Хождение по водам
Шрифт:
– Может, и долгий, но только не для Вэн… То есть, я хотел сказать, не для миссис Уолтер. – Она любила потрепаться. И с местными, и с Америкой. Расходы для нее ничего не значили.
– Стоп! – остановил его Макбрайд. – Вы так и не сказали в час ночи автоответчик был включен или выключен?
О'Дауд на мгновение задумался.
– Нет. Номер просто не ответил.
– Это вас не удивило?
Весельчак скользнул по нему взглядом.
– Отвечайте, – потребовал инспектор. – Вы больше не пытались ей позвонить? Вы же нам только что сообщили, что часто болтали по
– Как вам сказать… – осторожно проговорил О'Дауд. – Видите ли, перед тем как ложиться в кровать, она всегда включала автоответчик. Вот я и решил, может, ошибся номером, и через несколько минут набрал еще раз. Но ждал всего два гудка – автоответчик срабатывает сразу. – У Весельчака отвалилась челюсть: до него стало доходить. – Так она к тому времени уже умерла? – Он переводил взгляд с одного полицейского на другого, но ему не ответили.
– Вот и конец улыбочке, – с удовлетворением проронил Макбрайд, глядя вслед О'Дауду. С тех пор как появился свидетель, с него слетела изрядная доля самоуверенности.
– Что мы должны предположить? – поинтересовался Рекальдо. – Думаете, это миссис Уолтер говорила по телефону между девятью и десятью часами вечера?
– Полагаю, что да, – кивнул суперинтендант. – Можете придумать что-нибудь получше? Промежуток вероятного момента смерти, как считает Джоанна Морроу, – с девяти до часу. Это его несколько сужает.
– В каком-то роде, – пробормотал сержант.
– Черт меня подери! – воскликнул Макбрайд. – А ведь по нему не скажешь, что его сильно тронула смерть этой миссис Уолтер. – И добавил: – Тоже мне, любовничек!
– Может быть, он этого ждал? – попытался найти объяснение Рекальдо. – Он знает о ее болезни явно больше, чем говорит.
– Полагаете? Так почему не прижали его? – возмутился Макбрайд.
– А почему прижимать должен я, а не вы? – парировал сержант.
– Заткнитесь оба! – резко оборвал их Коффи и посмотрел на Рекальдо, который вздрогнул, словно получил пощечину. Ему впервые после переезда на юг приходилось общаться с бывшими себе подобными, и он от этого чувствовал неловкость и неуверенность. Вроде был таким же, как они, и все-таки другим.
– Пусть поломает голову. Чем меньше у него подозрений, тем лучше. Поднажмем, когда что-то прояснится и появится больше фактов, – заключил суперинтендант, и все трое вошли в дом продолжать обыск.
Глава одиннадцатая
Больше всего в жилище Эванджелин Уолтер полицейских поразил исключительный порядок. Особенно в ее кабинете наверху. Детективы переходили из комнаты в комнату, поднимались и спускались по лестнице и, до поры ни к чему не прикасаясь, вели предварительный осмотр и знакомились с обстановкой. Гостиная, спальня и кабинет выходили на реку, из окон открывался потрясающий вид. Ванные, туалеты, гардеробные и кладовые были расположены вдоль фасада, окна смотрели в сад. В одной из гостевых спален под окном с лиловым стеклом стояла просторная двуспальная кровать. Стены были покрашены в белый цвет, пол из светлой березы. Немногочисленная строгая серая мебель в стиле Новой Англии. На одном из прикроватных столиков лежал бинокль, среди вышитых подушек примостился мешочек с лавандой. Рядом белела маленькая карточка со словами: «Добро пожаловать».
– Комната приготовлена для гостя, – заметил Рекальдо. – В смежной ванной свежие полотенца. Видимо, она кого-то ждала.
Макбрайд пригляделся к карточке и коротко заметил:
– Не много от этого пользы. Я бы сказал, что все здесь скорее похоже на формальное, чем на какое-нибудь особенное приветствие. Видимо, постоянно держала такие наготове. Наверное, гордилась своим домом, – добавил он, выходя из комнаты.
– Сколько у нее было слуг? – спросил Коффи.
– Насколько мне известно, двое, – ответил сержант.
– Женщина, Мэрилин Донован, каждое утро приходила убираться, и раз в неделю являлся садовник. Он работает в гостиница «Атлантис». Его зовут Спиллейн. Финбар Спиллейн.
– Надо будет их допросить, – повернулся к инспектору суперинтендант.
Рекальдо кашлянул.
– Мэрилин Донован в понедельник вечером госпитализировали. Мне кажется, у нее случился выкидыш.
– Когда вы это узнали? – раздраженно поинтересовался Коффи.
– Утром, когда я забирал на почте газету, мне рассказала миссис Райан, – объяснил сержант. – И по дороге сюда я заскочил к Донованам. Дочь Мэрилин – ей лет десять-одиннадцать – сообщила мне, что маму поместили в больницу «Бон-Секур» в Корке. – Сержант кашлянул. – Могу я вас кое о чем попросить?
– Продолжайте, – разрешил суперинтендант.
– Видите ли, я знаком со всеми этими людьми. Не близко, но достаточно. В маленьком местечке, как наше, всем обо всем известно, и я могу оказаться в неудобном положении. А я бы хотел продолжать здесь работать. Мне потребовалось два года, чтобы завоевать доверие местных жителей. Обидно, если все это пойдет прахом.
– Другими словами, вы не желаете участвовать в расследовании или хотите создать впечатление, что не имеете к нему отношения?
– Что-то в этом роде, сэр.
Коффи задумчиво почесал подбородок.
– Вот что я скажу: давайте обсудим это в конце дня, когда получим заключение патологоанатома и будет ясно, с чем имеем дело. Я вас понимаю, но сам не сумею уделить этому делу слишком много времени, поэтому Филу потребуется помощник. В этом случае вы будете очень полезны, по крайней мере в качестве вспомогательного персонала.
– Подозреваю, что предстоит очень много беготни, – вздохнул Макбрайд. – И не только по округе. Есть еще клиника в Дублине и многое другое.
– Хорошо, поговорим об этом позже, – подытожил суперинтендант. – Фил, что там у Луизы с отпечатками?
Инспектору почему-то не хотелось отвечать на этот вопрос.
– Трудится в лаборатории. Получим письменный отчет, как только вернемся в управление. Но она полагает, что несколько отпечатков внизу соответствуют пальчикам О'Дауда. А отпечаток большого пальца на стеклянной крышке телефонного столика на первом этаже принадлежит Спейну. У него есть небольшой шрам прямо под центральным завитком рисунка. Ошибиться трудно.