Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2

Перумов Ник

…Отбив первый магический приступ Клешней, аррасские маги осмелели. Кольцо они не разорвали, и, едва вызванный ими дождь покончил с насланными песчаными копьями, защищавшие Скавелл чародеи сами перешли в наступление.

Фесс ничего не мог сделать. Ни остановить их, ни защитить. Его собственное заклятье, его гримуар ещё были далеки от завершения, а потратить скопленные крохи Силы, чтобы сберечь волшебников?

Вот ты и снова судишь, кому жить, кому нет, некромант.

Я могу и буду судить. Потому что только так я могу исполнить свой долг. Не мешай мне, совесть. Отойди в сторону. Потом можешь мучить меня, сколько вздумается. Но сейчас – отойди.

Кошки мяукали всё

громче, всё отчаяннее, метались вдоль крепкой ограды… Бедняги. Вам снова выпало платить своими жизнями за тех, кто вас кормил и поил. Немножко нечестно, но разве честен лекарь, режущий невинное животное в попытках найти лекарство для больного ребёнка?..

Бой вспыхнул, разгораясь с новой силой. Линия защитников Скавелла растягивалась, воины Клешней старались обойти баррикады, потому что там, где они пускали в ход тараны, начинали греметь взрывы гранат султанской гвардии. Там, где защитников оттеснили чуть вглубь, имперские воины занялись уже знакомым Фессу по Арвесту делом – поджигали всё, что только могло гореть.

Сейчас некромант видел и понимал: имей Арвест несколько дней, чтобы приготовиться к отпору, – исход сражения был бы совсем иным.

Магия Клешней оживала, и Фесс ощущал, насколько она близка его собственному искусству. Чистая, незамутнённая магия Смерти. Доведённая почти до абсолюта.

А его заклятье всё ещё не готово…

На галерах вновь пустили в ход катапульты, отвечая на летящие навстречу атакующим взрывающиеся смеси. Катапульт было много, и били они метко. Требушеты тоже старались, и одна галера начала медленно погружаться – но остановить армаду это, конечно, не могло.

Каменные ядра крушили стены, дома с жалобными предсмертными стонами рушились, словно игрушечные, осколки розоватого и белого туфа взлетали на десятки локтей; защитникам пришлось отступить, выходя из-под обстрела. Камни падали густо и часто, и то там, то здесь, сражённый ими, падал человек. Наёмники ругались на чём свет стоит и орали, требуя идти в атаку: сколько можно ждать, пока нас всех не перебьют, что ли?

Орали в ответ и сотники, требуя держать строй и «не дёргаться, мать, мать, мать!..».

Линия зелёных и алых доспехов продвинулась вперёд. Маги Арраса попытались отразить рушащийся на Скавелл гибельный каменный ливень, но в это время жемчужная туча над галерами сгустилась окончательно и чародеи Империи Клешней нанесли свой собственный удар.

Фессу почудилось, что он наяву видит пепельно-серый, словно из погребального праха, кнут, что поднялся над палубами и мачтами. На миг некромант с презрением подумал, что враги, похоже, не способны к истинно отвлечённой магии, им нужно обязательно придать ей какой-то знакомый облик – но тут призрачная плеть со всего размаху хлестнула по берегу, и там, где прошёл кончик хлыста, вверх рванулись фонтаны земли, битого камня, обломков стен, размётанных баррикад – и всё это жуткое варево щедро оказалось приправлено человеческой кровью.

От края до края порта широкой дугой пролегла полоса вспаханной земли, заваленной бесформенными обломками. Дома рухнули, баррикады и завалы разметало, не успевшие отступить люди просто исчезли, так, что не осталось даже и тел.

Туча потускнела, посерела, опустилась почти к самым мачтам, словно отдав все силы. Воины Клешней взвыли, будто голодные зомби, и опять надавили на оборонявшихся. Теперь им почти ничего не мешало.

Отбиваясь длинными пиками, сомкнув щиты и держа строй, дисциплинированные сотни «Белых Слонов» сумели не потерять строя и отойти выше по улицам, ко второй и третьей линиям баррикад. А вот ополченцев полегло очень много. Мало кто успел вовремя отступить, мало кто имел, подобно опытным наёмникам, звериное чутьё на опасность, только и позволявшее выжить в непрерывных сражениях на границе Змеиных лесов.

