Хранилище
Шрифт:
– Нет, но у меня странное чувство, как будто где-то скребут или песок спиться, не знаю, не могу объяснить, – рыжий недовольно дернул плечом.
Это настораживало, чуйка у него была великолепная, и ощущал он всегда именно так, образами, которые мне ничего не говорили. Но за годы совместной работы я научилась им полностью доверять.
– А такое было прежде? Ну песок там или скрежет этот?
– Нет, да, не знаю. Говорю же, не могу пока разобраться.
– Если тебе что-то угрожает, у меня есть пара мест…
– Нет, не нужно. Дело не в эт… Вот ты ж грынь 2 ! Это и есть хранилище?
Почти
– Нет, это Хранилище, – поправила я, подчеркнув голосом, немного сипло, но как уж смогла. Эд смотрел на Хранилище широко открыв глаза, я думала о паскудности этого места.
– Что-то идет, какое-то большое изменение и надеюсь одно, а не куча перемен, которая перевернет этот мир, я к нему привык, место себе нашел, хорошее, теплое… Мне и так все нравится! – Последнюю фразу Рыжий уже прокричал и отчаянно так, глядя при этом, почему-то на Хранилище. Повернулся ко мне, в глазах слезы.
2
Грынь – Демон из мелких, часто встречается в погребах, портит продукты, делает пакости, очень плодовит, трудно выводим. Одно из самых распространенных ругательств в человеческих королевствах
Слезы! Кгрыл! Слез в его глазах я не видела много лет, с похорон его сестры, с нашего знакомства. Плюнула на все, подбежала, схватила за плечо, успокоить, встряхнуть, ударить, не знаю.
– Нормально все, – глотнул из фляги. Порядочно. Вытер лицо рукавом, закрыл на секунду руками. Поднял голову уже улыбаясь и протянул мне отвар, – Хлебни, а то у тебя взгляд как у Ани.
Выпила пару глотков, поперхнулась, закашлялась. Это из-за того что гадость редкостная, разве есть другие причины? Нет, конечно нет, это из-за мерзкого вкуса и ни разу не потому, что я волнуюсь. На всякий случай отхлебнула еще.
– Это богатая вдовушка, которую ты бросил из-за того, что никакие умения не перекроют ее желание затащить тебя под свое семейное крылышко и спасти от преступной и опасной жизни?
– Ага, она самая, но как была хороша… – Ухмыляется, будто и не было ничего. – Энн, все нормально. Такое случается. Убери ты свой жалостливый взгляд.
– Ни разу не видела, – голос почти не дрожит, все хорошо, я давно научилась держать себя в руках.
Держать в руках в любых ситуациях, повторяю себе. В такой правда еще не бывала. Выпила снова. Слез от Рыжика я не ожидала, в общем-то как и криков чуть ли не о конце мира. Не было такого раньше, ни разу, а в историях мы с ним побывали в разных, и запаниковать было где и с жизнью проститься. Эд, это вечная ехидна, любые сложности встречающая с улыбкой, всегда ухмыляющаяся наглая морда и мой залог спокойствия.
– Объясни нормально.
Хорошая штука все-таки этот отвар, настолько противный что моментально в себя приводит, авось еще и не заболею. Эд снова стал серьезным, задумался.
– Ты же знаешь, у меня бывает… – Сбился, а потом заговорил торопливо, будто боялся не успеть, не сказать. – На самом деле, бывает часто, почти всегда. Это как еще одно чувство. Ну есть там обоняние, осязание, зрение, а у меня еще вот это. Яркие предупреждения я отлавливаю сразу, уже научился различать, базовые тоже понятно, бывают и совсем слабые, а вот такие впервые. Вроде и знакомое все, но понять не могу, – остановился, увидев непонимание в моих глазах. – Ну как тебе объяснить, вот ты руку если к жаровне поднесешь почувствуешь тепло, трогать не станешь. Потому что знаешь, опасно, можно обжечься. Меня когда засада в кустах поджидает я тоже знаю, нельзя, опасно.
– Можешь обжечься? – Пытаюсь улыбнуться.
Рыжий хмыкает, – Типа того.
– А базовые?
