Хранительница Души
Шрифт:
— Дайрос, не молчи. Ты так и не рассказал, почему знак Безликого на мне.
— Души бессмертны, Лекс. Исааза победили, но душа его осталась, готовая возродиться. Этот знак появляется на телах Хранителей души Безликого. Они сдерживают его, охраняют мир от его возвращения. Именно потому личность Хранителя хранится в тайне, как и личности его преемника.
— Ты серьезно? — Лекс сжала в ладони орамер, взглянув на него задумчиво. — Я до конца не верю в историю этого кольца, а ты мне про Хранителей и души богов.
— Лекс…
— Нет, подожди, нет, — она
— Ошибка в том, что от тебя скрывали столь важную информацию.
— Нет, — возразила она, взмахнув рукой. — В Храме все выяснится. Наверняка окажется, что я и не наследница, и не Хранительница. Просто курьер. Да, курьер, — нашлась она и отказалась дальше обсуждать эту тему.
Но как бы уверенно она не говорила, Дайрос видел, насколько напугала ее правда. Настолько, что она решила закрыть глаза на факты и окунуться в самообман. Он даст ей время. До Храма всего несколько дней пути. Она успеет смириться. А там уже откроются белые пятна ее истории. Наверняка, Магистр приложил руку к исчезновению наследника Белой Иглы. А Дайрос будет защищать Хранительницу, это его долг.
На этом темы для разговоров закончились. Лекс угрюмо молчала, без аппетита поглощая похлебку. Он видел, что ей снова становится плохо. А ему еда, наоборот, придала сил. Попросив Лекс ложиться спать, он, наконец, занялся лошадьми, устройством лагеря. Лекс лежала, закутавшись в одеяла, и дрожала. Ее снова начинало лихорадить. В чем смысл такой силы, если она вредит носителю? Или дело в том, что Лекс не умеет ею управлять?
Дела слишком быстро закончились. А без них становилось тяжело на душе. Он покинул пещеру, замер у обрыва напротив ее входа, глядя вдаль. Туманная дымка облаков скрывала Путеводную и простирающуюся внизу долину. Зато хорошо было видно луну и звезды. Красиво, но взгляд его ничего не видел. Снова Дайрос вспоминал тот короткий бой, воспроизводил хватку друга на руке. И даже мысленно пытался вытянуть Арка из пропасти. Сжимал до побеления кулаки, а в мыслях все еще слышал последние слова Аркариона. Сердце, саму душу разрывало от боли и тоски.
— Дэй, — услышал он слабый голос Лекс.
Уже совсем стемнело, а он и не заметил, поглощенный тяжелыми думами. Лекс только вышла из пещеры, даже выбежала, испуганно оглядываясь. Но увидев его, она облегченно выдохнула.
— Что случилось? — его охватило беспокойство за девушку. Света луны было достаточно, чтобы оценить, насколько она измучена, как горят в лихорадке ее щеки и затуманен взгляд.
— Тебя не было. Я… мне страшно остаться одной, — она опустила взгляд, смутившись своего признания. И без пояснения он понимал, что она говорит не о пещере, а вообще о жизни, об одиночестве. Ее слова и чувства резонировали с его собственными страхами.
Он подошел к Лекс, и впервые позволил себе крепко обнять ее. Прижать к груди, проведя ладонью по шелковым волосам.
— Пока мы вместе, мы не одиноки, — прошептал он, коснувшись губами ее макушки.
/Хранительница/
Глаза открылись с трудом. Тело горело, а во рту было так сухо, будто из меня высосали всю влагу. Бесик, спящий у моего живота, открыл глазки, заметив, что я проснулась. Приподнявшись, я не сразу поняла, где нахожусь. А воспоминания ударили кинжалом в сердце. Аркарион… Глупо, но я развернулась в спальнике, оглядываясь, надеясь, что все это страшный сон, просто кошмар. Но глупая надежда умерла также быстро, как родилась. Рядом находился единственный спальник, принадлежащий Дайросу. Снова пустой. Как и вчера меня охватило чувство страха.
Голова болела, кружилась. Стоило подняться, как к горлу подступила тошнота. Но я выбежала из пещеры. Дайрос нашелся там же, где и вчера. На улице, у самого обрыва. Напряженный, задумчивый, с поникшими плечами и опущенной головой.
Я знала Аркариона всего несколько недель, но уже прониклась к нему всей душой. Полюбила, не знаю, как мужчину или нет, но его потеря причиняла почти физическую боль и вгоняла в отчаяние. Не могу представить, что сейчас испытывает Дайрос, он потерял лучшего друга. И что бы он не говорил, в смерти Аркариона виновата я одна.
— Лекс? — Дайрос обернулся, наверное, услышав мои шаги. Черные глаза наполнились искренним беспокойством. Он больше не скрывал своих чувств за безразличной маской.
— Александра, — исправила я. Он кивнул, будто знал мое имя. Может, догадывался, что я соврала.
— Я… — сейчас уже нахлынуло смущение. Вчера было так больно и плохо, что я готова была просто лежать и реветь, жалея себя, изливая свое горе. И вела себя чересчур эмоционально.
Дайрос понимающе кивнул, словно итак понял, что я хочу сказать.
— Пойдем завтракать, — он взял меня за руку и повел в пещеру.
После завтрака мне полегчало. Тошнота ушла, шум в ушах прошел и температура перестала подниматься. Использование силы выматывало, подводило меня к краю. Кажется, что следующий раз просто убьет. Вчера открылась правда о знаке Исаз, я ожидала чего угодно, но не такой правды. Родимое пятно на спине было странным, симметричная линия с засечками, идущая между лопаток. Многие принимали его за татуировку, я даже перестала возражать. Так страшно, что если Дайрос прав, что если я Хранительница души Безликого. Легче отрицать, чем поверить.
Почему же ты ничего не рассказал мне, дедушка?
— Тебе лучше? — спросил Дайрос после завтрака, который мы провели в молчании. Не напряженном, траурном. Ни я, ни Дайрос не были особо болтливы, зато Аркарион всегда скрашивал трапезы беседами, незаметно увлекая и нас. Он умел поднять настроение.
Дайрос отложил пустую миску к костру. Я сидела чуть поодаль на своем спальнике. Бесик за обе щеки поглощал вторую порцию еды. С тех пор, как он попал ко мне, малыш сильно подрос, окреп и обнаглел, что уж.