Хранимая
Шрифт:
— Я думал слуги принесут, — поднял голову от миски Лари. — Только не говори, что это мясо по ново-окскому рецепту! — Эльф даже привстал, смешно вытянув шею при попытке заглянуть в ведро.
— Оно самое, — хмыкнул Дик. — Так что, кто идет на кухню?
— Чур, я остаюсь с мясом, — тут же выдал ушастый нахал. Но, глядя на горящие энтузиазмом глаза мужчин, я не стала спорить.
— Ладно, мальчики. Тогда с вас вкусное мясо, — хмыкнула я, поднимаясь с покрывала. Я тоже почему-то решила, что по поводу еды распорядится Дик, а нам надо только место подготовить. Ну что же, мне не сложно.
Через десять минут на скатерти с моей легкой
Дик вздохнул и отправился на кухню сам, поручив Элю присматривать за мясом. Братец ради такого даже обернулся человеком и принялся медленно вращать мясо над огнем. Будущий правитель обрадовал нас нарезкой сыра, колбас и копченой рыбки. Не знаю, зачем это всё, если у нас свежее мясо шкварчит над огнем.
Последним на кухню наведался Эль, и притащил целую корзину яблок. На мой недоуменный взгляд невозмутимо пожал плечами и ответил, что он их любит.
Переглянувшись, мы втроем стали фыркать, а потом рассмеялись, глядя на наш стол. И затем кинулись снимать уже готовое мясо с огня.
Мы очень душевно посидели. Сперва ели горячее мясо на шпажках, и было не до разговоров. Потом плавно перешли к фруктам и сладкому. Несколько раз слуги приносили новые кувшины с напитками.
Мы говорили обо всем и ни о чем. Дик то и дело бросал на меня заинтересованные взгляды, постоянно оказывался рядом. Часто тянулся к тем же блюдам, что и я, и наши руки соприкасались. Эль и Лари понятливо переглядывались и хмыкали. В итоге, плюнув на все условности, я подобралась поближе к Дику и села, облокотившись на него. Ну а что? Ему этого хочется, мне этого хочется, все всё понимают. К чему скрываться и мучать друг друга? Конечно, это не отменяет возможности того, что завтра я начну жалеть, сомневаться и прятаться от него по углам. Но это ведь будет завтра, не так ли?
Дик, не веря своему счастью, поражено замер истуканом. Когда через минуту он понял, что я не шучу, осторожно, словно боясь спугнуть видение, приобнял меня за плечи. Приятно, однако, когда к тебе относятся, как к ценному сокровищу! Так мы и сидели. Обед плавно перетек в ужин, и Дик осмелел настолько, что стал целовать мне ручки. Покрыл поцелуями тыльную сторону рук, стал целовать пальчики, потом ладони. Ммр, приятно!
Лари учил нас замысловатой эльфийской песне. Конечно, в оригинале никто из нас, кроме Эля, исполнить не смог бы, поэтому учили переводную версию. Всё равно звучало очень красиво, про любовь, закаты и рассветы. Эль рассказывал про водопад и единорогов где-то далеко, в нетронутых диких лесах. Лари и Дик удивились, что единороги, оказывается, еще не вымерли. И Эль пообещал как-нибудь отвести нас всех туда, полюбоваться красотой природы.
В какой-то момент я почувствовала себя пьяной. И ведь пила только морс да воду! Может, морс забродил, или просто заразилась общим настроением? В тот момент мне не хотелось об этом думать. Любая мелочь стала казаться ужасно забавной. Лари и Дик тоже покатывались со смеху, смешно хрюкали и гоготали, изображая
— Эль, ты бяка! — выдала я заплетающимся языком. — Ты меня не любишь. Никто не любит! Нет, стой, не смей подходить, противный! Не трогай меня! Не хочу! Хочу Малыша! — окончательно разревелась я.
Эль, странно глядя на нашу компанию, бросил попытки меня вразумить. Отошел на несколько шагов, р-раз, и на его месте стоит Малыш и тихонько поскуливает. И взгляд такой жалобно-тревожный. Это меня растрогало.
— Малыш! Ты такой хороший! Иди, я тебя пожалею!
Парни продолжали смеяться. Я протянула руки навстречу лохматому псу. И, едва холодный мокрый нос коснулся моей ладони, я почувствовала, что меня мутит. Ой. Но не могла же я дать волю организма на виду у Дика? Я же его люблю! Кажется… Я терпела, сколько могла. Потом обхватила Малыша за шею, от чего тому пришлось согнуть лапы, и выдала громко, на весь двор:
— Малыш хочет в кустики!
Круглые удивленные глаза Малыша меня не смутили. Я кое-как смогла подняться на ноги и, пошатываясь, побрела в сторону ближайших кустов. Что ж так мутит-то! Малыша я держала за шерсть на загривке. А то еще убежит, а он моё алиби! Слово показалось смешным. Хихикнув, я потеряла равновесие, и последние несколько шагов преодолевала уже на четвереньках.
— Буэээ!
На миг показалось, что вот оно, счастье, но потом стало совсем плохо. Кажется, я потеряла сознание.
Очнулась в комнате, на кровати. Не смотря на теплое одеяло и лето за окном, меня потряхивало. Скосила взгляд на окно, чтобы убедиться, что там светит Солнце. Значит, я валялась совсем недолго? А кто успел переодеть меня в пижаму? Как я вообще здесь оказалась? Не помню…
Попыталась сесть, и тут же со стоном рухнула обратно на кровать.
— Здравствуй, Хранимая, — тихий, глухой, невероятно уставший голос меня не на шутку напугал.
— Эль?!
Я смогла приподнять голову. Я лежала в своей комнате, посреди кровати. Слева валялся бревном Лари. Справа, с мученическим выражением лица, лежал Дик. Спят? Без сознания? Между окном и камином в кресле сидел Эль. Бледный, осунувшийся, с кругами под глазами. Ой. Что здесь было?! Это вопрос я и озвучила, удивившись, как жалко звучит собственный голос.
— Давай разбудим твоих приятелей, нет сил объяснять всё несколько раз. Что ты помнишь из вчерашнего? — если бы Эль не сидел, я бы сказала, что он вот-вот упадет.
— Что я помню, — эхом повторила я, и в задумчивости принялась вяло распихивать парней. Получалось плохо. — Утром я ходила в банк и каталась на лошади. Потом беседовала с Диком в кабинете, и собиралась отругать вас с Лари за морок. Потом я переоделась, и мы устроили пикник на заднем дворе. Больше ничего не помню, — я нечаянно съездила Дику по уху, он глухо застонал и сделал попытку разлепить глаза. Уф, живой! Я развернулась к Лари, примерилась и дернула за ухо. Раз с одним сработало, то и второму должно помочь! Лари сквозь сон потер ухо, развернулся на другой бок и упал с кровати. Откуда-то снизу послышались сдавленные ругательства. Сработало, хоть и не так, как ожидалось. Еще пять минут Лари пытался вернуться на кровать, и мы втроем — Эль, я и Дик, — вяло за этим наблюдали.