Хозяйка старого кладбища
Шрифт:
Катя присела у небольшого черного памятника, обхватила голову руками, поджала ноги и воткнулась лицом в колени, и крепко закрыла глаза. Тем временем, гул вихря, напоминающий досадное жужжание тысячи злобных мух, вместе с мертвым Иваном медленно, но неумолимо приближался…
– Господи! Этого не может быть! Этого просто не может быть! – пролепетала Катя, и отключилась…
***
Очнувшись в холодном поту, Катя приподнялась с постели, и, кажется, увидела в углу комнаты эту даму, сверкающую мелким бисером при свете луны. Но потом, приглядевшись повнимательнее, она поняла, что это всего лишь стеклянная ваза, которая чуть изменилась в своих очертаниях от спросонья поплывшего зрения. И ваза всегда стояла на этом чертовом месте. Чуть оглядевшись по сторонам,
Катя слезла с кровати уронила свой взгляд на окно: холодный месяц правил ночью высоко в небесах, а голые ветки старого дерева скрежетали по чуть запотевшему стеклу, ударяясь об него словно костяшками пальцев, подчинявшихся порывам безумного астраханского ветра…
Утром.
– Это всего лишь дурной и поганый сон, – подумала Катя, проснувшись. Сначала она чуток полежала, вытянувшись на постели, а потом и потянулась руками к крохотной тумбе, чтобы взять с нее телефон: она хотела справить время. Чуть скользя и жадно щупая пальцами, она вскоре стала барабанить ими по гладкой поверхности коричневой полироли. Слегка откинув голову на подушку, она кинула свой въедливый взгляд на то место, где он должен был находиться. Но мобильником там и не пахло. Девушка приподнялась, откинула одеяло и стала осматривать скомканную за ночь постель. Дернула перистую подушку – там его тоже не было. Встала с постели…
Искала его везде: за той самой тумбочкой, нырнула потом под кровать, заглянула за батарею, не забыла и заглянуть под палас, и даже как-то косо посмотрела на плинтус…
В других комнатах тоже искала, хотя четко помнила, знала, что оставила его точно на той крохотнющей чертовой тумбе. Искали они его вместе с Иваном почти что весь день с истериками и слезами, присущими Кате…
Не нашли!
Куда подевался ее телефон – для обоих так и осталось загадкой…
А про тот дурной сон Катя Ивану рассказать не решилась. И на старое кладбище, кстати, больше они не ходили, и даже в своих воспоминаниях старались не возвращаться к нему.
Но иногда, совсем неожиданно (это случалось, как правило, в ночь), будто некий канал связи с потусторонним миром, живущим на кладбище, внезапно вдруг открывался в ее голове. Ее сознание начинало тогда расширяться до невообразимых размеров… Это ее, конечно, очень пугало. Но еще больше Катю пугали разные голоса. Их было так много… Были и детские, которые всенепременно звали ее прогуляться на кладбище до кривой тропинки, ведущей к чернеющему оврагу. Они шептали, что любят ее, и транслировали в ее сознание разные расплывчатые эпизоды давно ушедших времен… Но Катя настойчиво игнорировала все эти посылы и прогоняла все темные мысли прочь, считая их бредом, фантазией, вымыслом. Со временем жуткие видения перестали ее посещать. И она, приобретя новенький телефончик, старалась теперь не выпускать его из рук, радуясь каждому светлому дню и жизни простой астраханской студентки…
Глава 3.
Кладбищенский сторож
Кладбище, уходящее за горизонт, словно упиралось в небо памятниками и крестами. Здесь утренний рассвет даровал живительную прохладу, вечно встречаясь с гарканьем ворон и лаем собак, облюбовавших эти места.
Ветхие дачные избушки и шикарные особняки, стоявшие поодаль от них, рассказывали о близком и незыблемом соседстве мира живых и мертвых. А вечно дымящая труба ТЭЦ-2, величественно возвышаясь над девятиэтажными постройками, лишь дополняла этот необыкновенный колорит, создавая мрачно-томящую атмосферу.