– Это на неопасные события. Хотя не в опасности дело, в базовости, они не так сильно за пределы нормы выходят, понимаешь?
– Угу, – и мотаю головой отрицательно.
– Ыыы… Ну встречу с тобой например, я ощущаю как базовое явление. Ты часть моей жизни, часть моей нормы, теплая солнечная, но уже норма. А когда мы только познакомились ты была ярким предупреждением, хоть и воспринимал я тогда плохо, не до того было.
Не знаю почему, но обиделась. Была яркой, а стала базовой, обычной. Я конечно старый друг, боевой товарищ, но и девушка. Да, мелкая, метр шестьдесят было моей заветной мечтой, не доросла, и не дорасту уже. После двадцати пяти говорят только вширь, ввысь уже никак, только если по карьерной лестнице. Вширь мне правда тоже не грозит в ближайшее время, для этого я со спортом слишком близко дружу. Так что фигура у меня преимущественно из мышц, а не из округлостей. Профессия обязывает. Зато мальчишкой разносчиком можно притвориться, для этого я даже волосы обрезала когда-то. Теперь правда, обратно отросли, не сильно, до лопаток. Но опять-таки, для работы полезно, надо же хоть где-то ввысь. Зато у меня глаза красивые, зеленые. И вообще, вот приду в следующий раз на встречу вся такая эффектная, на каблуках в платье и плевать что в брюках и сапогах удобней. С черными кудрями и плевать что свои каштановые и прямые, завить и покрасить дело не долгое, кто ж виноват что сейчас так модно. С лицом у меня вроде все хорошо, миленькое, поэтому только мальчишек и играть, на парня не тяну уже. Кгырл! Опять забыла. Плюнуть, чтобы избавиться от навязчивой мысли нужно три раза. Подумала что бы еще такого присовокупить, решила особо не мудрствовать. Вот со своим лицом и пойду, плевать, и так сойдет. Все, теперь возвращаемся к конструктивному разговору.
– То есть я была опасной, а теперь нет? Я стала слабее?
Поиграла в девушку, и на пять минут не хватило, хорошо меня все-таки Мастер вымуштровал. В первую очередь оборона, уровень сил, понять где прокололась, что упустила.
– Ты меня вообще слушала?
Киваю.
– Это не про твой уровень силы а про то, как я воспринимаю. Если думаешь что стала слабее, даже разубеждать не стану, сама знаешь что это неправда. Была ли ты опасна лично для меня или нет, не знаю. Опасной точно была, да и остаешься. Но я про другое. Раньше ты была чем-то сверх нормы, я почти ни на кого так не реагировал. Теперь своя, наоборот, часть нормы. Если с тобой что-то случится, то это тоже будет в ярком спектре, потому что ты часть моей базы. Понимаешь?
Вздыхаю, думаю не выпить ли еще отвара. Хотя сейчас бы лучше коньячку, он от нервов и непонятных ситуаций как-то действенней.
– Ни кгырла не понятно, но допустим. Что с остальным? На что ты так среагировал?
– С остальным все примерно также. Суть в том, что я обычно понимаю что стоит за ощущением и о чем это должно меня предупредить. А тут, как ты изящно выразилась, ни кгырла не понятно, это и напрягает. Про реакцию… Есть места, места скопления силы, в них ощущаешь острее, осознаешь быстрее, четче. Это как… Как если бы ты пыталась услышать разговор, который ведут в доме, когда сама стоишь на улице. Отголоски доносятся, но смысл ускользает, а потом вдруг дверь приоткрылась и все стало понятно. Нет, не все, а тот кучек разговора, который вели, пока была открыта дверь.
– Реакция? Это был такой страшный кусочек?
– Нет, скорее непонятный. Ты в общем-то все слышала, будут большие изменения. Чего коснуться не знаю и мне это не понравилось. Не люблю то, чего не могу контролировать. Реакция это нормально, бывало и хуже. То, что ты чего-то не видела, не означает, что я этого не делал, – улыбается.
Вроде не так уж все и плохо. Но вопросов появилось много. Повторяю вслух, – У меня появились вопросы, много.
Эд смотрит с привычным прищуром, рыжие кудри почти закрывают глаза.