Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты
Шрифт:
Его совет – безумие! Как можно закрыть глаза и делать вид, что ничего не происходит? Лестница, девочка из сна и весь непостижимый новый мир никуда не исчезнут – они останутся здесь, и я их никогда не забуду.
Алексей Георгиевич, Игорь – они стояли перед границами нового мира, неизведанного, опасного, таинственного, и им оставалось сделать всего лишь маленький шаг, чтобы человечество открыло новую страницу истории, но вместо шага они поставили пограничные столбы из железных дверей. Они подобно инквизиторам выжигали страхом новые знания.
Я был не таким. Я заглянул
Жалко, что я вынужден искать ответы один. Дима не смог попасть на Лестницу. Однако мне нужно было встретиться с ним – он уехал из Лаборатории, оставив сумку в моих руках, и этим вечером я планировал ее вернуть.
ГЛАВА 7. ВЕЧЕР ВСТРЕЧИ
Я стоял около квартиры Димы. Проблема заключалась в том, что я не знал, какая из четырех дверей на этаже была его – после того, как он переехал, я ни разу за четыре года не был у него в гостях. Ко всему прочему, ни на одной из дверей не висело номеров квартир. Я так долго принимал решение, куда следует постучать, что Дима выглянул на лестничную клетку без стука, чтобы выяснить, где я заблудился между домофоном и его квартирой.
Увидев меня, он улыбнулся и позвал зайти внутрь. Я прошел в квартиру, поздоровался с другом за руку, а затем вернул ему сумку. Из гостиной до меня донеслись звон посуды и веселые голоса оживленного разговора. Дима заметил мое любопытство и сказал:
– По правде говоря, у нас в гостях Лев Эдуардович и Кристина Майер. Если хочешь, то можешь к нам присоединиться.
– Ты думаешь, это будет уместным? – спросил я, поскольку сам не был уверен в том, что хочу остаться. К тому же, зная Диму, его предложение могло быть простой вежливостью.
Но было и два весомых аргумента присоединиться к ужину: во-первых, я мог поговорить с Кристиной Майер, а во-вторых, я хотел есть.
– Конечно, мы будем рады тебя видеть. К тому же, благодаря тебе я помирился с женой, – радушно произнес мой друг.
– Мне? – удивился я.
– Когда она узнала, что я болею с похмелья, то примчалась домой, чтобы помочь мне прийти в себя
«Или проследить, чтобы ты не стал весело проводить время», – подумал я, с трудом удержавшись, чтобы не сказать это вслух.
Я прошел в гостиную, где за столом сидело три человека: жена моего друга – Маша, его отец – Лев Эдуардович и их гостья – Кристина Майер. Комната была маленькой, и даже такое количество гостей казалось для нее большим. Во многом виноваты в этом были обои темно-зеленого цвета, зрительно убивавшие комнату.
Мое появление заставило всех замолчать, отчего я почувствовал себя неуютно. В растерянности я остановился в дверном проеме и задумался над правильностью своего решения присоединиться к ужину. Дима слабо подтолкнул меня в спину и сказал:
– Заходи, не стесняйся.
Я сделал шаг вперед и тихо произнес:
– Здравствуйте.
Я знал всех сидящих за столом, но моему появлению Димина семья оказалась не рада: Мария с кислым выражением лица ответила «здравствуй», а Лев Эдуардович с каменным лицом кивнул. И только Кристина Майер с широко раскрытой улыбкой произнесла: «Привет!» Такое начало вечера не предвещало ничего хорошего, и я решил, что проведу здесь не больше часа, пока не получу номер телефона молодой ученой. Она меня, судя по всему, не узнала, даже несмотря на то, что посадили меня рядом с ней.
Дима вместе с женой разместились на диване, а его отец восседал в изголовье стола, словно хозяин дома. Я всегда считал Льва Эдуардовича строгим моралистом и беспощадным отцом. Он оценивал каждое произнесенное слово, из-за чего разговор с ним превращался в экзамен. Поступил правильно – заработал бал. Сказал что-то не то – потерял. Я предпочитал не общаться со Львом Эдуардовичем, на что он отвечал взаимностью. Дима такой возможности не имел и был вынужден всю жизнь зарабатывать хорошие оценки у своего отца, где даже четверка – это плохо. Когда Лев Эдуардович отчитывал сына, Дима мог только виновато улыбаться.
Однако сегодня оценки выставлялись Кристине. Отец семейства задавал ей много вопросов, на которые девушка воодушевленно отвечала, не замечая реакции собеседника. В зависимости от полученных ответов, Лев Эдуардович мог одобрительно покивать головой, недовольно цокнуть языком или произнести фразу про инфантильность и несобранность молодежи. Работа Кристины по контракту в Европейской организации по ядерным исследованиям вызвала одобрение. Сожительство с бывшим парнем вне брака – осуждение. Он похвалил Кристину за ее благотворительную деятельность в области защиты окружающей среды, но выразил недовольство ее участием в феминистском движении. Девушка постоянно получала и теряла заработанные балы, и хотя в целом она держала положительное сальдо, экзамен стал изрядно утомлять всех присутствующих. В конечном счете мне это все надоело, и я вмешался в разговор:
– Почему ты решила стать ученой?
– Почему тебя это удивляет? – враждебно спросила Кристина.
Видимо, она увидела в невинном вопросе мужской шовинизм. Я быстро сориентировался и вместо заготовленной фразы про то, что раньше не встречал девушек-физиков, спросил:
– Почему ты решила, что меня это удивляет?
Кристина сделала снисходительный вздох и сказала:
– Почему все мужчины при знакомстве со мной обязательно спрашивают, почему я решила стать ученой?
– И почему же?
– Я не мужчина, почему ты спрашиваешь об этом меня?
– Лев Эдуардович, почему мужчины постоянно донимают Кристину этим вопросом? – спросил я «хозяина дома».
Отец семейства чуть не подавился едой от такой наглости. Он аккуратно положил столовые приборы на скатерть, вытер кусочки еды со рта и уже приготовился говорить, как раздался смех Кристины. Возможно, ей показалась забавной моя выходка, но, скорее, она не захотела ставить взрослого человека в неудобное положение и ответила сама.