Хранитель тайн, или Сброшенная маска
Шрифт:
Мозги лихорадочно забурлили.
– Нет. – Для большей убедительности я тряхнула головой. – Не вместе. Мы хотели выехать вместе, но поссорились, и поэтому я решила вообще не ехать с ними. Понимаете? Поэтому я ничего и не могу сказать об этом… происшествии. – Слово «убийство» мне почему-то было трудно выговорить вслух.
– Ничего не понимаю. – Теперь пришла очередь полковника крутить головой. – Вы же ехали вместе, – повторил он.
– Да с чего вы это вообще взяли?
– Саша сказал. Он мне позвонил перед тем как выехать и сказал: «Вот всей семьей собираемся ехать на дачу».
Вздох застрял в груди, а выдохнуть
– Мы хотели выехать, но не выехали… А зачем папа звонил вам?
– Этого я тебе не скажу. И не пытай. Профессиональная тайна. Но если ты врешь…
– Не вру.
– Ты понимаешь, что в твоих интересах говорить правду?!
– Все так и есть, как я сказала, – настаивала я на своей версии. – А что с расследованием?
– Висяк! – коротко рубанул полковник. – Свидетелей нет. – Есть подозрение, что это банда подростков. Но опять же повторяю – никаких свидетелей нет. Странное дело – дорога была почти пустынна. И в такое-то время! Перед Новым годом!
«Каких подростков?! – чуть не вырвалось у меня. – Хороши подростки, они выглядели как бойцы спецназа!»
– Где мои похоронены? – тихо спросила я.
– Ты не знаешь?! Ну, Ксения… На Вышнегорском они похоронены… Всем Лариса Степановна занималась.
Лариса Степановна была двоюродной сестрой отца.
– Сама Лариса умерла через восемь месяцев. И тетку тоже не навестила ни разу…
«Если бы ты знал, как мне было страшно», – думала я про себя. Холодный снег и резкие крики, и это черное звездное небо, и вопль матери, и тело Темки, упавшего на дорогу, и эти глаза, смотревшие из-под прорези маски… Это был ужас, сковавший мой позвоночник, я не могла ни говорить, ни пошевелиться… Я не могла вернуться в город… Может быть, я делаю глупость, что возвращаюсь, но это мой сознательный выбор. Я вернулась, чтобы поставить точку в этой истории, я не хочу больше бежать неизвестно от кого. Я вернулась, и я останусь здесь до конца. До самого конца, каким бы он ни был!
– Я пойду… – Я встала, резко отодвинув стул.
– Постой! Я все-таки хочу с тобой поговорить. Но, может, позже. Мне нужна от тебя некоторая информация. Давай встретимся на днях и обговорим все.
– Хорошо.
Я задела рукой край стола, и раскрытая сумка соскользнула с плеча. Содержимое ее вывалилось на стол Василенко, и я поморщилась.
– Извините…
– Ничего страшного. – Внезапно Василенко выхватил двумя пальцами брелок с вензелем и уставился на него.
– Откуда у тебя эта вещь?
– Случайно нашла.
– Соколовская! – взревел полковник, и глаза у него стали внезапно красными, как будто налились кровью. – Ты мне не заливай! Я тебя саму в кутузку щас отправлю!
– Я… его нашла… около моего дома… сегодня…
– Около дома?
– Да, а что в этом… брелоке особенного?
– Особенного? Это служебная информация, Соколовская. Но тебе, так уж и быть, скажу, чтобы ты поняла, овца эдакая, всю важность и серьезность этой информации – такой брелок мы нашли возле тела одной убитой девушки. Убитой, заметь, недавно. Соображаешь?
– Это брелок того самого маньяка, который объявился в городе?
– Откуда ты знаешь? – ответил вопросом на вопрос Василенко и при этом сморщился так, будто у него болели зубы.
– Одна знакомая рассказала.
– Типун на язык твоей знакомой, ты, я смотрю,
– А что вы знаете об этом маньяке?
– Сначала: что ты знаешь об этом? – указал он на брелок.
– Я его нашла около дома.
– Иди! – махнул рукой Василенко. – Освежишь память, и тогда добро пожаловать. Хоть нам с тобой все равно встретиться придется в ближайшее время. Телефончик мне свой оставь. Домашний, как я понимаю, без изменения. Ты где живешь?
– В квартире родителей.
– Понятно… диктуй мобильный.
Я продиктовала и вышла на улицу, чувствуя, как у меня дрожат руки.
Все как-то закручивалось совсем не так, как я думала…
И еще Вышнегорское кладбище… Надо съездить туда. В ближайшее время. Обязательно…
– Простите меня! – сказала я вслух. – Пожалуйста, простите за все!
Вышнегорское кладбище было самым старым в нашем городе и самым «заслуженным». Я съездила на кладбище и положила на могилы родных цветы. «Простите меня, – прошептала я, – пожалуйста, простите». Потом резко развернулась и ушла, ни разу не оглянувшись.
Не заезжая домой, я позвонила Иванникову, и мы с ним договорились встретиться в кафе «Лукоморье». Я приехала раньше его и, сев за столик, заказала кофе. Наконец я увидела Володьку. Он шел с большим букетом роз и широко улыбался.
– Ксюша!
Я встала, Володя схватил меня за руки и расцеловал в обе щеки.
– Ты? – И он шутливо ущипнул меня за руку.
– Я! Я!
– Ну и замечательно. – Он сел, с шумом отодвинув стул. – Где ты, краса моя, хоронилась? Не подумала о своем старом друге? – Он резко подался вперед. – Куда это годится?! Хоть бы звякнула или весточку подала: мол, так и так, все в порядке, но по известным причинам не могу пока приехать.
– Так сложились обстоятельства.
– Так захотела ты, – оборвал он меня, прищурившись и окидывая мужским оценивающим взглядом. Мне от этого было ни жарко ни холодно. Ну, пялится мужик, и пусть пялится! Наверное, я здорово разочаровала отца тем, что не вышла за Володю Иванникова. Отец так хотел видеть его зятем, а меня женой. «С Володькой ты будешь как за каменной стеной, – говорил отец. – Крепкий, надежный парень. Его отца я знаю сто лет. И вообще – семья из нашего теста. Понимаешь, в браке это очень важно. Ты слишком молода, чтобы знать это. Но так и есть. Поверь мне, старику». – «Ты не старик, – возражала я. – Ты у меня самый умный и красивый». – «Спасибо, конечно, за это… – улыбался он, – но насчет Володи ты все-таки подумай. Крепко».
Володя не был физическим уродом или человеком с какими-либо бросающимися в глаза недостатками. Но вместе с тем, когда мы с ним поцеловались пару раз, я ничего не испытала и осталась этим страшно разочарована. Ни отвращения, ни влечения. С таким же успехом я могла целоваться с фонарным столбом. «У тебя просто на него не стоит», – однажды цинично усмехнулась Муська, когда я рассказала ей о своем давнем ухажере. «Наверное», – взмахнула я рукой, прогоняя сигаретный дым. «Так что не парься, твой Володя – не твой тип мужчины. У тебя с ним физиологическая несовместимость». – «Скорее всего, ты права», – сказала я, погружаясь в очередную книжку – лав-стори. Там все было по-настоящему – любовь-морковь и розы-слезы.