Хозяева Острога

Брайдер Юрий Михайлович

Так оно и случилось. Хозяева дружно забрались в кормушки и стали там энергично ёрзать и бултыхаться, словно свиньи, дорвавшиеся до грязи. Брызги съедобной жижи полетели во все стороны.

Темняк, оказавшийся без присмотра, уже хотел было познакомиться с кем-нибудь из присутствующих, но мальчик предупредил его:

– Стой спокойно и к другим людям даже не приближайся. Здесь это не принято.

– А разговаривать можно?

– Можно. Наши речи интересуют их меньше всего. Но старайся говорить вполголоса.

Однако звук цимбал, разнёсшийся по

залу, помешал разговорам. В следующее мгновение грянул хор Верёвок, не сказать, чтобы особо мелодичный, но хватающий за душу. Скорее всего это была запись, поскольку сами певцы и музыканты отсутствовали.

Девицы, уже давно переминавшиеся без дела, пустились в пляску, больше похожую на акробатические упражнения – прыжки, кувырки, сальто, кульбиты. При этом плясуньи не стеснялись в крепких выражениях, толкались, ставили друг другу подножки и даже пытались сорвать с товарок одежки, и без того весьма легкие.

Длилось это разнузданное представление до тех пор, пока Хозяева не поменяли кормушки. Музыка смолкла. Раскрасневшиеся девицы вернулись в свои секторы и набросились на еду, оставшуюся в покинутых кормушках. Темняка от отвращения даже передернуло.

Теперь вперед выступили мужчины – по одному от каждого сектора. Началось безжалостное рукопашное побоище, имевшее, впрочем, одно обязательное правило – лежачих не били, а те, в свою очередь, старались отползти в сторонку, дабы не путаться у бойцов в ногах.

Вскоре в центре зала осталось только двое соперников. Один был массивный, как скала, заплывший жиром и заросший жесткой кабаньей шерстью. Другой, жилистый и мосластый, уступал противнику весом, но ростом даже превосходил.

Темняк, разбиравшийся в единоборствах ничуть не хуже, чем в женщинах, боевых животных и застольях, сразу сделал ставку на сухопарого. Зрители человеческой породы сохраняли гробовое молчание, а над кормушками просто Северное сияние стояло – чувства Хозяев пёрли наружу.

Всё случилось так, как и предполагал Темняк. Сухопарый позволил толстяку вдоволь помахать руками и подрыгать ногами, а затем, заманив в лужу разлитой на полу жратвы, подсечкой опрокинул на спину.

Толстяк ещё попытался рыпаться, но, получив ногой в пузо, окончательно капитулировал и пополз прочь, сопровождаемый ехидными репликами людей и световыми эффектами Хозяев.

Победитель остался на месте, видимо, дожидаясь очередного соперника. При этом он как бы невзначай пощипывал себя за ухо. Правой рукой за левое ухо! Причем с вполне определенной периодичностью. Благодаря последней встрече со Свистом Темняк прекрасно понимал, что означает собой этот не вполне обычный жест.

В других секторах ещё только подыскивали лучших бойцов, а он уже выскочил на середину зала, не спросясь ни у Стервозы, ни у людишек, околачивавшихся вокруг. Сухопарый, окинув его оценивающим взглядом, хмуро поинтересовался:

– Уши жмут? Или зубы лишние?

– Молчи и слушай, – Темняк, сжав кулак условленным образом, почесал нос. – Я от Свиста Свечи. Нуждаюсь в помощи.

– Больше ни звука. К тебе подойдут

попозже, – без тени удивления ответил сухопарый. – Драться будешь?

– Буду.

– Всерьёз?

– Понарошку я только с девками перепихиваюсь.

– Тогда не взыщи!

Сухопарый размахнулся со всего плеча, как это было принято в Остроге, но, получив встречный удар под мышку, тут же уронил руку. Впрочем, это ничуть не охладило его боевой пыл, и они схватились в обнимку. Уж тут-то Темняку пришлось по-настоящему туго. Соперник был крепким, как дуб, а обильный пот не позволял провести надёжный захват.

Они несколько раз падали и, согласно местным правилам, вновь вставали. Сухопарый уже опять вовсю махал руками и даже успел подбить Темняку глаз. Дело могло окончиться плохо, и пришлось пойти на крайние меры. Темняк хорошо помнил борцовскую поговорку, гласившую: «Борьба без партнёра, как любовь без случки». Поэтому во время очередного совместного падения он поймал соперника на удушающий приём, в лексиконе дзюдоистов называвшийся «хидари-асхи», а попросту говоря, извернувшись особым образом, защемил его шею между своими предплечьями и голенью.

Сухопарый, даже лишенный воздуха, возил его по полу минуты три, но потом как-то сразу обмяк, посинел и затих. И хотя от правильно проведенного удушающего приема ещё никто не умирал, здесь, похоже, требовались экстренные реанимационные процедуры. Нашатыря под рукой, конечно же, не было, и Темняк, недолго думая, опрокинул на сухопарого ближайший котел со жратвой.

После сеанса искусственного дыхания и пары звонких пощёчин побеждённого удалось-таки поставить на ноги. Публика быстренько слизала пролитую на пол бурду – ну совсем как коты сметану. Темняк, отдуваясь, вернулся на свое место.

Пирушка между тем продолжалась. Опять забряцали цимбалы, и лужёные глотки затянули душераздирающий варварский напев. Девицы вновь дали волю своим страстям, но это был уже не танец, а какая-то вакханалия. Некоторые плясуньи, ничего не стесняясь, даже запрыгивали в кормушки к Хозяевам, которых это, похоже, весьма веселило.

Темняк уже давно подметил, что женщины, по природе своей более склонные к поддержанию внешних приличий, избавившись вдруг от оков общественной морали, способны выделывать такие фортели, до которых не додумается даже самый отмороженный шалопут мужского пола.

Хозяйская жратва явно содержала какое-то возбуждающее вещество, потому что все отведавшие её как бы тронулись умом.

Мохнатый мальчик, имея самые дурные намерения, подбирался к девочке-дюймовочке. Сиамские близнецы ползали по полу, причём каждый тянул в свою сторону. В толпе слуг происходили мимолетные акты так называемой «заячьей любви» – на открытую демонстрацию похоти никто из людей не решался, опасаясь неминуемой расправы.

Трезвый и голодный Темняк чувствовал себя в этой обстановке как-то не совсем уютно. Он отошел в сторонку и внезапно встретился взглядом с незнакомым мужчиной – по виду тоже бойцом – пощипывающим себя правой рукой за левое ухо.