Христос и карма. Возможен ли компромисс?
Шрифт:
Отсюда нота безнадежности, звучащая в стихах великого поэта и астронома Омара Хайяма, в его знаменитых Рубаях:
Все, что будет, и зло, и добро – пополам –Предписал нам заранее вечный калам.Каждый шаг предначертан в небесных скрижалях.Нету смысла страдать и печалиться нам. [38]Или еще:
И того, кто умен, и того, кто красив,Небо в землю упрячет, под корень скосив.Горе нам! Мы истлеем без пользы, без цели.Станем бывшими мы, бытия не вкусив.38
Калам –
Эта нота горечи звучит особенно остро еще и потому, что мотив предопределенности здесь дан лишь в его негативном аспекте. Но в действительности, когда автор пытается говорить, что у такой предопределенности есть и положительные моменты, эта горечь становится лишь еще острее:
Ты сегодня не властен над завтрашним днем,Твои замыслы завтра развеются сном!Ты сегодня живи, если ты не безумен.Ты – не вечен, как все в этом мире земном [39] .39
Омар Хайям. Рубаи. Ташкент, 1982. № 296 (пер. Г. Плисецкого), 386 (пер. Г. Плисецкого), 210 (пер. В. Державина). См. мотив безнадежности также в рубаях № 108, 219, 403, 439 и др.
Великий мистик и созерцательно Абд аль-Кадир тоже придерживается этого учения, усвоенного «традицией Пророка» (Сунной) и широко распространенного в Исламе вообще, а не только в официальных «суннитских» общинах. Но ему была известна и совсем другая традиция, традиция мутазилитов, верящих, что Бог хочет только блага, а зло коренится лишь в человеческой воле. Но при этом он считает, что Бог «желает своим служителям как блага, так и зла». Это можно понять и в предельном смысле: как спасения, так и проклятия. «Тварные существа представляют собой не что иное, как вместилище действий, слов и намерений, которые Бог творит в нас и над которыми они не властны». Простите мне мою настойчивость, но здесь нет опечатки, вы прочли все верно: именно Бог сотворил наши поступки, слова и даже намерения, и мы ничего не можем с этим поделать. Такой процесс очень похож на то, что описано у блаженного Августина или св. Фомы Аквинского: мы существуем лишь затем, чтобы явить собой различные аспекты Бога, и одни призваны явить Его Милосердие, а другие – Его Справедливость. В итоге «одни обречены на муку, а другие – на блаженство ‹…› потому что тварные существа являются тем местом, где явлены Его Имена, и среди этих Имен есть Красота и Милосердие, и это участь избранных ‹…›, а другие Имена указывают на Величие и Силу, и это участь обреченных» [40] .
40
Emir Abd el-Kader. Ecrits spirituels (Le Seuil, 1982, p. 142, 148, 141-142). См. также: le Trait'e sur la pr'edestination et le libre arbitre d’Al Q"ash"an ('Editions Orientales, 1978).
Это та же тенденция считать предопределение абсолютным, которую мы находим и в самой что ни на есть официальной католической теологии вплоть до середины ХХ века: ее проявления мы с вами уже видели в главе, посвященной проблемам Крещения [41] .
Магомет может все устроить
Как и во всех прочих религиях, и в Исламе можно найти множество противоречий. И даже хорошо, когда они остаются, как есть. Хуже, когда настойчиво пытаются воссоздать пошатнувшееся равновесие, безжалостно исказив для этого строгую логику рассуждений. Так мы находим и в Исламе, как и в христианстве, мотив заступничества.
41
См., например, доктринальный синтез в длинной словарной статье, посвященной Предопределению: R.P. Garrigou-Lagrange. Pr'edestination // Dictionnaire de th'eologie catholique. T. XII, col. 2944. См. также: Франсуа Брюн. Чтобы человек стал Богом. Ук. изд. С. 130–140. Но и сегодня все еще не так много найдется членов Католической церкви, сопротивляющихся этой идее.
