Хозяин тумана

Барнс Томас

Со стороны могло показаться, что сам он совершенно невозмутим. Хотя давно знавший его принц знал, что все это было лишь результатом многолетней тренировки. Внешне священник оставался спокоен, как и подобает настоятелю аббатства, хотя он очень нервничал, ведь он прекрасно понимал, что может произойти через мгновение…

Ободрив всех остальных горожан, Фарсманс движением головы отозвал небольшую компанию, самых близких друзей Таррейтала — Маскея, Парсонса, Уэлбека и, конечно, Дино Книгочея…

Потом священник почтительно, но твердо взял молодого принца под локоть и повлек следом за его приятелями. Никто из остальных защитников даже не заметил, как они вшестером скрылись за колонной, оказавшись в пустом темном углу.

* * *

— Мой повелитель! Мои любимые ученики! Вынужден предупредить вас, что схватка может повернуться не в нашу сторону, — понизив голос, признался аббат. — Слишком велико племя лемутов… слишком большие силы окружили нашу цитадель…

— Что же, значит, такова воля Бога-Отца, — со вздохом отозвался Таррейтал.

— Такова воля небес… — грустно поддержал его Уэлбек.

— Род Вингмохавишну сделал все, чтобы Наккут ожил после Смерти и процветал, как и прежде, — продолжил священник. — Банды Нечистого окружили нас со всех сторон… к сожалению, вполне может оказаться, что они могущественнее нас и сегодня мы погибнем…

— Если мы и погибнем, то вместе с нашей Кандой… — пылко воскликнул Дино Книгочей.

— Нельзя допустить, чтобы все вы погибли, мои медвежата, — возразил седовласый аббат. — Нельзя допустить, чтобы династия Вингмохавишну ушла в прошлое и чтобы сгинули друзья последнего принца…

Губы Таррейтала тронула едва заметная улыбка. Аббат называл их компанию «медвежатами» давным-давно, еще в далеком детстве, когда они только начинали учиться. Священник редко употреблял эти ласковые прозвища, и перед смертельной схваткой это звучало особенно приятно.

— На все воля всемогущего Отца… — промолвил принц, причем именно с такой интонацией, как их всегда учил священник. — Если Ему будет угодно, он спасет нас. Если нет, что же…

— Нет, мой медвежонок! Нет, нет и нет! — горячо возразил учитель. — Мы должны надеяться и на свои силы!

— Да, мы готовы сражаться, — уверенно согласился юноша. — Ты же не сомневаешься, что мы способны постоять за себя?

— Нисколько не сомневаюсь, но я хочу предусмотреть все. Хочу, чтобы мы предусмотрели самый страшный вариант…

Фарсманс быстро оглянулся и внимательно удостоверился, что никто из горожан не видит их.

— Вот, возьмите это… — быстро прошептал он, протягивая вперед сложенные лодочкой ладони, в глубине которых лежали какие-то сморщенные черные плоды.

— Что это? — изумился Таррейтал. — Зачем ты даешь это нам?

За колоннами раздавались громкие крики. Напряжение в зале усиливалось. Со всех сторон доносились воинственные вопли, прерываемые раскатами грома. Схватка могла разгореться в любое мгновение.

— Это кандианская смоковница, — быстро ответил Фарсманс. — Если наш бой будет безнадежно проигран, я применю последнее средство…

— Какое средство? — таким же лихорадочным шепотом недоуменно спросил юноша. — Я ничего не понимаю…

Из внутреннего кармана боевой туники священника появилась на свет пузатая глиняная фляга с длинным узким горлышком, напоминающим ручку.

— Внутри находится средство, которое способно немного помочь нам… Газ ползучей кровохлебки! — пояснил он. — Люди-крысы не переносят даже ничтожной дозы этого вещества… они, к сожалению, не подыхают а только сразу теряют сознание, правда, надолго. Да и мы с вами можем заснуть, если не примем меры предосторожности.

— Газ? — еще сильнее удивился Вингмохавишну. — Но как ты смог загнать его в такую маленькую бутылку?

— Сейчас слишком мало времени! Я не могу тебе все объяснить… Главное, слушай меня и запоминай!

Несмотря на свое грозное название, внешне кровохлебка выглядела обманчиво умиротворяюще и безобидно. Таррейтал только один раз видел ее цветы и точно знал, что малоопытный, несведущий человек может и не сообразить, что перед ним не садовое украшение, а необычное растение-хищник.

Можно было сколько угодно любоваться гирляндами этих витых раковин, белоснежных, с нежно-розовыми волнистыми каймами, словно вылепленных из тончайшего фарфора. Бутоны кровохлебки порой сплошь облепляли целые рощи, и случайный путник, любовавшийся ими, не знал, что на самом деле это — редчайший образец флоры новейших времен.

Ползучая кровохлебка была неизвестна жителям древности. Она принадлежала к группе растительных мутантов и появилась на Земле только после Смерти, в числе растений, изменивших генетические коды в результате ядерной катастрофы.

Таррейтал разбирался в кандианской флоре достаточно хорошо для того, чтобы знать об уникальности кровохлебки. Она не имела корней, как таковых, и даже… могла перемещаться в пространстве! Гирлянды белоснежных цветов свертывались, компактно складывались в цилиндрическую форму и передвигались на крошечных белесых корешках, напоминая некую необычную тысяченожку.

Порой ползучий кустарник называли древесным вампиром. Он присасывался к обыкновенным деревьям и мог менять свое местоположение в зависимости от своих потребностей.

Подобно многим другим растительным мутантам, этот вид обладал даже некоей особой, причудливой формой сознания. Кровохлебка впитывала своеобразные ментальные излучения обычных растений, чутко ощущала внутренний ритм окружающей природы. Паразитируя на всевозможных кустарниках и деревьях, растительный мутант внедрялся в их внутреннюю жизнь, подсоединялся и всасывал в себя результаты всех жизненных процессов растительного «донора», протекавших снизу доверху, от самого слабого корневого отростка, ушедшего глубоко во влажную землю, до листьев кроны, окутанной туманом.