Хозяйка замка Ёдо
Шрифт:
В послании были изложены условия примирения, выдвинутые Иэясу. Три его основных требования сводились к следующему: распустить отряды ронинов, взятых Тятей и Хидэёри на службу, отдать в заложники сёгунату двух военачальников — Оду и Ооно, которым впредь надлежит пребывать в Эдо, и засыпать внешние рвы вокруг Осакского замка.
Тятя пробежала глазами столбцы письма, и её лицо просветлело: эти условия не задевали честь Тоётоми!
— Я согласна, — быстро сказала она с едва заметной дрожью в голосе. — Полагаю, господин Хидэёри тоже не откажется скрепить своей печатью это предложение.
Об условиях мирного договора Тятя незамедлительно известила
В конце концов он всё-таки сдался под напором большинства и скрепил печатью мирный договор.
Прошло дней десять; Тятя всё это время пребывала в приподнятом настроении — ей казалось, что она на своих руках вынесла сына из пламени пожара. Но не успела она вздохнуть с облегчением, как в её ушах снова зазвучал звонкий смех Сэн-химэ; Тятя внезапно поняла, что случилось именно то, о чём говорила ей невестка.
Хидэёри тоже оказался прав. Когда после зимней осады Осаки были засыпаны внешние рвы, защищавшие третий двор замка, Иэясу в дополнение к изначальным условиям приказал засыпать рвы и вокруг второго двора, а также снести сторожевую башню на второй линии обороны, всё западное крыло и резиденции военачальников Оды и Ооно. Тушь ещё не просохла на свитке мирного договора, а эти новые меры уже были навязаны побеждённой стороне.
Тятя набрасывалась на всех встречавшихся ей на пути вассалов Тоётоми с требованием объяснений: почему они пошли на поводу у Иэясу, когда он не имел никакого права менять по своей прихоти изначальные условия договора? Но было поздно. Осакские военачальники считали, что, раз уж война обошлась им малой кровью, мир заключён и за этим не последовало со стороны бакуфу никаких репрессий по отношению к Хидэёри, его матери и вассалам, лёгкое ужесточение условий следует принять безропотно и даже с благодарностью. Слыша подобные оправдания, Тятя закипала от гнева: «Обещание есть обещание! Нельзя молчать и бездействовать, когда кто-то изменяет данному слову! Это позор!»
Она обрушилась с упрёками на Харунагу Ооно — мол, как вам не стыдно гнуть спину перед Иэясу, — но тот с необычной для него горячностью выпалил в ответ:
— Госпожа Ёдо, позвольте мне действовать так, как я считаю нужным! В настоящее время нам ничего не остаётся, как смириться и терпеть. Да, терпеть! Но знайте: что бы ни случилось, я всегда буду на вашей стороне!
Разумеется, такой ответ не мог удовлетворить Тятю. Он привёл её в бешенство. Ооно — вассал дома Тоётоми; оставаться в осакском лагере до конца — его прямой долг, почему же он говорит об этом так, будто оказывает ей великое благодеяние?!
Войско Хидэтады Токугавы, которому было поручено засыпать рвы, рьяно взялось за дело и, успешно справившись со своей задачей, волной отхлынуло к Фусими. В девятнадцатый день первой луны Тятя отважилась подняться на смотровую площадку тэнсю. Она не однажды собиралась посмотреть оттуда, как идут работы, но всякий раз кто-нибудь из вассалов её отговаривал. Впрочем, если бы она действительно хотела окинуть взором окрестности с верхнего яруса, никто во всём мире не смог бы ей воспрепятствовать — что-то внутри неё самой мешало взойти на башню, что-то подсказывало: увидев самураев Токугава, копошащихся во рвах её собственного замка, она окончательно лишится душевного равновесия. Но когда вражеские войска покинули Осаку, Тятя уже не смогла побороть в себе желание взглянуть на результат их усилий. Она пообещала себе сохранять хладнокровие, сколь бы страшной ни оказалась картина, которой суждено предстать перед её глазами, ни в коем случае не ахать и не охать от ужаса, но, увидев, во что превратился замок, всё же не сумела сдержаться. У неё задрожали губы, затряслись руки. Неужели это Осака, детище тайко, твердыня, прославившая его на всю страну?!
Ни рвов, ни внешней крепостной стены, ни сторожевой башни — до второго двора тянется ровная, голая поверхность склона. От укреплений ничего не осталось. Лишь тэнсю, отданная во власть стихии и вражеским стрелам, центральная башня, на которой Тятя стояла в тот момент, возвышалась над землёй. Внизу, у подножия, чернел единственный уцелевший ров. Тэнсю, сердце замка, лишилась защиты. Если неприятель снова пойдёт на штурм, он без труда овладеет некогда неприступной твердыней, открытой теперь всем ветрам.
— Позвать ко мне Харунагу! — выкрикнула бледная как смерть Тятя столпившимся у неё за спиной вассалам. Зимний ветер ледяными кулаками ударил её в грудь.
«Господина Ооно никто не видел с самого утра, должно быть, он отлучился из замка», — доложили вассалы спустя некоторое время. Тятя отправила прислужницу испросить аудиенции у сына, но тотчас послала другую с поручением отменить визит — Хидэёри и так слишком хорошо знает, что сталось с его цитаделью.
Город Осака чудом уцелел во время осады, не сгинул в огне. Странное дело — лишь разорённый замок напоминал о недавних боях. Даже усадьбы знатных воинов, рассеянные в окрестностях, ничуть не пострадали, улицы в призамковых посадах выглядели как новенькие. С верхнего яруса тэнсю Тятя видела горожан, совсем маленьких с такого расстояния, крошечных, как рисовые зёрнышки; они деловито суетились на перекрёстках, спешно прятались по домам от разбушевавшейся стихии. Ветер злобно срывал черепицу и солому с крыш.
«Быть новой войне, — подумала Тятя. — Перемирие не продлится и до лета. Весной Иэясу опять приведёт сюда свои войска и возьмёт этот замок, похожий теперь на ощипанную курицу, голыми руками».
В тот момент, стоя на смотровой площадке, она впервые трезво оценила положение сына и своё собственное. Поднимаясь на башню, она ещё надеялась, что где-то в будущем, за поворотом судьбы, их ждёт победа над Токугава, но достаточно было одного взгляда с высоты — и надежды рассыпались в прах. Тятя с пронзительной ясностью поняла, что им никогда не победить. И всё же ей по-прежнему казалось непростительным поведение Ооно и Оды, допустивших это надругательство над наследием тайко.
Постепенно гнев в её сердце уступил место печали. За поворотом судьбы их с сыном ждёт не победа, а смерть. Как могло случиться, что Хидэёри, наследнику Тоётоми, рождённому царствовать, судьба уготовила столь жалкую участь? Ну что ж, какой бы эта участь ни была, её не миновать. Тятя в поисках опоры прислонилась к перилам галереи на смотровой площадке. И всё же сколь печален удел её сына в изменчивом мире неблагодарных трусов! Одни пошли против своего господина, забыв о долге перед тайко, который осыпал их милостями, которому они всем обязаны, другие ни на что не способны, бессильны помочь… Бедный, бедный Хидэёри!