Хотеть не вредно!
Шрифт:
Острая жалость пронзает сердце: бедный мой, как я тебя измучила! Из печки выскакивает уголек и начинает дымить. Борис хватает его руками и бросает обратно в печь. Я целую его ладони и дую на них. Ловлю его взгляд, в бликах пламени он кажется загадочным.
— О чем ты думаешь? — спрашиваю я удивленно.
— Думаю, что измучил тебя совсем, — и он виновато усмехается.
— С тобой я такая сильная. Мне ничего не страшно.
Он лукаво улыбается:
— Еще бы, после такого количества коньяка.
— А ты откуда знаешь?!
Зилов смеется и притягивает меня к себе. Его глаза близко-близко, они лукавые, смеющиеся. Таким я люблю его больше всего. Он похож на мальчишку из десятого "Б", Квазимодо и Баптиста из далекого забайкальского поселка.
За окном продолжается снегопад. Боже мой, скоро завалит наш домик по самую крышу. А мы будем сидеть внутри и топить печку. Мы одни на необитаемом острове.
Тут раздается стук в дверь, мы вздрогнули и переглянулись: кто это мог быть? Борис идет открывать и возвращается с Васей, который извиняется и расшаркивается:
— Мне так неудобно. Но я вижу — свет, понял, что не спите. Нет ли у вас чего выпить? Заехал к Вале, посидели…
Не дослушав его, Зилов полез в холодильник и вынул бутылку шампанского.
— Тебе вез, — смущенно сказал он, обернувшись ко мне, — Но ты, оказывается, уже… спала.
Вася ушел, страшно довольный, что угодит своей даме, а мы рассмеялись. Потом Зилов обнял меня крепко-крепко и сказал:
— Я знаю, что тебя беспокоит. Дети. Поедем завтра в Москву, и ты убедишься, что у них все в порядке.
За окном светло от снега. Как там у Высоцкого? "Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья". Мне кажется, теперь у нас будет все именно так. Правда, Малыш?
Москва
2003 г.