся в привилегированном положении по сравнению с основной массой
На первых порах филиппинская интеллигенция, выступая с требованиями реформ, мечтает лишь об уравнении филиппинского населения с колонизаторами-испанцами, о распространении на Филиппины испанского законодательства. Даже отсталый политический строй испанской метрополии кажется филиппинцам заманчивым. Выступления филиппинской и испанской интеллигенции на островах перекликаются с прогрессивным движением в самой Испании.
Еще в начале XIX века, во время борьбы Испании против наполеоновских войск, филиппинец Варела, публикуя памфлет, в котором призывает Филиппины поддержать «своего короля Фердинанда VII», настаивает вместе с тем на уравнении в правах филиппинцев и испанцев, на праве архипелага посылать своих делегатов в испанские кортесы (парламент).
В 1812 году либеральные кортесы испанской революции принимают буржуазную конституцию. В ней впервые свободному населению заокеанских владений Испании предоставляются равные с населением метрополии права. В принятии конституции участвует и первый депутат от Филиппин в испанских кортесах купец-испанец Рей, выбранный в 1810 году пятью «выборщиками» (генерал-губернатором, архиепископом и тремя самыми именитыми представителями филиппинских испанцев). Обнародованную на Филиппинах конституцию 1812 года верхушка метисов и филиппинцев воспринимает как заманчивое обещание равного с испанцами участия в управлении и эксплуатации колоний. Широкие трудовые массы понимают конституцию как отмену бесплатных барщинных повинностей в пользу колонизаторов, с радостью слышат о реформе суда, об упразднении инквизиции.
Но прежде чем новая конституция успела как-нибудь сказаться на колониальной политике Испании на Филиппинах, она была упразднена в самой метрополии. Возвращение на испанский престол Фердинанда VII означало торжество реакции и в Испании и в колониях. Во время разгула реакции на Филиппинах преследованиям подверглись даже умеренные и верноподданные проповедники реформ, как Варела, Рохас, Хуго и другие. Но преследования не могли остановить нараставших требований реформ, так же как реакционная экономическая политика Испании не остановила роста национальной буржуазии. На фоне углубляющейся стихийной борьбы масс формируются требования интеллигенции, которую в XIX веке представляют наряду с метисами значительно более, широкие слои филиппинцев. Стихийные вооруженные восстания филиппинского народа вспыхивают повсеместно. Они вызываются различными поводами, но в основе всех их лежит общий протест против колониальной эксплуатации и произвола, против непосильных налогов, национального угнетения.
Отмена конституции 1812 года и возвращение к принудительному труду вызывают массовые восстания в провинции Илокос. Народные массы поднимаются против правительства и помещиков. Восставший народ осаждает окружные центры. На площадях пылают костры из земельных реестров и налоговых книг. Крестьяне жгут и грабят имения помещиков. Колониальные власти с большим трудом подавили восстание при помощи гражданской гвардии и регулярных войск. В 1820 году во время холерной эпидемии волна восстаний охватывает ряд провинций. В 1821 году на острове Себу народ восстает против жестокой эксплуатации монахов, непрерывно повышавших арендную плату и налагавших непосильные повинности. В 1823 году в Маниле возникает заговор, вызванный недовольством офицеров-метисов и испанских резидентов. Испанская монархия, напутанная национально-освободительным движением и отпадением своих американских колоний, не доверяет даже филиппинским испанцам. Правительство начинает назначать офицеров и чиновников непосредственно из Испании и заменять ими уроженцев Филиппин. Во главе заговора становится офицер Андрее Навалес, в восстание вовлечено более восьмисот туземных солдат. Восставшие захватывают большую часть Манилы, губернаторский дворец. Движение было подавлено, и «зачинщики» казнены на Багумбаянском поле.
В 1844 году на острове Негрбе восстало крестьянское население, доведенное до отчаяния непосильным барщинным трудом на землях испанского губернатора. Губернатор был убит восставшими, но вооруженная экспедиция регулярных войск подавила движение.
Очень часто крестьянские движения принимали форму религиозного сектантства. В сороковых годах филиппинец Аполинорио де ла Крус пытался вступить в один из монашеских орденов, но испанские монахи никогда не допускали филиппинцев в свой круг. В 1840 году де ла Крус организует в родной провинции Тайабос религиозную общину из филиппинцев, но церковные власти не хотят ее признать. Гонения монахов делают Аполинорио де ла Крус главой мятежной секты. Его проповеди привлекают сотни последователей из провинций Лагуна, Тайабос, Батангас. Только после регулярной осады испанским войскам удалось захватить церковь и укрепления мятежников. Сотни крестьян погибли в сражении, а сам Аполинорио де ла Крус был казнен. Откликом на его казнь явилась неудачная попытка восстания в Маниле.
Религиозные движения, отражавшие протест трудовых масс против колониальной эксплуатации и угнетения, часто окрашивались в мистические краски. В конце восьмидесятых годов возникает секта Палаан («красные»), названная так по цвету одежды ее сторонников. Члены секты верят в свою неуязвимость, и безоружными нападают на гражданскую гвардию и отряды испанских войск. Колониальным властям не удается полностью искоренить эту секту, приверженцы ее скрываются в лесах и неприступных горных районах.
На этом этапе развития национально-освободительного движения туземное филиппинское духовенство играет заметную роль, выступая против испанских монашеских орденов. Представляя буржуазно-интеллигентские слои филиппинского народа и вместе с буржуазией требуя реформ, филиппинские священники имели особые причины для борьбы с монахами. Их толкает на это невозможность получить хороший церковный приход и стремление испанских монахов отнять даже те немногие приходы, которые священникам-филиппинцам и метисам удалось отстоять.
Отдельные генерал-губернаторы не раз пытались ограничить роль монашеских орденов, превратившихся из опоры и агентуры испанского абсолютизма в подлинных хозяев колонии. Бывали даже попытки лишить испанских монахов должностей приходских священников, кончавшиеся столь же неудачно, как и другие мероприятия, ограничивавшие влияние монашеских орденов.
В 1774 году генерал-губернатору Симону де Анда удалось добиться королевского указа, по которому все приходы, по мере освобождения в них вакансий, должны были переходить к «нерегулярному» духовенству. Для подготовки приходских священников из филиппинцев была открыта семинария в Маниле. В результате число священников-филиппинцев стало быстро возрастать, но они не могли получить приходов, а если и получали, то лишь самые бедные и незначительные. К тому же монашеским орденам очень скоро удалось добиться отмены королевского указа. В середине XIX Века из 792 приходов лишь в 181 приходскими священниками были не монахи, а метисы и филиппинцы.
Разумеется, филиппинские священники были далеки от каких-нибудь революционных требований. Они добивались только уравнения в правах с испанскими монахами и получения приходов. Но непосредственная связь священников-туземцев с народными массами, веками воспитанными в суеверии и религиозном дурмане, придавала их борьбе за свои кастовые выгоды гораздо более широкий характер. Противоречия интересов между всесильными монахами-колонизаторами и обойденными священниками-филиппинцами толкали последних на самую резкую критику деятельности монашеских орденов. Эта борьба за приходы для филиппинских священников против испанских монахов объективно превращалась в движение против иностранной эксплуатации вообще. В лице восьмидесятипятилетнего старика Гомеса и образованных молодых патеров Бургоса и Замора филиппинское духовенство получило лидеров, сумевших сделать эту борьбу очень популярной среди широких масс.