Но теперь две тысячи тяжело вооружённых латников

полка «Белых Слонов» и сорок сотен султанской гвардии пытались удержать троекратно сильнейшего врага, получившего наконец свободу манёвра. Линия защитников растянулась, в бреши пришлось двинуть ополченцев – и там-то они как раз и не выдержали.

Фесс видел, как это произошло.

Неумело отпихиваясь колами и копьями, отмахиваясь выданными из скавеллского арсенала мечами, ополченцы попятились перед свистящим ураганом начищенной стали. Косы имперцев крутились, с шипением рассекая воздух. Подтянулись лучники – тоже в тяжёлых шипастых доспехах, и их стрелы собирали сейчас обильную жатву – мало кто из ополченцев имел добрый доспех, большинство довольствовалось простыми щитами. Строй нарушился, кто-то выскакивал вперёд, теряя плечо соседа, кто-то падал, вопил, раненный, хватаясь за товарищей и умоляя, чтобы его не бросали. Всего этого оказалось достаточно. Бойцы Клешней пробились сквозь копейный частокол, заплатив немалую цену, но всё же пробились. Самый первый из них воспользовался метко пущенной стрелой, сразившей высокого ополченца, вокруг которого сбивались кучей остальные защитники, – алый доспех вдруг бросился вперёд прямо на целящиеся в него наконечники копий, взлетела коса, отбивая отчаянный, но неумелый выпад, и обратным движением состригла чью-то голову. В бока дерзкому имперцу грянуло сразу три копья, панцирь не выдержал, тело задёргалось, насаженное на почерневшие от крови древки, но было уже поздно. Одним броском не меньше десятка имперцев врезались в ряды ополченцев, косы так и замелькали; каждый их удар распарывал тела от плеча до поясницы.

Кто-то из гвардейцев заметил опасность и, не мудрствуя лукаво, просто швырнул глиняную фляжку с огненным зельем прямо в гущу сражающихся – обычное для профессионала пренебрежение чужими жизнями, даже жизнями своих. Полтора десятка султанских воинов, растянувшись цепью, встретили натиск набегающих следом за разорванными взрывом имперцев, и какое-то время казалось, что им удастся удержаться – бой шёл равный, и воины Клешней падали куда чаще, чем султанские храбрецы. Но бежали с галер новые и новые отряды лучников, что, припадая на одно колено, ловко разряжали своё оружие почти в упор. Стрелки – защитники Скавелла не оставались в долгу, однако всё-таки цепь гвардейцев не выдержала. Ни один из них не отступил, все легли на ковёр вражеских тел, но ведь погибнуть, пусть даже со славой, отнюдь не значит победить…

Сражение переместилось дальше от моря, в глубь Скавелла, где разрушений было меньше, а баррикад и ловчих ям куда больше. Упёрлись насмерть пришедшие в себя ополченцы, подошла на подмогу резервная сотня «Белых Слонов», и на какое-то время могло показаться, что удача вновь поворачивается лицом к защитникам города.

Но так только казалось.

Теперь имперцы во многих местах на флангах теснили по-прежнему упрямо защищавшихся наёмников. Они прорывались прямо сквозь дома, выламывая двери и окна, кое-где просто прошибая стены – они до сих пор тащили с собой и не бросали тараны. Многие из «Белых Слонов» оказались в окружении. Парируя эту угрозу, Эберт потратил вторую из четырёх резервных сотен, однако шаг за шагом защитникам города приходилось отступать. И все понимали – когда сражение развернётся в чистом поле, воины Клешней просто задавят всякое сопротивление числом.

…Работаем, Фейруз. Не смотри по сторонам, братишка. Аррасцы отступают, я знаю. Наши друзья гибнут. Мы бездействуем. Потому что у нас хватит силы только на один удар. Потом – потом я сам пойду драться на скользкие от крови улочки Скавелла, городка, где я бы с удовольствием попил, поел, может, даже, забыл на время, кто я такой и каким путём иду. Если мне не останется ничего другого, буду как в Арвесте – брать силы у умирающих. Страшно. Но ничего не поделаешь. Они, конечно, засекут это. И тогда…