Хозяйка "Белой усадьбы"
Шрифт:
Не поговорила с близнецом, отложила на потом, а он в порыве своей юношеской горячности ушел и брата своего увел.
Отправила Тодора совсем одного на поиски парней, хотя до этого видела, что вокруг усадьбы неспокойно,и могла бы обратиться к барону за помощью. Почему нет? Он ведь предлагал… Но я даже не подумала oб этом.
А потом истратила всю силу.
Хотя могла бы остановиться и не вливать магию в близнецов. Видела же, что их раны не сильные, что мальчишки и так смогут дойти, но нет же, хотелось, чтобы вообще не царапины на них не было.
И вот результат…
Во всей сложившейся ситуации виновата я сама. И только мне отвечать за последствия.
На месте аста мог быть кто угодно.
А я, не подумав, подвергла опасности остальных детей…
Но это не значит, что я расскажу об этом Расту.
И уж точно «прощать» его не собираюсь, поэтому повернувшись ответила:
– Ваше предложение научить меня кататься на Леди, ещё в силе?
– Конечно, - кивнул мужчина.
Вот и отлично.
ЭПИЛОГ
Урок от Раста мне понравился. Он действительно прирождённый наставник. Я слышала, что у людей бывает педагогический талант, у аста этот талант прослеживался в каждом движении в каждом слове. Да и Леди вела себя, как настоящая леди. Чувствовала мою неуверенность и компенсировала её своим спокойствием и идеальностью.
Мы сделали несколько кругов вокруг нашего лагеря, и где-то на пятом круге я поняла, что дико устала.
Никогда не думала, что неспешная прогулка на лошади может так сильно вымотать.
Нужно ведь и осанку правильно держать и лошадью управлять.
Мне еще повезло, что седло было самым обычным. Не знаю, толи в этом мире не существует понятия «дамское седло», толи его просто не было в наличии. В любом случае я была рада.
Издали я иногда наблюдала за княжичем и ощущение складывалось такое, будто ребeнок родился в седле. Он очень уверенно управлял своим громадным скакуном, однако слуга все равно шел рядом для подстраховки. И я замечала с какой иногда злостью посматривает на него Мишиас. И нет-нет да делает всякие пакости, пытаясь заставить своего красавчика ехать быстрее.
Тот явно одобрял пакости своего наездника и переходил на более быстрый шаг, из-за чего слуге приходилось бежать рядом.
К концу такой поездки слуга вымотался изрядно, запыхался и пот лился с него в три ручья, а княжич был полностью удoвлетворен прогулкой и с хитрой улыбкой шалопая посматривал на слугу.
Я покачала головой.
Мда, это не ребенок, это настоящий тиран.
Я не понимаю, как его магия приняла вообще?
Перед сном я вновь посетила библиотеку.
Алекс с девочками ждали меня в игровой комнате. Флина с Крилой опять бросились обниматься. Обе девочки меня совсем не боялись и наоборот сильно скучали. Крила даже имя моё назвала, правда букву «р» выговорить так и не смогла,и я получалась у неё «Иной», а не Риной.
Флина так и не заговорила. Но она ещё не такая большая (всего лишь два года), чтобы начинать беспокоиться по этому поводу.
Сын рассказывал о том, что происходит в усадьбе.
Он даже к бабушке Гусе пару раз заходил.
У неё все хорошо, женщина потихоньку встает, но соблюдает все мои инструкции беспрекословно.
аботорговцы накормлены и выглядят всегда чистыми и здоровыми.
А ещё постоянно говорят правду. Это выглядит очень смешно, и дети иногда устраивают им настоящую пытку, заставляя рассказывать что-то личное и постыдное из своей жизни.
Я заметила, что когда сын рассказывал об этих детских проделках, то сильно хмурился.
– А ты тоже смеялся над ними? – спросила я Алекса.
– Нет, – покачал он головой.
– Мне не нравится это делать. И спрашивать их тоже не нравится. И я не слушаю, ухожу.
– Почему? – спросила я, заметив, с каким любопытством слушают нас девочки.
Алекс в своей манере сразу же начал теребить ухо, чтобы правильно сформулировать мысль. А я, как обычно, убрала его руку,и поправила волосы, успокаивая.
– Мне кажется это неправильно, – сказал он, смотря на меня. – Нельзя так делать. Если бы меня вот также кто-то заставил говорить всю правду, мне было бы очень неприятно и обидно.
Я мысленно порадовалась, что мои уроки не прошли для сына даром. Потому что я всегда говорила ему, чтобы он ставил себя на место другого человека, чтобы понять, что он чувствует в той или иной ситуации.
Вот и сейчас сын делал то, о чем я ему часто говорила.
Алекс с шумом выдохнул, и продолжил:
– Я пытался говорить об этом Цедрику, но он не слушает. Говорит, что я уже забыл, как они над нами издевались.
– А ты чтo?
– А я и правда почти забыл, – пожал плечами сын. – Не знаю, как-то стерлось всё. Нет, – oн покачал головой.
– Я пoмню, просто не думаю, что это так уж важно.
– Ты молодец, – сказала я. – Я тобой горжусь.
– И приобняла сына за плечи. – А на Цедрика не злись. Ему тяжело, может быть когда-нибудь он сможет измениться.
– Сомневаюсь, – Алекс покачал головой. – Я иногда вижу что-то черное у него внутри головы и груди. Мне хочется стереть это. Я думал, это какая-то болезнь, искал в библиотеке, спрашивал его о самочувствии, но он сказал, что нормально себя чувствует, а в библиотеке об этом ничего нет.
Я с удивлением посмотрела на сына.