Христианство на пределе истории
Шрифт:
В лагере Пи-Си (РС – политическая корректность) это не вызвало улыбки. Они вообще не улыбаются. Тревожная серьезность, бессонные ночи на посту, суровая складка губ. Для того. чтобы успешно построить светлое будущее, кто-то должен бдить. «Спи. Светлана! Папа с трубкой…», а в американском варианте мама с трубкой и небритыми из принципа ногами не спит и несет свою бессонную службу, как опричник. Либеральная жандармерия, политический РАПП лучше знает, на три метра под землей видит. Из программ университетов, колледжей, школ изымаются политически некорректные тексты, написанные «мертвыми белыми мужчинами»: хватит, попили нашей Kpoвушки. Неизъятые тексты прочитываются с точки зрения угнетенных и клеймятся. В книжных обзорах, в рецензиях авторов хвалят за тему, за правильно выбранных персонажей: пара лесбиянок, усыновляющая корейского ребенка, больной СПИДом, вегетарианец, китайский иммигрант, требующий признания вклада китайцев в строительство американских железных дорог в ХIХ веке. Хвалят и автора, если он родился с церебральным параличом или совсем без головы. При этом больных желательно не называть больными, а считать здоровыми: они просто немножко другие. Но не хуже вас"[65].
И пока христиане не станут «меньшинством» – не ждать им никакого снисхождения…
Помню, как однажды я сам нарушил «политическую корректность». В июле 1994 года в г. Орхусе (Дания) проходил семинар с условным названием «Религия и права человека». Название было условное потому, что семинар предполагался как собрание европейских сектологов, но на борьбу с сектами никакие фонды денег не выделили. Пришлось организаторам переименовать его на «демократический» лад и программы подверстать соответственно. Поэтому разговоры о сектах велись в основном после ужина. А весь официальный рабочий день был занят идеологической работой. Бессодержательность выступлений была сродни идеологическим акциям советских времен. Представители разных конфессий вставали и делали доклады на в общем-то одну и ту же тему: «Католичество и демократия», «Ислам и демократия», «Лютеранство и демократия», «Буддизм и демократия», «Православие и демократия»… Это был дружный рапорт всех конфессий и религий: «Товарищ Новый Мировой Порядок! Религия такая-то по приказу построена и готова выполнять Ваши приказания!»
Не было только доклада на тему «Иудаизм и демократия». Ну это понятно: жена цезаря вне подозрений! А впрочем, жаль, что такого доклада не было: мне было бы интересно услышать демократическое толкование такого, например, талмудического предписания: «Некто намеревался убить скотину, а убил человека; язычника, а убил еврея, – он не отвечает по суду человеческому», поскольку «за убийство язычника еврейский суд не наказывает»[66].
Ну а в тех докладах, что все же прозвучали, под демократией почему-то каждый раз понималась не власть народа, то есть большинства, не уважение его интересов и требований, а бережное отношение к интересам меньшинств (религиозных, национальных и иных). В итоге, презрев предупреждение сатирика М. Задорнова о том, что с западными товарищами шутить нельзя, я, когда дошла очередь до моего выступления, начал его так: «Вы знаете, после того, что я тут сегодня услышал, я могу быть пророком. Я могу предсказать, кто же будет президентом США в следующем веке. Им станет одноногая негритянка, лесбиянка и мормонка: „меньшинство“ в пятой степени!» Зал был неоднороден: было немало людей из Восточной Европы и из Прибалтики. Были и представители «старых демократий». Так вот, первые в этом месте дружно расхохотались. Вторые же не позволили себе этой вольности: они сидели с каменными лицами – ведь на их глазах было нарушено табу.
Такая поистине религиозная серьезность настораживает. Мы уже и в России видим, к чему ведет такое понимание демократии. Лозунг: «Демократия – это соблюдение прав меньшинств» оказался чрезвычайно удобен для войны с христианскими народами: «большинство» должно посторониться. Если в классе будет один еврейский мальчик – демократия потребует, чтобы тридцать русских детей не смели изучать Евангелие…
Вот еще один возможный вариант нарушения «политической корректности». Мы помним, что в Советском Союзе были распространены добровольно-принудительные пожертвования в виде «государственных займов», «облигаций» и взносов в различные массовые «добровольные» общества. Если кто-то уклонялся от жертвы ДОСААФ, на его отношения с государством ложилась некоторая тень. Не захотел человек «добровольно» подписаться на «Правду» – и через некоторое время оказывалось, что его очередь на квартиру по «объективным обстоятельствам» передвинулась, профсоюзная льготная путевка в санаторий «сгорела», а годовая премия его миновала. И вообще: «Вы не сработались с нашим дружным коллективом»…
Однако, сама советская тоталитарная действительность есть не более чем тень грядущего «нового мира». А теперь представьте себе, что у государства вновь появились ясно выраженные идеологические приоритеты. И для их достижения оно решает использовать современные средства контроля за публичной и частной жизнью граждан.
