Хранитель Тайного Алтаря
Шрифт:
Юноша прошёл мимо комнатки дежурного служки во внутренние помещения Храма. За столовой находились гостевые комнаты, а дальше — комнаты младших служителей и простой прислуги. Там Эет оделся в тунику попроще и в штаны до лодыжек, а потом подобрал себе куртку и сменную одежду, как раз для дальней дороги и путешествий по грязным руинам. Там же отыскалась и приличная кожаная сумка, куда юноша переложил книги, и нитки с иголкой, и гребешок…
Расчесать волосы оказалось непростым и мучительным делом. Эет по наивности полагал, что теперь не способен ощущать боль. Но,
Настал черёд кухни. Там отыскались хороший разделочный нож, кремень и кресало, а в хозяйственных кладовых даже лук со стрелами. Полностью экипировавшись, Эет направился обратно, в Общий храм.
Проходя мимо гостевых комнат, юноша невольно задержался у той, что четверть века назад служила ему местом ночлега. Похоже, он был её последним постояльцем. Быть может…
Юноша толкнул двери. Они отворились с противным скрипом. Запылённое окошко едва пропускало свет.
Так и есть! Брошенный на спинку стула, тут так и висел плащ Вира. После экзамена Эет собирался вернуться сюда и просил придержать комнатушку за ним…
Отряхнув с блестящей чёрной материи пыль, Эет свернул плащ и положил в сумку. Такая лёгкая и тёплая вещь пригодится в странствиях.
И потом… это память о Вире.
Вернувшись в зал, юноша застал тигра за странным занятием. Тот лежал на полу напротив алтаря и, выпрямившись, смотрел на то место, где когда-то была фреска. Эет оторопел: Снежок молился! Молился Мортис… Белый тигр в разрушенном храме безмолвно просил богиню погибшего народа… о чём?…
И разве Её зверь не мог попросить свою госпожу лично? Или он считал, что в храме должнывозноситься молитвы?
По спине Эета почему-то поползли мурашки… Снежок прав. В лесном хищнике больше почтения к богине, чем в человеке, приставленном хранить Её Алтарь! Возможно, сходство Мортис с Госпожой, так удачно переданное на фреске Верхнего храма, сыграло злую шутку, и он стал воспринимать изображённую там женщину почти как…
Как свою Госпожу, да.
Он дарил ей любовь и восхищение, но богиня — не просто женщина. Ей нужны благоговение и вера. Как он смел делить святилища на важные и неважные?! В любом обитает дух богини.
Эет подошёл к Снежку и преклонил колени перед пустой фреской. Он безмолвно благодарил Мортис за возможность постигать магию, за оказанную невероятную милость, за то, что он жив — пусть даже так, — и за Снежка… За друга рядом. Он просил благословения и защиты на дальний путь и обещал вернуться как можно скорее.
Они со Снежком поднялись одновременно и посмотрели друг другу в глаза.
— Спасибо, — сказал Эет. И, отвечая на вопросительный взгляд, пояснил: — Ты меня многому научил.
Тигр фыркнул, словно пытался скрыть под смешком смущение.
— Идём! — позвал Эет.
Он протиснулся в щель потайной двери за алтарём. Снежок проскользнул следом и, с интересом потянув воздух носом, оглядел величественную лестницу.
— Вот, Снежок, это и есть тот самый тайный спуск к лабиринтам Храма, — с улыбкой пояснил Эет. — Это сюда нельзя пускать чужаков.
На морде зверя появилось лукавое выражение. Эет рассмеялся:
— Ты не чужак! На них у меня нюх!
Снежок расчихался от смеха.
— Да уж… — выдохнул Эет, вытирая с глаз слёзы. — Мы с тобой одна команда. Но вниз мы не пойдём. Нам наверх.
Снежок понёсся по ступеням огромными скачками, время от времени останавливаясь и нетерпеливо оглядываясь на спутника, словно поражаясь, как можно так долго плестись. И Эет пообещал себе, что обязательно возьмет с собой в дорогу ту книжицу с прикладными заклинаниями. И первое, что выучит — заклятие левитации. Чтоб эта наглая пушистая морда не выглядела такой самодовольной.
Снежок дожидался на верхней площадке. Он стоял под водопадом света, льющегося сверху, и его шкура блистала. А на морде ясно читалось восхищение: волны солнечных лучей, струясь, бликами скользили по росписи стен, преломляясь в кружеве мраморной короны колодца.
Эет тоже не стал сдерживать вздох восхищения. Он сам, можно сказать, впервые видел Храм.
— Идём, там ещё много красивого, — позвал он. — Нам прямо.
Они пошли по коридорам, глазея по сторонам, и, наконец, добрались до комнаты Эета. Юноша аккуратно составил учебники на подоконник, часть самых важных положил на стол и, оставив в сумке «Некромансию» с «Прикладными заклинаниями», направился к выходу.
Снежок рыкнул.
Эет обернулся и увидел, как зверь когтем нацарапал на выбеленной стене три крестика. И самый верхний хорошенько углубил, процарапав ещё несколько раз.
Зомби нахмурился, не сразу сообразив — а потом понял. Календарь! Снежок предлагал ему отсчитывать дни от обретения сознания! Всё верно. Пошёл третий день…
— Снежок, ты гений! — просиял Эет. — Только, конечно, надо не стенку царапать… Я поищу у жрецов самописцы и бумагу. А ещё, наверное, не помешает вести дневник. Новое летоисчисление Атариды: от Пробуждения Хранителя! — закатив глаза, с пафосом изрёк юноша и сам рассмеялся своей шутке. Снежок смеялся вместе с ним, в своей манере. — Зато у нас будут свои праздники, — просто закончил Эет. — И мы сможем их отмечать каждый год. Верно?
Зверь кивнул.
Эет присел перед письменным столом на корточки и начал один за другим открывать ящики. В самом верхнем нашлась стопка толстых тетрадей и самописцы. Эет выбрал нетронутую и, пообещав себе почитать записи прежнего обитателя кельи позже, вернул остальные на место.
— Сколько у нас дней в году? — осведомился зомби у Снежка, расчерчивая лист под календарь. — Верно… Триста шестьдесят пять… и когда-нибудь весь мир будет пользоваться нашей системой летоисчисления! Новый год у нас будет… когда? — Снежок закатил глаза. — Сейчас лето, звезда Короткой ночи в зените. Ну, так пусть же Пробуждение будет в самую короткую ночь! Это символично, да? Вот отсюда мы и начнём нашу летопись…