Хозяева Земли

Уилсон Эдвард Осборн

Но наши эмоции не уникальны. Так же как и на наших анатомии и мимике, на них лежит то, что Дарвин называл нестираемой печатью нашего животного происхождения. Мы — эволюционная химера: нашими действиями правит разум, а его контролируют требования животного инстинкта. Именно поэтому мы бездумно разрушаем биосферу, а вместе с ней и надежду на вечное существование нашего вида.

Человечество — великолепное, но хрупкое достижение. Наш вид тем более впечатляет, что представляет собой кульминацию эволюционной эпопеи, протекавшей в смертельно опасных условиях. Большую часть времени популяции наших предков были очень малы. В эволюции млекопитающих популяции такого размера, как правило, были обречены на быстрое вымирание. Все племена предшественников рода Homo, вместе взятые, составляли популяцию размером не более нескольких десятков тысяч особей. На ранних этапах они

несколько

раз расходились на две или более линий. Средняя продолжительность жизни вида млекопитающих составляла тогда всего полмиллиона лет. В соответствии с этим принципом большая часть линий исчезла с лица Земли. Линия, которой суждено было дать начало современному человечеству, за последние полмиллиона лет подходила вплотную к грани вымирания по крайней мере однажды, а возможно, и чаще. Вся человеческая эпопея легко могла бы закончиться в любом таком «узком месте» — кануть в Лету в мгновение ока по геологическим меркам. Маленькая популяция могла погибнуть в результате сильной засухи, или от новой болезни, подхваченной от животных, или под давлением более конкурентоспособных приматов. Это был бы конец. Эволюция биосферы откатилась бы назад и уже не дала бы нам второй попытки.

Общественные насекомые, ныне доминирующие среди беспозвоночных в наземных экосистемах, возникли в большинстве своем более 100 млн лет назад. По оценкам специалистов, термиты возникли в среднем триасе (220 млн лет назад), муравьи — на границе юрского и мелового периодов (около 150 млн лет назад), а шмели и пчелы — в конце мелового периода (приблизительно 70-80 млн лет назад). Затем, до конца мезозойской эры, видовое разнообразие в этих эволюционных линиях увеличивалось вместе с ростом и распространением цветковых растений. Тем не менее муравьи и термиты заняли свое нынешнее главенствующее положение среди наземных беспозвоночных лишь спустя довольно продолжительное время. Они шли к нему постепенно, по одному новшеству за раз, и достигли современных показателей примерно 65-50 млн лет назад.

Пока муравьи и термиты завоевывали мир, другие наземные беспозвоночные эволюционировали вместе с ними и в результате не только не вымерли, но и пришли к процветанию. Растения и животные выработали эффективные средства защиты от натиска общественных насекомых. Многие стали употреблять муравьев, термитов и пчел в пищу. Даже некоторые растения — росянки, саррацении и другие — «научились» массово ловить и переваривать насекомых, восполняя

таким образом нехватку питательных веществ в почве в местах своего обитания. Многие виды растений и животных сформировали с общественными насекомыми тесные симбиотические связи. Среди них немало таких, которые полностью зависят от своих партнеров. Пищевые объекты, опылители, мусорщики, разрыхлители почвы — вот лишь некоторые роли насекомых, важные для других организмов.

В целом темпы эволюции муравьев и термитов были сравнительно низкими, поэтому другие организмы успели приспособиться к ним. В результате эти насекомые не изуродовали остальную часть наземной биосферы, а стали ее жизненно важными элементами. Экосистемы, в которых они доминируют сегодня, не только устойчивы, но и зависят от них.

Какой разительный контрасте представителями одного-единственного вида Homo sapiens, возникшего несколько сотен тысяч лет назад и распространившегося по миру в течение последних шестидесяти тысяч лет. У нас просто не было времени на коэволюцию с другими элементами биосферы. Другие виды не были готовы к нашему натиску, что имело для них печальные последствия.

Поначалу процесс видообразования в популяциях наших непосредственных предков, разбросанных по всему Старому Свету, был экологически безопасным. В большинстве случаев он приводил к вымиранию и, следовательно, к филогенетическим тупикам — засохшим веткам древа жизни. Любой зоолог скажет вам, что в этом географическом паттерне нет ничего необычного. На Малых Зондских островах, лежащих к востоку от Явы, жили странные миниатюрные «хоббиты» — Homo floresiensis. Мозг у них был не больше, чем у шимпанзе, и тем не менее они изготавливали каменные орудия труда. Кроме этого мы не знаем об их жизни почти ничего. В Европе и восточном Средиземноморье обитали неандертальцы {Homo neanderthalensis), сестринский вид нашего Homo sapiens. Они были всеядны, как и наши предки, обладали массивными костями и более крупным, чем у современных Homo sapiens, мозгом. Неандертальцы использовали грубые, но тем не менее специализированные каменные орудия труда. Большинство их популяций хорошо приспособилось к суровому климату «мамонтовых степей» — холодных травянистых равнин, окаймлявших

континентальный ледник. Они могли бы со временем стать еще одним продвинутым видом человека, но вымерли, фактически не изменившись за время своего существования. Наконец, последним экспонатом североазиатского «человеческого бестиария» является денисовский человек, на момент написания книги известный лишь по нескольким фрагментам костей.