И вот в этом новом мире вдруг в результате стихийного бедствия или террористического акта гибнет, предположим, дворец ламы в Лхасе. Великий памятник архитектуры, храм, признанный общечеловеческим достоянием и взятый под охрану ЮНЕСКО. Все средства массовой информации и, соответственно, все человечество – в шоке. Журналисты полны решимости воссоздать великую святыню. Идя навстречу пожеланиям граждан, всемирное государство (или некий неофициальный, но все же более чем влиятельный фонд) начинают сбор денег по всему миру для воссоздания буддийской святыни. Каждый должен внести небольшую сумму – не более доллара: с миру по нитке, а далай-ламе – храм. Но может ли христианин жертвовать на строительство языческого храма?
И если электронные деньги ясно скажут, что христианин не перечислил желаемого доллара в фонд воссоздания Лхасы, его религиозно-политическая благонадежность сразу станет сомнительной[67]. Он обнаружит себя в качестве человека недостаточно терпимого, недостаточно открытого, а значит, станет источником потенциальной агрессии (у одной из влиятельнейших современных сект – сайентологии Р. Хаббарда – есть даже специальный термин для таких людей: «пин – потенциальный источник неприятностей»). Сделать его общественную и частную жизнь достаточно неприятной – это уже дело управленческой техники. Например, если христианин – ученый, то всегда можно отказать ему в грантах (научных стипендиях) на следующий год. И даже занятость в сфере частного бизнеса его не спасет.
Если человек не будет в обществе антихриста исповедовать соответствующую идеологию, то ему не дадут работать. Как это было в советские времена: ты не согласен с партией – значит, многие профессии тебе закрыты[68].
Более того – изгнание с идеологически значимой работы нельзя будет компенсировать переходом на работу, связанную с торговлей или физическим трудом. В праве США существует понятие «слишком высокая квалификация». По этой формулировкке человеку вполне официально могут отказать в принятии на ту или иную должность. Скажем, обладателя университетского диплома бакалавра, не нарушая закона, не возьмут рядовым библиотекарем[69]. Школьный учитель или журналист, нарушивший правила «политкорректности», чье досье помечено соответствующим электронным клеймом, не сможет ни найти работу по специальности, ни нырнуть в социальный низ. Там, в социальнной глубине в советские годы можно было прятаться от режима и его идеологии. Оттого диссиденты (не те из них, которые делали из диссидентства свою профессию) уходили в кочегары и сторожа. Но скрупулезное исполнение американских законов (в случае, если они станут образцом для всего нового мирового порядка) сделает такое бегство от официоза невозможным. Уволенный человек просто останется безо всякой работы.
И надежду на милостыню ему тоже придется оставить – при электронных деньгах кусочек кредитной карточки на милостыню оторвать будет невозможно…
Более чем вероятно, что столь строгий контроль за жизнью граждан государство, в свою очередь контролируемое антихристом, будет осуществлять через электронные средства наблюдения. Электронная память, в определенных кодах хранящая все данные о жизни гражданина, электронные деньги, фиксирующие все покупки человека, позволят государству следить за такими мелочами частной человеческой жизни, которые ускользали из-под контроля даже советской идеологии. Так можно ли быть уверенным, что на эти реально существующие и все более прочные рычаги власти не лягут недобрые руки?
В мире антихриста люди будут жить со столь извращенной верой, что Христа они уравняют с идолами и языческими божками. И только тот, кто будет смотреть на Христа таким помутненным оком, – только тому государственная власть разрешит общественную деятельность. Если же человек не подтвердит своими делами свою верность антихристовой идеологии, – то ему не будет дано возможностей даже для покупок и торговли. Такой человек будет отлучен от любых контактов с обществом. И даже живя в городе, он окажется – в пустыне.
В середине ХХ века люди начали размышлять о нравственной ответственности ученых-естественников. Не всякое открытие столь нейтрально, что можно его приветствовать, не задумываясь о том, что произойдет, если оно окажется у властителей с притупленным чувством совести. Современная христианская эсхатология также все настойчивее предупреждает, что человеческая история не может дать никаких гарантий против того, что современные и все более эффективные техники управления, техники контроля за поведением людей и технологии формирования массового сознания не обернутся однажды против самого человека.