Здесь всегда царит особый уклад, присущий практически любому большому погосту. Например, поселковые жители, отправлявшиеся спозаранку по своим делам, дабы сэкономить время, понуро преодолевая ухабистую дорогу и узкие тропинки, следовали на ближайшую городскую остановку прямиком через него. Добраться до этой остановки можно было несколькими путями. Два из них – верхний и нижний, считались основными и сходились
Под час утренней обедни в той самой церквушке, поблизости начинали появляться понурые алкоголики, местечковые попрошайки и бомжи. Иногда захаживали сюда и туристы. А под вечер здесь уже можно было встретить местных чернокопателей или же наркоманов, вечно шарящих средь могил в поисках свежих закладок; а также подростков, ревностно жаждущих приключений. К слову, почти все, кроме последних, были знакомы с местным сторожем дядей Валерой.
На погосте уже стемнело… И ночь, накинув прозрачную шаль на тихое звездное небо, вступила в свои законные права. Вскоре в благую тишь врезались звуки шаркающих сапог. Чьи-то пьяные ноги с трудом плелись по заснеженной стежке. Спустя каких-то пару мгновений, в окружении редко мелькающего снежного серебра, из туманной дымки выступило чье-то пузатое тело. Шлейф от французского амбре сопровождал грузную фигуру этого человека. Следует отметить, что если кто из живых почуял этот запах, то без сознания тот же час слег бы в самую ближайшую могилу… Это был Валерий Вениаминович – кладбищенский сторож, а попросту – Витаминыч, как обычно величали его местные собутыльники. Нес Витаминыч свою службу каждую ночь, исправно, но не без грешка. Страсть до спиртного он питал еще смолоду, и, наверное, за последние пятнадцать лет не было такого, чтоб кто-то повстречал бы его в трезвом состоянии…
За всю свою сознательную жизнь Витаминыч где только не успел побывать и кем только не работал. В частности, в молодости, еще в советское время, когда существовали совхозы, ему не раз доводилось работать на полях в качестве сборщика урожая. Как-то ему даже посчастливилось побывать в роли бригадира по сбору бахчевых культур, правда, продлилось это совсем недолго – всего один урожайный сезон. Сняли его с поста и выгнали оттуда из-за пьянки. Успел он поработать некоторое время и плотником, но тоже недолго. Работал Витаминыч потом и дворником, и трактористом, и даже комбайнером. Но все это было после армейской службы, которую он нес на флоте в качестве матроса. Не чуждой ему оказались профессия сборщика металла, и даже сантехника-трубопроводчика в одной из местных контор. Впрочем, перечислять весь послужной список Витаминыча не имеет никакого смысла, поскольку он довольно огромен. Но следует отметить, что каждый раз задерживался Витаминыч на новом месте недолго. А случалось так лишь потому, что он постоянно тянулся к бутылке.
По внешним параметрам Витаминыч не сильно отличался от других мужчин своего возраста. Коренастость, легкий южный загар, большой пивной живот и возрастная залысина на макушке – раскрывали его как человека, успевшего повидать эту жизнь не с лучшей ее стороны. С ярким переливом серо-голубые глаза, несмотря на суровость характера персоны, выдавали душевную простоту и доброту этого человека. А вот немного суровое мясистое, и напрочь испещренное морщинами лицо – напротив, прямо говорило о сложности и противоречивости натуры его обладателя.
Прошло уже два года, как местное кладбище стало последним пристанищем для вечно страждущего Витаминыча. Здесь его устраивало абсолютно все. Ему очень нравилось, что местные попрошайки и алкоголики относятся к его персоне с большим уважением. Нравилась ему и кладбищенская тишина. А возможность выпивать на посту и бесплатный кров над головой радовали Витаминыча больше всего. Кладбище казалось ему идеальным местом. Так он тут и задержался…
– Эх, какая благодать! – пролепетал полупьяным голоском Витаминыч, разводя в стороны руками, направляясь к мусорной куче, стоявшей между могил. Доковыляв неуклюжей и шаткой походкой, он вытащил из штанов свое хозяйство и принялся опорожняться. Закончив мокрое дело, Витаминыч встряхнул плечами и, с чувством собственной важности, подтянул толстые шерстяные брюки, не забыв при этом проверить, хорошо ли они сидят на ремне.