Хранители. В поисках артефактов
Шрифт:
— Какой же ты ещё ребенок, — он нежно прижал ее к себе и поцеловал в макушку. — Да будет тебе известно, что на земле существуют племена, в которых есть геном до сих пор неподдающийся расшифровке. В основном это африканские племена. Генетические вариации, выявленные ученными у части африканских племен, не позволяет локализовать ни место происхождения, ни общую для всех предковую группу. А у людей, которые живут высоко в горах на Тибете? Их кровь до такой степени уникальна, что приспособилась к среде жизни с низким процентом кислорода в атмосфере, от которого обычный человек
Еще раз поцеловав Ольгу, он направился на кухню, но дойти не успел, зазвенел звонок телефона. Взяв трубку, Илья нахмурил брови и внимательно слушал собеседника. «Я понял вас, Алексей Анатольевич»-ответил он и отключился.
— Покой нам только снится, да Оленька?!
— Что-то случилось?
— Как сказать и случилось, и нет. Вячеслав Миронов пытался жизнь кончить самоубийством, каким образом, не вдавался в подробности, но его успели откачать. Мать его, Елизавета Миронова, узнав о случившемся, попросилась на разговор к следователю и попросила встречи со мной, с кем бы ни было она разговаривать не хочет.
— Тогда поехали. Я пойду собираться.
— Оленька, мы же даже не поужинали и не дождались курьера, может ты дома останешься?
— По времени он должен был уже подъехать. Иди, я сейчас переоденусь и выйду за тобой.
В это время в дверь позвонили. Получив ужин и расплатившись, Илья вышел во двор и заметил ребят, наблюдающих за квартирой Ольги.
— Привет, как дела? — сказал Илья подошедшим ребятам. — Что-то вас сегодня двое.
— Привет, Илья Савельевич! Начальство так решило.
— Ночью видел блуждал кто-то из вас по двору, в окно заглядывал.
— Вы ошибаетесь, Илья Савельевич, никто из нас не прогуливается, сидят в машине, чтобы лишний раз глаза людям не мозолить.
Илья напрягся, он предположил кто это мог быть, но ничего не сказал.
— Мы сейчас отъедем в управление, так что пока она будет под моим присмотром делайте свои дела. Часа два нас не будет, не меньше.
— Спасибо, — дружно произнесли ребята.
В это время на улицу в брючном костюме синего цвета и белой курточке выскочила Ольга.
Добрались до офиса начальника, как ни странно, быстро. Хоть и выходной, на улице машин было мало.
Их встретил Алексей Анатольевич, поздравил с днем рождения, с помолвкой и отвел их в допросную.
— Илья, мы же в Твери в участке их оставили?
— Начальство решило после инцидента его мать перевезти в Москву, так же на вертолёте и Вячеслава привезли в больницу.
В допросную ввели Елизавету Миронову, бледную женщину в миг, состарившуюся на несколько лет. Осмысление того, что она чуть не потеряла единственного сына, убрало с ее лица холодность и надменность, с которой она встретила их на полянке.
Она села напротив ребят. Молчание стало затягиваться.
— Елизавета Матвеевна, вы хотели поговорить.
Она откашлялась, попросила воды и после этого начала говорить.
— Любил он Анну очень, не мог на нее надышаться, после ее смерти только ее душа, запертая в вазе, давала надежду жить моему сыну. Он у меня единственный, муж умер рано, инфаркт, так и растила одна, ни в чем ему не отказывала. А как поженились и свадьбу хорошую сыграли нарадоваться не могла на их счастье.
— Я понимаю страдания вашего сына, тоже потерял отца в детстве, но это не значит, что он ради своего блага и оживления своей жены должен был уничтожить как личность Агнессу. И не важно она деревенщина, бомжиха или богатая леди, это не дает никому право убить или уничтожить душу, как в вашем случае.
— Мой сын виноват, я это не отрицаю, и мы виноваты с матерью Анны, не придумали другой способ возвращения ее души, но я знаю, что раз он попытался убиться, то повторит свою попытку, — она всхлипнула. — Все, что держало его на этом свете, исчезло, ушло.
Слезы потекли по ее щекам. Ольга понимала боль матери за сына, так как сама чувствовала боль души к бросившей ее матери.
— Что же вы хотите предложить? Отменить наказание или наказать не в моем праве.
— Я не прошу снисхождения, прошу только, чтобы мой сын отбывал наказание в лечебнице, где будет находиться под присмотром.
— Я еще раз повторяю, Елизавета Матвеевна, это решает только суд, — Илья стал нервничать из-за бессмысленного разговора. — Если вы все сказали, то мы пойдем.
— Там на полянке, — продолжила она, как будто не слышала Илью, — вы показали, что разбираетесь в артефактах. Вы не тот человек, которым представились, но занимаете пост раз вас сюда пропустили. Слава не все рассказал о них, есть то, о чем он даже не догадывается, они находятся у меня дома. Про них никто не знает. Я отдам все вам, только сделайте так как я вас прошу.
— Я ничем не могу помочь, но ваши слова передам своему начальству.
Илья нажал кнопку вызова конвоя.
Через несколько минут они сидели в кабинете Алексей Анатольевича и пили горячее кофе с ватрушками. Кратко пересказав разговор с Мироновой, он заставил задуматься своего шефа.
— Как ты сам думаешь, Илья Савельевич, стоит пойти на уступки Мироновой.
— Мы ничего не теряем, Алексей Анатольевич, мальчишке грозит тюрьма, а своим несостоявшимся самоубийством, он нам развязал руки. И добиться держать его не в тюрьме, а в психиатрической больнице будет намного легче, тем более его состояние, действительно, не внушает доверие. Для него закончился смысл жизни со смертью супруги Анны.
— Тогда завтра передашь ей, что мы согласны, а я буду утрясать этот вопрос с вышестоящими. До завтра.
— А может сегодня это сделать, все-таки она мать, страдает за сына, пусть хотя бы ночь спокойно поспит.
— Ну хорошо, идите, я предупрежу охрану.
Ольга с Ильёй вновь сидели в допросной. Елизавета Миронова зашла и вопросительно посмотрела на них.
— Мы хотели сообщить, что начальство заинтересовалось вашим предложением, и завтра мы выезжаем за артефактами, о которых вы говорили. Ваш сын останется лечиться в больнице до окончания срока.