Ни один из этих видов — давайте великодушно назовем их «другими видами человека» — не сохранился. Голова идет кругом при мысли о том, какие моральные и религиозные дебаты бушевали бы по их поводу, если бы им удалось дожить до наших дней. Гражданские права неандертальцам? Спецшколы для хоббитов? Спасение души и Царство Небесное для всех? Хотя прямые доказательства отсутствуют, нет никаких сомнений в причинах вымирания неандертальцев, которое произошло, судя по обнаруженным в районе Гибралтара останкам, не позже тридцати тысяч лет назад. Неандертальцев и все остальные виды, возникшие в ходе адаптивной радиации рода Homo, вытеснили наши предки — конкуренцией за пищу и жизненное пространство, прямым истреблением или и тем и другим. Архаическим линиям Homo sapiens, в эру неандертальцев хозяйничавшим в Африке, позже было суждено распространиться за пределы этого континента. Они заселили Старый Свет вплоть до Австралии, а затем достигли Нового Света и удаленных островов Океании. В процессе расселения все другие человеческие виды, попадавшиеся им на пути, были уничтожены и стерты с лица Земли.

Всего десять тысяч лет назад возникло земледелие, причем появилось оно примерно в восьми разных местах Нового и Старого Света совершенно независимо друг от друга. Его развитие резко увеличило количество доступной человеку пищи и соответственно плотность населения Земли. Этот решительный шаг привел к экспоненциальному росту популяции и в то же время превратил большую часть природного ландшафта окружающей среды в до крайности упрощенные экосистемы. Там, где люди заселяли неосвоенные места и поднимали целину, биоразнообразие «откатывалось» на полмиллиарда лет назад, делаясь все более бедным. Остальная часть живого мира не успевала подстраиваться под потребности беспощадного завоевателя, взявшегося невесть откуда, и начала рушиться под его натиском.

Согласно строгому формальному определению, применяемому к животным, Homo sapiens — «эусоциальный» вид. Термин подразумевает, что представители вида живут группами, состоящими из нескольких поколений, и члены группы действуют альтруистично по отношению друг к другу в соответствии с регулярным разделением труда. В этом смысле люди вполне сравнимы с муравьями, термитами и другими эусоциальными насекомыми. Но я должен тут же оговориться: между людьми и насекомыми существуют принципиальные различия, даже если отвлечься от нашей уникальной культуры, владения языком и высокого интеллекта. Прежде всего людей отличает то, что все нормальные члены человеческого общества способны к размножению и большинство из них конкурируют друг с другом за возможность реализовать эту способность. Кроме того, люди могут образовывать очень гибкие союзы, не только в пределах семьи, но и между разными семьями, полами, классами и племенами. Эти союзы основаны на сотрудничестве особей или групп, которые знакомы между собой и могут наделять конкретного человека имуществом или положением в группе на основании его личных качеств.

Необходимость такой тонкой оценки означала, что наши предки шли к эусоциальности принципиально иным путем, нежели покорные инстинкту насекомые. Этот путь был отмечен борьбой между отбором, основанным на относительном успехе отдельных особей в пределах групп, и отбором, основанным на относительном успехе групп. Стратегия этой игры складывалась из сложного сочетания тонко рассчитанного альтруизма, сотрудничества, конкуренции, доминирования, взаимного обмена, предательства и обмана.

Чтобы играть в эту игру по человеческим правилам, эволюционирующие популяции должны были и дальше наращивать интеллектуальный потенциал. Жизненно необходимым умением было умение сопереживать, интерпретировать эмоции как друга, так и врага, верно предугадывать их намерения и планировать стратегию индивидуального социального взаимодействия. В результате человеческий мозг стал одновременно высокоинтеллектуальным и высокосоциальным. Его задачей было быстрое выстраивание сценариев личных отношений — как на ближайшее время, так и на долгосрочную перспективу. Он должен был хранить в себе воспоминания о достаточно далеком прошлом, чтобы воспроизводить старые сценарии, и уметь «заглядывать» в будущее, чтобы представлять возможные последствия взаимоотношений. Управление выбором действия взяли на себя миндалевидное тело и другие участки мозга, контролирующие эмоции.