Хозяин Пророчества [трилогия]
Шрифт:
— Мы скорбим вместе с вами, — мягко проговорил Император, намереваясь следующей фразой намекнуть, что пора переходить к делам, но его опередил гораздо более прямолинейный Король:
— Жалко его, но это дело прошлого. Сейчас под ударом мои горы. Да и думать нечего. Надо двигаться уже.
— Прошу вас вспомнить, что север нашей страны до сих пор нуждается в защите, — опершись руками на стол и взглянув гному в глаза, сказал Хешель. Это неожиданное заявление удивило всех, а правитель Армон-Дарона вообще уставился на церковника,
— Степь, как мы убедились, полна опасностей. — Первосвященник, ничуть не смущаясь всеобщего внимания к своей особе, развивал мысль. — Я собираюсь отправиться на север, взяв с собой хотя бы два походных полка, а также силы, подошедшие к Кулаку, — чтобы восстановить стражу на Стене и проверить состояние ее гарнизонов, от многих из которых с самого начала войны не было никаких известий. Это необходимо для обеспечения безопасности нашей Империи. В это время основные силы отправятся на юг, чтобы войти в Армон-Дарон через главные ворота. А я, организовав оборону северных рубежей, смогу воспользоваться проходом в Каменном Кулаке, чтобы провести свою армию.
— Два тут да три у Кулака — не много ли будет? — нехорошо прищурился гномий правитель. — Мне не нравится эта затея!
— Тем более что походные полки, пришедшие из Аленора, уже начали готовиться к походу в Армон-Дарон, — словно бы невзначай заметил Оцелот, не отрывая очень внимательного взора от животинки в своих руках.
Хешель скрипнул зубами — чего еще ждать от проклятого мага, как не желания испортить жизнь слугам Бога. Однако архимаг тут же добавил:
— Тем не менее идея очень разумная, да простят меня уважаемые гномы, север Империи действительно нуждается в защите. Но двух полков, по моему мнению, вполне хватит, хотя при прорыве бестиями Северной Стены мы и потеряли множество солдат, уважаемый Хешель, без сомнения, заберет с собой множество служителей Церкви, которые весьма и весьма полезны в бою.
Первосвященник глянул на архимага волком. Он, конечно, планировал сделать именно это и как раз придумывал, как бы получше об этом сказать. Потому что в изложении Оцелота это прозвучало неправильно, хотя вроде и к словам придраться было нельзя.
Король дернул себя за ус и проговорил:
— Нет, если немного, то я согласен. Вашу страну и впрямь здорово потрепали. Не надо, чтобы стало еще хуже. Но много войск не уводите! У нас сейчас каждая секира на счету. — Гном обвел взглядом своих старейшин, которые молчаливыми кивками подтвердили согласие с его решением.
Впрочем, они могли с такой же легкостью его оспорить, что часто и случалось, когда сталкивались интересы разных кланов. Но сейчас опасность грозила всему подгорному народу, и тратить время на пустые пререкания никто не хотел.
Правитель Армон-Дарона, огладив бороду, задумчиво подвел итог:
— М-да, что называется, шли-шли на север — и не дошли. Главное, чтобы сейчас успели.
— В самую точку, — вежливо улыбнулся Император.
Значит, армии возвращались к южным воротам между двумя странами, так они быстрее бы добрались до наиболее населенных регионов гномьего королевства, куда пришелся основной удар демонов.
Гномы первыми распрощались и покинули шатер, имперцы, раз уж все было решено, последовали за ними.
Хешель даже не заметил, как Оцелот оказался рядом и смотрел ему прямо в глаза. Кот на руках у архимага тоже вперился в первосвященника немигающим взглядом бандитских желтых глаз, и церковник не мог сказать, какой взгляд ему не нравился больше.
— Как вы смотрите на то, чтобы простить Альтемира? — в лоб спросил архимаг.
Хешель, ожидавший чего-то подобного, нахмурился:
— Он пошел против воли Церкви, уважаемый Радимир.
— Но он оказался прав, не так ли?
— Насколько я знаю, Долтар спасли вы, практически в одиночку.
— Но не будь там его, и я мог там не оказаться. — Архимаг выразительно поднял брови. — И он понятия не имел, что я приду ему на помощь, он думал о людях Долтара и Аленора, когда делал это, и был готов пожертвовать ради них собой. По-моему, это лучшие и необходимейшие качества не только для служителя Церкви, но и вообще для человека. Кроме того, сейчас его прощение будет иметь скорее символическое значение, ведь душа Альтемира уже отправилась к Богу-Солнцу. И, замечу, его слишком многие считают спасителем и чуть ли не святым, чтобы Церковь могла спокойно отнестись к его отлучению.
— Уважаемый Радимир, Святая Церковь сама разберется со своими делами и со своими заблудшими детьми.
— Не смею настаивать, — архимаг склонил голову в знак того, что разговор окончен. Первосвященник, отрывисто кивнув, быстро вышел из шатра. Однако Оцелот немедленно проверил и убедился: Хешель думал, что действительно оступившегося паладина можно бы и простить. В конце концов, эдикт об отлучении еще не был официально объявлен, а нескольких канцелярских служек можно будет легко заставить замолчать.
К тому же весь разговор об Альтемире стал для чародея просто поводом подобраться к первосвященнику поближе и заставить его некоторое время стоять спокойно, пока его заклинание сможет войти в контакт с другим заклинанием. Почесывая кота за ушком, Радимир переместился в свой шатер, разбить который он мысленно приказал своим магам еще десять минут назад. Там, проверив защитные заклинания и добавив несколько своих, маг внимательно глянул зверьку в глаза. Тот понятливо мяукнул и развоплотился, сбросив личину, под которой пряталась следящая шаровая молния. Удобно устроив яростно полыхающий шарик на ладони, Оцелот принялся считывать информацию.