Хозяйка времени
Шрифт:
Чуть прикрыв глаза и подавляя в себе брезгливость, молодая женщина залпом опустошила кружку и поставила ее на пол.
Она опять вернулась к чтению послания. Пробежала глазами по последним строкам, которые гласили, что она может вернуться.
Однако Вера уже получила деньги за год службы, и они были нужны ее сестре. Но оставаться жить в чужом незнакомом мире было гораздо хуже, на ее взгляд. Тут даже электричества не было! Да и все вокруг в доме выглядело до того непонятным, грязным и старинным, что Вера решила, что раз ее обманули, не сказав, что требуется работать в другом
– Так хорошо, что батюшка прислал вас! – сказала вдруг девочка. – С вами совсем не страшно. А я так боюсь оставаться одна в доме ночью.
Вера невольно перевела взгляд на Ладомиру. Она стояла рядом, замерев, и почти не дышала, следя за тем, как Вера читает письмо. Девочка казалась такой несчастной, худенькой, в грязном заштопанном платье и вытянутых на коленях чулках, с засаленными волосами.
Но в ее глазах Вера отчетливо разглядела некий огонек надежды, который уже видела в тот миг, когда сказала, что она ее новая няня. Вера почти читала мысли девочки. Ладомира хотела, чтобы Вера осталась. И Вера понимала ее. Жить в этом громадном доме шестилетнему ребенку, да еще с лежачей бабушкой, было несладко.
– Ну уж нет. Никуда я не поеду, – тихо пробубнила себе под нос Вера. – Я не оставлю несчастного ребенка одного. Думаю, как-нибудь справимся и освоимся здесь.
Она прочла последние строки в письме: «Итак, Вера, если вы дочитали до этого места, значит, все же решили остаться. Благодарю вас за ваше доброе сердце. – Вера аж хмыкнула, прочитав эти пафосные слова. – В конверте лежат двенадцать векселей. По законам нашего государства векселя может обналичить только взрослый дееспособный человек, потому все денежные средства отдаются в ваши руки. Так как ни Ладомира, ни старая боярыня Бажена не могут их обменять».
– Понятно, – кивнула сама себе Вера.
«Каждый вексель имеет номинал в сто рублей. Ежемесячно вы можете обналичивать один из них в ближайшей Денежной палате. Это довольно большие деньги, их должно вам хватить на содержание дома, Ладомиры и ее бабушки. Вам достаточно предъявить вексель, назвать имя боярина Волкова и слово-ключ – “куница”. Прощаюсь с вами, Вера. Удачи».
В конце стояла подпись: «Адвокат семейства Волковых».
– Сто рублей? – опешила Вера, доставая из конверта небольшие серебристые бумажки размером с игральную карту и вертя их в руках. – Разве это большие деньги? Сто рублей?
Но тут же к ней пришла мысль о том, что она в другом мире, и тут деньги могли иметь иную ценность.
– Ладомира, скажи, ты ведь ходишь в магазин?
– Магазин, сударыня? – удивилась девочка. – Я не знаю, о чем вы говорите.
– Ах, прости, – нахмурилась Вера, задумавшись.
Судя по именам и нарядам с русскими орнаментами на прохожих на улице и обращению «боярин», этот мир походил на позднее русское царство. Если бы оно продолжало существовать без Петра Первого, его реформ и империи, устроенной на европейский лад. Потому Вера догадалась, как называется место, где в этом мире продают продукты.
– На рынок ходишь? Ведь там продают у вас хлеб, крупу и овощи?
– Да, там, Вера Владимировна, как и везде.
– Скажи, а дорого стоит, например, мука или рыба?
– Муку продают пудами, а рыб по три штуки, сударыня, разве вы не знаете?
Вера улыбнулась девочке и сказала:
– Ладомира, я долго путешествовала по другим странам и почти позабыла, как все устроено в нашем государстве. Но ведь ты мне поможешь вспомнить и все расскажешь?
– Конечно, – довольно закивала девочка и задумалась. – На рынке, что на соседней улице, за пуд муки просят полушку вроде, а три осетра – за две копейки.
– Прекрасно, – улыбнулась Вера.
Так и оказалось. Сто рублей довольно хорошие деньги. Наверняка на несколько рублей можно купить вдоволь продуктов на целый месяц для них троих.
И адвокат в письме не соврал. Завтра же она пойдет в эту Денежную палату и обменяет векселя на деньги. Потом сходит на рынок, купит продуктов, средств для мытья и других хозяйственных вещей. Чтобы отмыть весь этот грязный запыленный дом. Утром при дневном свете посмотрит, чего еще нет.
– А может, и не две, а копейку. Я точно не знаю, я давно не покупала там ничего, – продолжала Ладомира. – У нас с бабушкой нет даже полушки, чтобы покупать хоть что-то. Чтобы хлеба купить, я пою на базарной площади. Там люди сердобольные, медяки подают.
– Господи, девочка моя! – воскликнула Вера жалостливо и тут же, не сдержавшись, обняла малышку. Прижала ее к себе. – Обещаю, с этого дня ты больше не будешь голодать и петь на площади.
А про себя подумала: «И как ты, Вера, можешь даже думать о том, чтобы покинуть эту девочку? Она в тебе так нуждается».
– Раньше цветочница Лина подкармливала нас супом и пирогами. Но три месяца назад она уехала жить в другой город. Да и ключница Забава приходила к нам с гостинцами, но она умерла недавно. Они хорошо знали мою матушку, потому и заботились обо мне и бабушке.
У Веры возник вопрос про маму Ладомиры, но она решила его не задавать. И так малышка выглядела слишком печальной. Не хватало еще сильнее ее расстраивать воспоминаниями о матушке.
Потому Вера подбадривающе улыбнулась и сказала:
– Ну что ж, пойдем скорее к твоей бабушке, Ладомира. Посмотрим, что с ней.
– Да, идемте. – Ладомира подхватила свечу и опять пошла впереди. Они зашли во вторую дверь на втором этаже дома. – Она уже который день не приходит в себя.
Молодая женщина подошла к кровати и наклонилась к старушке. Та лежала под одеялом, ее глаза были закрыты, а морщинистое лицо недвижимо. Вера прислушалась к ее дыханию. Опустила голову на грудь.
– Твоя бабушка спит, – тихо сказала Вера спустя минуту, поднимаясь. – Сердце вроде бьется ровно, дыхание спокойное.
– Она все время спит и почти не просыпается, – сказала девочка, освещая свечой лик бабушки.
– А вот это как раз ненормально. Обязательно пригласим к ней доктора.
– Доктора?
– Лекаря, милая. Завтра же за ним и схожу. А подожди… – Вера посмотрела на наручные часы. – Всего десять вечера. Может, я схожу сейчас к вашему лекарю. Где он живет?
– Он не откроет вам так поздно, сударыня. Он лечит хворых только до шести, – объяснила Ладомира.