Хозяева космоса
Шрифт:
– Гуманоиды любят, когда их обслуживают, – ответил профессор немного спустя. – Вы можете унизить робота, оскорбить, обидеть его, потом выйти – и почувствовать себя лучше. Если таким же образом обращаться с человеком, он, безусловно, не выполнит вашу просьбу или ее выполнение займет очень долгое время.
– У меня срочное дело, – сказал Кинсолвинг.
– Все служащие ММ требуют срочности, – заметил голос робота.
– Я ищу Ларк Версаль. У нее здесь квартира.
Эта информация засекречена.
– У
Человек озаботился бы таким заявлением, робот не стал волноваться. Еще одно отличие машины от человека, когда рассчитываешь уклоняться от принятых правил.
– Оставьте их у служебного входа, северо-западная сторона, пятый подъезд.
– Их необходимо принести лично. Я это сделаю. – Кинсолвинг подождал, пока компьютер примет надлежащее решение.
– Минутку, пожалуйста, я соединю вас с этой квартирой.
– Бартон? – раздался немедленный вскрик Ларк в микрофоне. – Это ты? Куда ты пропал?
– Скажи мне код входа. Я в главном вестибюле. Кинсолвинг все осматривался вокруг, убежденный, что в любой момент его могут выследить. Параноидальное ощущение в нем росло, но пока он мог еще сдерживать крики. Он чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение, был уверен, что каждый проходящий мимо человек повернется и укажет на него пальцем, а потом начнет криком вызывать стражников.
– Я на сорок седьмом этаже. Подойди к лифту на дальнем конце вестибюля и просто скажи мое имя.
– Ты что – используешь свое имя как код?
– Ой, да не будь ты таким занудой, милый. Папочка всегда меня ругает за такие вещи. Я и сама знаю, но ведь так трудно запоминать все эти дурацкие коды и прочее. Так я никогда не забуду и не окажусь в затруднительном положении, когда не смогу войти. Давай, поторопись. Мне так одиноко в этой большой квартире.
– Сейчас поднимусь, – успокоил он ее.
Прежде чем он оставил сервис-робота, Кинсолвинг сказал:
– Отправьте мои чемоданы по коду в квартиру Ларк Версаль.
– Будет исполнено, сэр.
Краткий хлопок означал, что приказ передан в ту же минуту, как был сделан. Кинсолвинг вздохнул с облегчением и поспешил по мраморному полу вестибюля. Его страхи оказались неразумными. До сих пор все шло хорошо.
Он добрался до лифтов, нажал кнопку вызова, слегка отступил назад и ждал.
Дверь отворилась – из лифта вышел Камерон, а рядом с ним, угрожающе жужжа, робот – охотник и убийца.
Глава семнадцатая
Бартон почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Головокружение, овладевшее им, превратилось в преимущество. Он отвернулся в сторону, закрывая лицо рукой. Наклонился и упал на одно колено, держась к Камерону спиной. Тот остановился, Кинсолвинг ждал, что почувствует руку у себя на плече, что по нервам у него хлестнет оглушающий прут, криком вызовут стражников, на него нападет робот.
Этого не произошло.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросил Камерон.
– С-слишком в-выпил, – сообщил Кинсолвинг, заикаясь. – Прекр-ра-сный пр-раздник.
Камерон фыркнул:
– Осмелюсь предположить, вы уже отпраздновали все вечера, которые я хотел бы посетить.
Роскошно одетый мужчина щелкнул пальцами, и робот-охотник послушно пошел за ним.
Кинсолвингу удалось поднять голову и увидеть, как блестяще разодетый Камерон исчезает в вестибюле, где толпились люди. Долгие-долгие секунды Кинсолвинг не мог встать. Ноги у него ослабели и дрожали. Наконец он глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться. Он чуть не столкнулся лицом к лицу с человеком, виновным в его горестях. То, что он до сих пор жив, говорило о чистой удаче столько же, сколько и о ловкости.
Кинсолвинг не обманывал себя относительно избавления от Камерона. Главным здесь было удивление. Никто не мог бы ожидать, чтобы беглец вернулся во власть корпорации, и Кинсолвинг должен был допустить, что Камерон и Гумбольт могут даже не знать, что он бежал с планеты-тюрьмы. Станут ли инопланетяне поднимать тревогу и предостерегать человеческие миры, а в особенности Гамму Терциус-4, о его бегстве?
Кинсолвинг бросил поспешный взгляд на кабину лифта и увидел, что она пуста. Только тогда он вошел, нажал кнопку и произнес: «Ларк Версаль».
Кабина поднялась так внезапно, что Кинсолвинг упад на колени. Неуклюже поднявшись, Кинсолвинг порадовался, что он один. Объяснить подобное поведение было бы трудно, а главное – его бы запомнили. Последнее, что ему сейчас было нужно, – это стать предметом разговоров.
– Будь же незаметным! – приказал он себе.
Дверцы раздвинулись, и все попытки стать незаметным испарились.
Перед отворившейся дверцей лифта нависал робот-дворецкий, он произнес:
– Приветствуем вас, мистер Бартон. Леди Ларк ждет вас у себя.
В добавление к роботу вдоль стен безучастно стояло несколько слуг-людей, ожидающих малейшего намека на какую-нибудь просьбу. Кинсолвинг пытался особенно не приглядываться к ним, когда пробирался за роботом-дворецким. Ковры, должно быть, были персидские. Ничего другого, судя по рисунку и ощущению ворса под ногами, здесь быть и не могло. Стены украшали картины известных художников, и в самых неожиданных местах можно было увидеть искусные статуи. Более того, все это завершалось панорамой города, расположившейся за чистыми окнами.