Нам поведали, что «в день Воскресения все верные соберутся и скажут: А не попросить ли нам кого-нибудь заступиться за нас». Так они обратятся сначала к Адаму, затем к Ною, Моисею и, наконец, к Иисусу. Но Иисус отправит их к Магомету:
«И тогда они придут ко мне, – говорит Магомет. А я пойду к Господу и попрошу Его выслушать меня. Он согласится. Увидев Его, я паду ниц и замру так надолго, и это понравится Ему; затем Он скажет мне: “Подними главу твою, проси и получишь; говори и будешь услышан; заступайся, и твое заступничество будет принято”. И тогда я подниму главу свою и
Судя по продолжению этого рассказа, та же операция повторится в том же порядке три раза. [42]
2. В индуизме
Магическая сила последних мыслей
Все то же самое мы находим и в двух крупнейших религиозных течениях Индии. Взглянем сначала на индуизм. Особенно, как вы знаете, почитается в Индии «Бхагавадгита». Написана она уже после главных сакральных текстов – «Вед» и «Упанишад», и дает как бы их квинтэссенцию в одном, относительно кратком и общедоступном тексте. Чтобы понять, какую роль играет эта книга в индуистской традиции, достаточно взглянуть на список имен тех знаменитостей, которые писали к ней комментарии. Итак, в этой поэме, написанной за 300 лет до н. э., появляется Кришна, инкарнация Вишны, который учит своего ученика Арджуну.
42
См.: Emilie Dermenghem. Mahomet et la tradition islamique (Le Seuil, collection “Ma^itres spirituels“, 1963, p. 126–127).
Но в этом чудесном тексте, полном очень глубоких богословских озарений, можно встретить и кое-что странное: с поразительной настойчивостью эта книга указывает на крайнюю важность самых последних, предсмертных мыслей [43] . Советы, духовные и практические одновременно, укоренены здесь в традиции, согласно которой наше последующее воплощение зависит от объекта, занимавшего наши мысли в последний миг жизни. Эпопея Махабхараты ведь и рассказывает историю о том, как царь Бхарата утратил все заслуги своей долгой аскетической жизни, пленившись в свой последний миг грациозными прыжками юного олененка, на которого он засмотрелся. Поэтому-то в следующей жизни ему суждено было стать оленем.
43
Бхагаватгита, глава 8, § 5, 6, 13 и 14.
Но и наоборот, учит Кришна Арджуну, стоит тебе хотя бы в последний миг жизни крепко подумать о Кришне, и ты присоединишься к нему и после смерти и тем избегнешь инфернального цикла реинкарнаций.
Традиция эта, похоже, довольно древняя. Мы находим ее уже в одной из основных Упанишад [44] , и она жива еще и поныне. Я помню, как однажды участвовал в съемках телепередачи в Мадриде вместе с одним крупным специалистом по индуизму, изучавшим Индию не только по книгам, но подолгу там жившим. Он очень серьезно настаивал на том, как важны для нас всех те мысли, которые окажутся у нас последними, ведь от них напрямую зависит, в кого мы воплотимся в будущей жизни.
44
La Chandogya Upanishad, III, 14, I (Les Belles-lettres, 1971, p. 39).
Рамануджа, великий мистик XII века, хорошо почувствовал, что столь пристальное внимание к нашему последнему мгновению попахивает магией. Он обратил внимание на то, что наши последние мысли обычно подготовлены всем ходом нашей жизни. Но, прояснив этом момент, он не просто «подправил» традицию, но сделал нечто большее.
Есть один прием
Если вы все-таки не очень уверены в том, что на протяжении всей вашей долгой жизни у вас преобладали возвышенные, духовные мысли, я могу обучить вас одному несложному приему, который, похоже, сможет уберечь вас от неприятностей. «Уперев кончик языка в нёбо, приглушив голос, дух и дыхание, можно с помощью рефлексии узреть Брахмана». И вот тогда вы спасены. Это видение подавит ваше Я, и вы достигнете высшего единства с универсальной Душой. «Все деяния, и хорошие, и плохие, разрушатся. […] Это высшая тайна освобождения». Реинкарнация преодолена, игра сыграна. [45]
45
Maitry Upanishad, VI, 20 (Adrien-Maisonneuve, 1952, p. 37–38). Эквивалент этому мы скоро увидим и в буддизме.
Магическая сила культа
В действительности, после ряда прочитанных книг или встреч можно заметить, что и в Индии встречаются некоторые верования, неизбежно очень напоминающие собой предрассудки. Брахман, ошибившийся при чтении сакральной формулы, становится демоном, но зато, если случайно саламандра выпьет воды из отпечатка ноги святого, то она перевоплотится в брахмана. Достаточно почитать тексты или, даже лучше, посмо треть несколько документальных фильмов, чтобы понять, что крайняя значимость в индуизме ритуалов уже пропитана магическим привкусом культа.