Хождение по катынским мифам
Шрифт:
Однако застреленных поляков из «Вальтера» и захороненных было немного. Большинство же, как это видно на фотографиях, убиты штыками или пулеметными пулями крупного калибра».
Мне такой информации в руки не попадало. А вот подозрение, что в некоторых могилах лежат не поляки, а оуновцы, воевавшие против поляков, может иметь под собой основу правдоподобности. И их могли расстрелять немцы, так как в это время Гитлер негодовал по случаю провозглашения во Львове без согласия с ним Украинской державы и переарестовал всё руководство ОУН во главе со Степаном Бандерой.
Об
Представлю ещё одну находку. Её сообщила читательница «Военно-исторического журнала» Н.Ф. Фелисова.
Как известно, — писала она, — «с 28 декабря 1945 года по 4 января 1946 года в Ленинграде военный трибунал судил немецко — фашистских карателей…Судили 11 человек, 8 из них были приговорены к ВМН — смертной казне через повешение, 3 — осуждены на различные сроки, сосланы на каторгу.
Я была делегирована на суд, как представитель молодежи… Особенно мне врезался в память допрос подсудимого немца Арно Дюре, 1920 года рождения.
Дюре в своих показаниях говорил, что он и другие подсудимые служили в батальоне «Особого назначения»…
В сентябре 1941 года Дюре был переброшен в район Катыни и здесь вместе с другими по ночам рыл ямы (днем спали)… Несколько дней в октябре-ноябре 1941 года СС на машинах возили трупы польских, русских офицеров…евреев. Было уложено в подготовленные ямы 15–20 трупов.
Дюре показал, что в германских газетах он сам видел снимок этой могилы, причем под снимком было написано, что это сделали русские.
Военный трибунал осудил Арно Дюре на 15 лет каторги, возможно, он ещё жив и мог бы дать показания».
В 1988 году в Лондоне вышла книга Ромуальда Святека «Катынский лес», основанная на английских архивных документах. Встречена она была вполне понятно недоброжелательными отзывами в польской прессе из-за того, что автор практически занял позицию Нюрнбергского трибунала в вопросе о катынской трагедии. О побуждающем мотиве написать такую книгу он говорил так: «В мае 1950 года я очутился в советском лагере в Воркуте среди немецких военнопленных, членов польского ополчения, власовцев, бандеровцев, воевавших на стороне Германии… там, в лагерях, часто горячо обсуждались вопросы относительно катынской бойни…
В течение семилетнего пребывания в разных лагерях я встречался с сотнями немецких военнослужащих, которые говорили, что после осады Смоленска летом 1941 года они видели лагеря с польскими военнопленными на оккупированной немцами советской территории.
Я встречал также некоторых жителей из окрестностей Смоленска, подтверждающих свидетельства немецких пленных. Но окончательно мое мнение о Катыни изменилось после того, как я встретил в лагере № 4 в Норильске одного польского офицера.
Капитан Владислав Зак из Кракова, попавший в плен в сентябре 1939 года, не имел оснований лгать, когда рассказывал мне, что он избежал трагической участи польских офицеров в Катыни только потому, что за две недели до начала германо-советской войны он был переведен НКВД из лагеря под Смоленском в тюрьму, которая находилась в Москве…».
В 1994 году в Москве в государственной фирме «Поли графресурсы» вышла книга Княгини Марии Васильчиковой «Берлинский дневник. 1940–1945». Она представляла первую волну «белой» эмиграции. Жила в Берлине и в других городах гитлеровской Германии, работая в нацистском МИДе.
В послесловии ею упоминается имя бригаденфюрера СС Сикса, которого преступное прошлое скоро догнало — он был арестован в 1946 году и предстал перед судом по обвинению в участии в массовых убийствах под Смоленском. Думается, эти материалы достойны внимания следователей.
Но вернемся к Святеку:
«Я планировал опубликовать книгу о Катыни на польском языке в 1990 году, однако ввиду заявления ТАСС по этому вопросу…я дал указание приостановить печатание до тех пор, пока не выясню, откуда дует ветер в новой советской политике…».
В этой книге Р. Святек поднял ещё один вопрос, не затронутый ни польской, ни советской стороной. Дело в том, что во время проведения операции по обмену населением между Германией и Советским Союзом подавляющее большинство польских офицеров из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей было в 1940 году передано немецкой стороне.
Обмен производился только из советской зоны, поскольку немцы хотели добиться освобождения максимального количества польских офицеров. Нацисты очень хорошо понимали, что, как только начнется война с Советским Союзом, польские офицеры примут активное участие в борьбе против немцев.
А ветер дул уже тогда с фальшивой стороны.
Вполне объяснимы действия фашистов подготовки захоронений к предъявлению мировой общественности. Зная, кто погребен в Катыни, они изымали найденные на трупах фальшивые абверовские документы и заменяли их подлинными, изъятыми у пленных польских офицеров.
Не исключено, что для правдоподобности они могли подхоронить к «катынцам» несколько сот трупов настоящих польских военнопленных, переданных советскими властями в 1940 году. Именно эти офицеры были с чисто немецкой аккуратностью умерщвлены выстрелами в затылок из «вальтеров».
Если эта версия верна, то получается поляки, приезжающие сегодня в Катынь почтить память своих земляков, «плачут над останками тех, кто готовил нанести удар в спину их отцам и дедам».
В этой на первый взгляд правдоподобной версии есть несколько слабых звеньев.
Во-первых, как на допотопных черно-белых фотографиях, по всей вероятности, с неузловыми снимками, отпечатанными с крупнозернистых пленок той поры, а затем переснятых для журналов и газет, можно увидеть на пуговице отсутствие рифления.
Во-вторых, зачем немцам было шить польскую униформу по фотографиям, когда они имели возможность добыть образцы и саму ткань.
В-третьих, об извести, засыпаемой в могилы, не упоминается нигде в прочитанных мной материалах комиссии Н.Н. Бурденко.