Хозяйка большого дома
Шрифт:
Договорить ему Нат не позволил: нырнул под ноги, ударив всем весом своего, стремительно меняющегося тела.
И Гарм не устоял.
Завалился, сам меняясь в падении. Попытался подняться, но Натов жеребец, почуяв хищника, завизжал, поднялся на дыбы… и копыта заколотили по сизой чешуе…
А Нат поспешно захлопнул дверь денника.
…теперь Гарм разозлится по-настоящему…
…и когда выберется…
Дожидаться сего знаменательного события Нат не стал… потом он извинится.
Быть может.
Нира
Яростно.
Глубоко.
И бессильно.
Это она все придумала! Она и никто другой… а матушка и рада… она всегда Мирре потакает, потому что та — красавица… а Нира, это так… просто приложение.
Недоразумение.
— Деточка, не все так плохо, как тебе кажется, — престарелая тетушка, которая была вовсе не теткой, но двоюродной бабкой, по-своему Нире сочувствовала, и утешить пыталась. Но от ее утешений только слезы к горлу подступали.
Как они могли!
— Найо Эрванди — весьма завидная партия… степенный состоявшийся мужчина…
Степенный?
Да ему шестьдесят три! Он папы старше!
Состоявшийся… о да, владелец нотариальной конторы… и единственный ее служащий… и еще квартирку имеет в три комнаты, а в четвертой — эта самая контора расположена…
…и нет, Нире не нужны деньги…
…она просто пытается понять, за что с ней так!
— На вот, дорогая, попей чайку, — тетушка подала фарфоровую чашку с холодным чаем. Горячий она не любила, здраво полагая, что горячим чаем и обжечься недолго. — Я уверена, что твоя матушка пытается устроить твою жизнь…
…в этом Нира не сомневалась.
Матушка и Мирра…
— …и желает тебе исключительно добра, — сама тетушка чай пила маленькими глоточками. Она отпивала из чашки, замирала — щеки ее раздувались — и так сидела несколько секунд, и лишь потом глотала. Ставила чашку на блюдце.
Блюдце на столик.
Руки, изрезанные морщинами, пожелтевшие, складывала на юбках. Взгляд устремляла в камин, в котором еле-еле теплилось пламя, — тетушка очень боялась пожаров, и так сидела минуту или две. Вспомнив о чае, она вздрагивала, и многочисленные ленты, которыми тетушка обильно расшивала платье, тоже вздрагивали…
— Согласись, дорогая, что опрометчивое поведение того юноши нанесло непоправимый ущерб твоей репутации, — тетушка покачала головой, выражая тем самым высшую степень неодобрение.
А матушка, когда узнала про Натов визит, пощечину отвесила.
Обозвала гулящей девкой.
За что?
Сослали… и кольцо отняли… ссылку Нира потерпела бы… у тетушки спокойно, она сама, конечно, престранная, но безобидная… и в лото играть любит, особенно, когда выигрывает. А Нире несложно поддаться… и она надеялась, что продержится здесь до весны, а там… глядишь матушка и отойдет.
Или Мирра после свадьбы успокоится.
— Тебе повезло, дорогая, что вообще нашелся человек, который благородно согласился взять
Сама она замуж так и не вышла.
— У меня уже есть жених, — упрямо повторила Нира. — Мы помолвлены…
— Выбирать жениха самостоятельно — дурной тон.
Тетушка была на редкость терпеливой женщиной.
— Почему?
— Потому что ты слишком молода и ничего не понимаешь в мужчинах…
Нира с трудом сдержалась, чтобы ответить, что тетушка, несмотря на ее преклонные года, вряд ли понимает много больше.
— Твои родители знают, как будет лучше для тебя. И долг послушной дочери — подчиниться их воле…
Разве у Ниры есть выбор?
Есть.
Она сбежит.
Завтра… или нет, лучше сегодня… газету с объявлением о помолвке принесли утром… и то лишь потому, что тетушкина заклятая подруга в город ездила, а назад поспешила с ворохом слухов и поздравлениями… а ведь если бы не она, Нира до свадьбы не узнала бы… или узнала бы, но… с матушки станется ее запереть…
— Я… — Нира встала. — Я пойду, пожалуй… голова что-то разболелась… наверное, мигрень…
— Иди, дорогая, иди… мигрень в твоем возрасте — это от волнения… ах, помнится, в твоем возрасте я была очень тонко чувствующей девушкой, то и дело падала в обмороки… но мигрень — это несколько чересчур… я скажу Мисси, чтобы подала тебе мятные капли. Мне они всегда от мигрени помогают… а я отпишусь Грегору… все-таки, мне кажется, он несколько поспешил с помолвкой…
Отписываться отцу?
Бесполезно.
Он никогда против матушки не пойдет. А та — против Мирры… Мирра же мстит… за что? За то, что у нее не получилось попасть в усадьбу… и за то, что кольцо ей подарили скромное… и просто так, из врожденной злости…
Злости в ней много.
Бежать надо.
Это Нира поняла уже давно, но она не думала, что бежать придется вот так быстро и еще зимой. Как-то по сугробам совсем не хотелось бегать… и ночь еще… ветра воют, а может и не ветра, но волки, которые, поговаривают, нынешней зимой расплодились и разгулялись, вовсе страх потеряли. И давешний тетушкин знакомец, переживший две войны и одно наводнение, говорил, что уж и не упомнит, когда другим разом видел столько волков сразу.
Вот и как тут приличной девушке сбежать?
Сожрут ведь.
А останешься, так не волки, но сестрица любимая не побрезгует, мстя за одной ей понятные обиды… и Нат давненько не заглядывал. Оно, конечно, понятно.
Дела у него.
И волки опять же, но что Нире делать?
Она прошлась по комнате, которую для любимой внучатой племянницы тетушка готовила, а потому комната эта была невыносимого розового колеру, с обилием рюшечек, оборочек и фарфоровых пузатых младенчиков, которые сбивались в фарфоровые же стаи и смотрели на Ниру рисованными глазами. От этого ей становилось жутко.