Хранители Грааля. Катары и альбигорцы
Шрифт:
24 июня 1209 г. огромная Христова рать выступила в поход.
Иннокентий советовал своим легатам следовать наставлениям апостола: «Я был хитер и коварством вас взял», объясняя, что это коварство «скорее надо было назвать благоразумием и стараться отделившихся от единства церкви поодиночке поражать». В силу этого он рекомендовал не начинать с графа Тулузского, а сначала, «с помощью искусного притворства вводя его в заблуждение, сокрушить прочих еретиков, чтобы предотвратить соединение сил этого Левиафана с его союзниками, причем было бы тем труднее побороть этих слуг Антихриста, чем большее упорство придало бы такое скопление их». Эта была та самая древнеримская политика, которая выражалась лозунгом: Divide et impera — «Разделяй и властвуй».
В
Кавалерия состояла частично из тяжелых конников, частично из легко вооруженных всадников.
Война прежде всего должна была быть рентабельной. Поэтому военные операции несли больше разрушений, чем смертей: за пленного всегда можно было получить выкуп, в то время как мертвый враг не давал ничего.
Капитуляция подразумевала, что местное население не будут трогать, оно может сохранить свое имущество, свои законы, религию и церкви. Последние два пункта к катарам не относились. Люди должны лишь подчиниться воле победителя, в обмен на защиту, которую он предоставлял, обязаны платить налоги, а также дополнительные пошлины и больше не воевать против него. Горожане не имели права строить новые храмы и обращать колеблющихся в свою веру. Тех, кто оказывал сопротивление, ждали плен и конфискация имущества. Бежавшие тоже теряли свое добро.
Первая проба сил кротчайшей католической церкви в Ок- ситании произошла еще при Раймунде V и папе Александре III. В начале 1181 г. он послал на Юг своего кардинала- легата. Требовалось искоренить заблуждения отступников в области Альбижуа, если потребуется — силой оружия. Как ударную воинскую силу предполагалось использовать резервы южных сеньоров, не зараженных еретическими идеями.
Катары не были готовы воевать с оружием в руках, проливать кровь, наносить раны, причинять человеческим существам страдания. И сейчас, и в дальнейшем военные действия вели не еретики, а лишь сочувствующие еретикам, которым их вера это не запрещала. Поэтому первое вооруженное столкновение закончилось полной победой католиков. Еретики укрылись в своих горных пристанищах, их защитники-сеньоры покаялись. Рыцари должны были, пока не пройдет срок покаяния, ездить на осле без седла, в черной одежде и с одной шпорой. Непокорившиеся дворяне назывались файдитами [30] и были лишены владений.
30
Файдитами в Пиренеях назывались исключительно благородные госиода, в первую очередь — воины, лишенные дома и ведущие с противником партизанскую войну. В более поздней трактовке файдитами именовались рыцари, по той или иной причине потерявшие дом и ищущие покровительства.
Судя по рукописям, датируемым началом Альбигойской войны, многие катары пополнили ряды тамплиеров, чем привели в уныние крестоносцев Симона де Монфора: они оказывались вне досягаемости церковного правосудия. Среди тамплиерской верхушки также фигурируют имена, безусловно принадлежавшие катарам. Вступив в орден тамплиеров, представители лангедокской знати, по всей видимости, предпочитали чаще всего оставаться в своих владениях, где они являли собой прочную основу ордену. В то же время они могли оказывать помощь братьям по вере. По-видимому, это была вынужденная мимикрия: против Окситании поднялась вся Европа. Орда крестоносцев, считающая еретиков исчадиями ада, под руководством католического аббата Арно Амори из монастыря Сито двинулась на юг, творя неисчислимые зверства. Раймунд VI не ожидал, что дело обернется таким катастрофическим образом. Положение осложнялось его отлучением: преданному церковному проклятою сеньору его подданные не обязаны были подчиняться. Граф решил отправиться в Рим, убедить
Иннокентия Ш в своей невиновности и принести жалобу на жестокость и самоуправство его легатов. Перед поездкой он составил завещание в пользу единственного сына Раймунда, который в это время жил при английском дворе. Регентом при нем он назначал своего младшего брата Бо- дуэна. Если же оба принца скончаются без наследников, то земли, которые граф держал от французского короля, должны перейти Франции, а имперские лены — императору.
