Хранители равновесия. Дилогия
Шрифт:
Но это был уже не мой уровень. За «мой» я получил внеочередные звезды, новую должность начальника секции и личную аудиенцию начальника Пятого управления Департамента внешней разведки, на которой услышал много приятного о себе и еще больше – о моем дедушке. А еще через неделю поступило предложение «Алладина»: пройти предварительное тестирование.
Надо сказать, что я это предложение принял как должное. Как еще одно доказательство моего успеха.
Само собой разумеется, уходить из разведки я не собирался. А проходить какие-либо тесты мне вообще было не положено.
Похвастался
Напомнил об анкете мой непосредственный руководитель , которому позвонил аж лично начальник Третьего управления нашего же Департамента. Позвонил и поинтересовался: что это твой подчиненный международный запрос манкирует? Голова от успехов закружилась? Или мировой престиж России ему не дорог? А в какое положение он ставит… и так далее.
В общем, сказал мне мой отец-командир, что он по этому поводу думает, и приказал пройти тест.
Я вякнул что-то насчет режима безопасности, но оказалось, что никаких «секретных» вопросов мне задавать не намерены.
И действительно не задавали. А тест я прошел. Положительно. Как выяснилось, тест был первичный. Но сразу же после него меня вынули не только из моего родного сектора, но и из Пятого управления (Контроль внештатных ситуаций, африканский отдел), и перевели в Четвертое, в НИИ безопасных направлений науки, где из меня, в общем-то, неплохого специалиста по агентурной и аналитической разработке, принялись лепить «внедренку» для международной силовой структуры. И это все – на фоне шизофренических тестирующих программ, которыми меня мучили кадровые психологи «Алладина».
Так что завертело меня, закрутило… И выбросило на совершенно чужой «берег» подготовительного центра, где лучшие спецы мира ковали лучшие в мире кадры для нужд Комитета по выявлению и пресечению несанкционированных научных исследований, чаще называемого «Алладин».
Нет, не то чтобы меня совсем не спросили. Пожелай я остаться в нашей разведке, остался бы. Только никакая карьера в нашем Департаменте мне тогда уже бы не светила. Об этом мне недвусмысленно поведали мои новые руководители из Четвертого управления. Правда, я мог уйти из разведки. Дед, который относился к моему будущему переходу в «Алладин» очень неодобрительно, сразу объявил, что в таком случае он забирает меня к себе. И пусть хоть кто вякнет. Он тогда лично Государю…
Деда я очень люблю. И очень уважаю, но работать под его крылом мне совсем не хотелось. Быть политической «шестеркой», пусть даже и в чине титулярного советника – нет уж!
А насчет Государя… Как только выяснилось, что я прошел полный отбор, со мной тут же связались аж из Секретариата Императорской Канцелярии и с подобающими церемониями сообщили, что Государю известно о том, какой я молодец, и он, Государь (с подобающими протокольными изысками), благословляет меня на международный подвиг во имя Бога, его, Государя, и Великой Российской империи.
И я проникся. Потому что был молодой и глупый, несмотря на Императорскую высшую школу за спиной и штабс-капитанские погоны на плечах, и понятия не имел, что меня ждет в будущем.
И еще я не знал, что для «Алладина» я не опытный офицер, закончивший лучшую в мире государственную военную академию, а всего лишь стажер. И только.
И это еще одна веская причина для меня сейчас, уже со знанием дела, заявить, что выбор, сделанный мной тогда,– правильный выбор, а стажер «Алладина» – это куда больше, чем штабс-капитан из Африканского отдела Пятого управления Департамента внешней разведки.
Глава десятая
СТАЖЕР
Зеленое море листвы сливалось в дрожащее марево. Вертушка шла по лазерному лучу километров под триста. Звукоподавители работали вовсю, но потоки воздуха из-под двух хищно наклоненных вперед винтов били вниз со свирепой яростью, оставляя отчетливую полосу смятых верхушек и изодранной листвы. Оба оператора в зеркальных шлемах застыли в напряженных позах. Руки на клавиатурах мелко подрагивали, под мышками комби – темные пятна пота. Артем представлял, каково это: сканировать мелькающую внизу карусель, отслеживая малейшее проявление активности. И знать, что в любую секунду прямо перед пятнистой мордой вертушки может выброситься «паучья сеть» или рассыпаться тысячей самонаводящихся боеголовок обтекаемая тушка ракеты.
Артем, впрочем, не сомневался, что ничего подобного не случится. Во-первых, он полагался на квалификацию экипажа (раз уж сам Хокусай решил доверить им драгоценного стажера Гриву), во-вторых, в отличие от операторов, знал, что в двухстах километрах над ними висит на геостационарной орбите большой спутник «Алладина» и, невидимый для любого наблюдателя, сам видит все. И его оснащение примерно так же отличалось от совсем неплохо оснащенного геликоптера израильских коммандос, как РЛС стратосферных разведчиков начала двадцать первого века от «фокке-вульфов» Второй мировой.
Пилот повернул к Гриве иссиня-черное лицо, расписанное белыми узорами татуировок, сказал по-английски:
– Готовься. Минута осталась.
Артем кивнул и начал мысленный отсчет.
Пилот наклонился вперед. Тонкие черные пальцы забегали по клавиатуре с невероятной скоростью. Вертушка прилегла набок и пошла по вытянутой дуге. Артем представил, как серебристые круги винтов едва не касаются лохматых верхушек деревьев…
«…тридцать один, тридцать…»
Грива толкнул подбородком кнопку, защитное зеркало шлема с негромким жужжанием поползло вниз.
Вертушка завалилась еще круче. Заработали компенсаторы, возвращая кресла экипажа в вертикальное положение. И тут же с легким шипением поднялись прозрачные стенки капсулы, изолируя Гриву от окружающего мира.
Артем еще успел увидеть, как впереди в ярко-зеленом океане мелькнул темный разрыв, затем его вжало в кресло – и мир завертелся вокруг со скоростью центрифуги. Это разведывательный геликоптер израильских ВВС уронил в африканские джунгли двухметровое «яичко», умело подкрученное реверсивной струей и с идеальной точностью угодившее прямо в центр тридцатиметровой вырубки.