Хоть в СМЕРШ, хоть в штрафбат! Оружие Возмездия
Шрифт:
За период проведения «Березино» с сентября 44-го по февраль 1945 года немцы совершили в советский тыл свыше тридцати самолето-вылетов. Было выброшено двадцать агентов-парашютистов, тринадцать радиостанций, более двухсот грузовых парашютов с большим количеством оружия, боеприпасов, медикаментов и даже советских денег (на сумму 1 миллион 700 тысяч рублей). Таким образом, деятельность абверкоманды-103 и подразделений Скорцени из «замка Фриденталь», действовавших на направлении удара войск маршалов Жукова и Конева, была существенным образом
Когда Громов вкратце проинформировал Дубовцева по лжеокруженцам, тот заметил:
– Немцы считают отряд Шерхорна хорошей базой для заброски своих агентов – моя группа далеко не последняя, в ближайшее время ожидается еще несколько аналогичных перебросок.
– Кстати, – поинтересовался генерал, – тебя надолго к нам забросили? Ты ведь у них старший группы?
– Старший четверки, товарищ генерал.
– Да что ты все «товарищ генерал»! Обращайся по имени-отчеству. Надеюсь, еще не забыл?– Никак нет. Что касается моего задания, Василий Петрович, оно связано с длительными оседаниями в нашем тылу – поближе к Москве.– Стратеги, мать твою!.. – выругался Громов. – Они еще и на длительное оседание забрасывают! Не понимают, сволочи, что войне скоро конец?! Что скажете, капитан?
– Есть у меня на этот счет некоторые соображения…
– Вот и отлично! Свои соображения изложишь на бумаге, чуть позже – как и цель своего теперешнего задания. А также все, что «накопал» у немцев и не успел передать в шифровках. Но сначала о главном, Иван Григорьевич: ты должен вернуться к немцам.
– Когда вернуться?
– Уже через несколько часов. Этим же самолетом.
– То есть как вернуться?! – разволновался Дубовцев. – Товарищ генерал, Василий Петрович, я же не могу так просто вернуться назад, не выполнив задания!
– Погоди, капитан, не горячись и не гони лошадей! Мы все продумали. И поверь: решение о твоем возвращении далось руководству очень нелегко. Мы ведь понимаем, полтора года в логове зверя – это больше чем подвиг. Но ты, Иван, нужен сейчас там. Очень нужен.
Помолчали. Генерал прекрасно понимал душевное состояние разведчика. Очутиться среди своих и вдруг узнать, что уже через несколько часов предстоит возвращаться в тыл врага – такие «зигзаги» судьбы явно не для слабонервных!
– Полковник Фролов, твой непосредственный куратор, шлет тебе огромный привет, – первым нарушил молчание Громов. – Он сейчас в госпитале с воспалением легких. Вот, велел передать – сказал, твои любимые.
Генерал достал из кармана шинели и протянул Дубовцеву пачку папирос «Казбек».
– Ну, Иван Ильич! – оживился Валет. – Не забыл мои вкусы! Спасибо ему – пусть побыстрее выздоравливает! Не возражаете, если я закурю?
– Конечно. Кури, Иван Григорьевич. Соскучился по нашему куреву?
– Еще как! С немецким эрцаз-табаком не сравнить. А вы что же, товарищ генерал? Не курите?
– Вроде того… Бросил. Тебе еще один привет – от твоего связного Федора.
–
Несмотря на острую нехватку времени, Громов минут десять беседовал с разведчиком, казалось бы, на отвлеченные темы: вспоминали общих знакомых, Москву. Генерал понимал – это как воздух необходимо человеку, долгое время оторванному от своих.
– Это тоже тебе, – протянул он Ивану стопку писем-треугольников, – от мамы.
Дубовцев цепким профессиональным взглядом быстро просмотрел письма (их было около двух десятков), отложил в сторону и тихо сказал:
– Спасибо вам, товарищ генерал. Не забываете мою старушку.
– За мать не волнуйся. Ты ей черкни короткое письмецо. Я отправлю.
Громов глянул на часы:
– Ну что – пора приниматься за дело. Первое: относительно твоей недавней поездки в Австрию, в учебно-тренировочный лагерь абвера в местечке… из головы вылетело… Обер…
– Обервальтерсдорф. Это недалеко от Вены.
– Так вот… Руководство в Москве крайне заинтересовали сведения по «Зондерштабу-Р» и «Русской объединенной разведшколе» во главе с генералом Хольмстоном – об этом ты сообщал в последней шифровке из Берлина.
– В Австрии мне удалось склонить к сотрудничеству бывшего резидента «Зондерштаба-Р» в Белоруссии Игоря Соболева…
По ходу беседы Громов достал из стоящего рядом с ним на лавке портфеля тетрадь с вопросами, а также большой блокнот с откидными листами, в котором быстро делал какие-то записи.
– Все это подробно изложишь в отчете, – заметил генерал. – Теперь следующее: расскажи-ка о своей декабрьской командировке в Латвию. Меня интересует твой напарник, лейтенант Хольт – он же Яковлев.
Дубовцев удивленно взглянул на Громова, и тот спросил:
– Не ожидал, что заведу разговор об этом субъекте?
– А знаете, Василий Петрович, как раз наоборот. Ожидал. Тогда, в Лиепае, он нас фактически спас.
– Да, знаю. Твой связной Федор подробно обо всем доложил. Вот поэтому я и начал этот разговор…
Не менее получаса разведчики обсуждали комплекс вопросов, так или иначе связанных с личностью Яковлева. Дубовцев поведал о своих впечатлениях, а генерал рассказал о таинственной тетради профессора Зайцева.
– Я уполномочен принять то или иное решение непосредственно здесь, после беседы с тобой, – задумчиво рассуждал Громов. – Руководство в Москве склоняется к силовому варианту: использовать Яковлева «втемную». Иными словами – выследить и захватить вместе с тетрадью.
– А если упустите? Поверьте, Василий Петрович, он – матерый абверовский волк. Тем более местонахождение тайника с тетрадью неизвестно.
– В том-то и дело… Я внимательно изучил все имеющиеся у нас материалы и пришел к выводу – этот человек обладает уникальными агентурными качествами, умен и находчив. Велика вероятность, что он сумеет обойти все наши самые хитроумные ловушки.