В Риме он испросил аудиенцию у папы и горячо и красноречиво убеждал его в своей невиновности. Осокин уверен, что Раймунд и Иннокентий проводили долгие часы в доверительных беседах и папа, заглянув в сердце графа, не нашел в нем скверны. Понтифик постановил вернуть Рай- мунду его достояние, если будет доказано, что он невиновен в убийстве Пьера де Кастелыю. «Иннокентий сделал все, что мог требовать от него долг чести, насколько позволяли ему это обстоятельства и условия, в которые было поставлено тогдашнее папство», — утверждал историк.
В таком случае папа оказался весьма непоследовательным (в чем его никак нельзя обвинить), поскольку еще 10 марта 1204 г. он писал французскому королю: «Твоя задача — согнать графа Тулузского с его земли, очистить се от сектантов и дать ей добрых католиков, которые под твоим началом смогут верно служить Господу».
Коварство папы стало явным, когда граф ознакомился с условиями снятия с него отлучения. Он должен был стать третьим государем, подвергшимся публичному унижению перед церковью. До него только император Генрих IV босой, в рубище молил папу Григория УП о прощении, да Генрих П Английский принял наказание плетьми за убийство архиепископа Кснтерберийского.
Граф по собственному опыту знал, сколько неудобств причиняют церковные проклятия. Поэтому он сознательно решил пойти на унижение и принять бичевание — это и было одним из условий снятия отлучения.
В своем родовом городе Сен-Жиле в середине лета 1209 г. «граф в одной рубахе, босой, со свечей в руке опустился на колени перед легатом, положил руку на вынесенные из церкви мощи... и молил о пощаде. Он сам прочел длинный список своих преступлений перед церковью, обязываясь и теперь, и впредь во всем беспрекословно подчиняться повелениям папы и его легатов; граф отказывался от всякой свободы в действиях. Шестнадцать вассалов тут же подтвердили присягу своего государя. Тогда легат Милон поднял Раймунда, накрыл его своей епитрахилью, накинул веревку ему на шею, взял концы ее в руку и повел его в церковь, на ходу хлестая пучком розог».
Но если граф и его советники надеялись путем болезненных, но мало значащих при общем сочувствии населения унижений получить свободу действий, они просчитались. Раймунду было вменено в обязанность выдать свои укрепленные замки и замки своих вассалов, распустить войско и самолично принять участие в уничтожении еретиков — до этого он, сколько мог, старался защищать своих подданных.
Ему предстояло вести войско против альбигойского Безье.
С 1208 г. начинает свое повествование Гийом Тудель- ский, автор первой части «Песни о крестовом походе против альбигойцев». Ему мы обязаны непредвзятым взглядом на то, что происходило на некогда мирных просторах Ок- ситании.
Безье стал первой жертвой Крестового похода, жертвой стратегии запугивания мирного свободолюбивого населе- пия. Одному из самых старых городов Франции пришлось увидеть гибель своих жителей от меча и огня.
Как сообщает Гийом Тудельский, католики в Безье жили в добром согласии со своими соседями — катарами. На завоевателей они смотрели как на врагов городской свободы и независимости. У них не возникало сомнений, что французы явились сюда не для восстановления чистоты веры, а чтобы подчинить южан власти французского короля. По-видимому, они не верили в серьезность происходящего: когда крестоносцы предъявили жителям Безье ультиматум — выдать еретиков или подвергнуться осаде, те сбросили им на голову оскверненное Евангелие.