Христос приземлился в Гродно. Евангелие от Иуды
Шрифт:
— Вы разбираетесь, пан Комар... Кстати, спасибо вам за вашу бывшую пасомую. — Он откинул голову назад, будто показывая затылком на женщину, сидящую за его спиной. Усмехнулся: — Таким образом, вы для меня, по сути, то же, что для мирян тесть.
— Ну, если можно представить себе тестя, который... — грубое, резкое лицо Комара искривилось в лёгкой усмешке.
Женщина глядела на него с ожиданием и укором.
— А ведь красивая? — спросил Комар.
— Красивая. Ни в Италии, нигде я не видел таких.
Женщина была вправду красива.
— Так вот и старайся, — приказал ей Комар. — Служи своему новому пану, как и надлежит служить такому высокому гостю.
— Если можно считать гостем человека, приехавшего на год и более, — вставил Лотр.
— Мы гостеприимство не днями измеряем.
— Знаю. Сам здешний.
— Ну вот. И потому, девка, служи без нареканий и глупостей. Слышишь, Марина?
Румянец появился на лице женщины. А потом надежда, с которой она глядела на епископа, угасла. Ушла теплота, глаза сухо поблескивали.
— Вот только грустная что-то, — мягко промолвил Лотр.
— Погрустит и бросит. Она привязчивая, пан. Преданная. И на любовь охочая.
Говорили они так, словно её вовсе и не было с ними.
— А если будет кислым лицом настроение вам портить — накажите, — сказал Комар.
— Не премину воспользоваться советом, — улыбнулся кардинал. — Вот только вернёмся домой.
Женщина даже не вздохнула. Только опустила голову и отвернула её прочь от епископа. С той стороны не ехал никто, а если бы ехал, то заметил бы в женских глазах отчаяние оскорблённой гордости и отринутой привязанности, бессильный гнев и сухую ненависть.
— Кстати, — проговорил Лотр. — Позовите мне этого... доминиканца... Как же его?
— Флориан Босяцкий. Монах-капеллан костёла псов Пана Бога.
— Вот-вот...
— Собираетесь вернуться с ним?
— Зачем? Не можем же мы лишить нашего общества и приятной беседы отца Болвановича и этого... с ним... пана Цыкмуна Жабу. Он войт [18] города?
— Войт.
— И, кажется, не отличается талантом собеседника?
— Он и умом не отличается.
— Ну вот. Пока будем говорить, подбросьте им своего... Кстати, девка надёжная?
— Можете свободно говорить обо всём. Сам убедился. Впрочем, ей известно, что бывает за болтовню. А о важном можно и по латыни.
18
Войт — староста. (Примеч. перев.).
— С Богом, пан Комар.
Епископ поскакал к остальным всадникам, далеко отставшим от них. Лотр повернул голову к женщине.
— Как тебя?..
— Марина Кривиц.
В женских глазах уже не было отчаяния и гнева. Одно обречённое, почти спокойное смирение. Лотр и повернулся только потому, что она, словно поняв, что ничего не сможет сделать, крепче обняла его плечо.
— Ты не бойся, девушка. Тебе со мной будет хорошо.
— Мне со всеми было хорошо.
— И с ним?
— И с ним. С последним.
— Ну-ну... Не с первым и не с последним.
— Мне надоело это, ваше преосвященство.
— Ты будешь называть меня преосвященством и дома? — перевёл разговор на другое нунций. — Брось... Что, тебе надоели богатство, известность, сила? Лучше было б за вонючим кожемякой замужем? Ты довольно легкомысленная девка, ты хочешь жить, как следует. Так?
— Так, — усмехнулась она.
Он закинул руку назад и погладил её бедро.
— А теперь улыбайся. Вон скачет капеллан.
Доминиканец осадил возле них ощеренного коня. Худой, поджарый, с пронзительным умным взором серых глаз, он был даже симпатичен и этим взором, и змеистой, еле уловимой усмешкой. Хитрая, старая лиса. С почтительностью поглядел на женщину, поняв, что всё решено, поклонился Лотру.
— Вам удобно с ней, ваше преосвященство?
— Своё я привык ощущать телом, а не видеть на другом коне. Мне приятно, и этого достаточно.
— Ваша правда, — признал доминиканец.
В молчании ехали они дорогой. Монах только единожды бросил на кардинала пытливый взгляд, а потом ехал молча, внешне рассеянный, понимая, что собеседник заговорит первым, если захочет.
— Слава Иисусу, — внезапно очень тихо произнес Лотр.
— Я не понимаю вас, — с доброжелательной спокойной улыбкой ответил капеллан.
— Мечтаете поскорей скинуть рясу?
— И здесь смысл сказанного вами тёмен для ушей моих.
— Вы учились в Саламанке? — перешёл на латынь кардинал.
— Доктор honoris causa [19] , — также по латыни ответил капеллан.
— Привет от друга.
— Какого?
— Игнатия Лойолы.
— Кого?
— Хватит, вот знак.
И он протянул монаху ладонь, а на ней медальон со змеёй, обвившей подножие креста. Змея приняла угрожающую позу, обороняя крест.
19
Почетный доктор.
— Внутри также всё, что нужно.
— Я не понимаю только одного, — молвил монах.
— Откуда я знаю?
— Да. Откуда вы знаете, если идея братства Иисуса только зародилась в голове...
— Если идея эта — две тысячи человек, способных на всё.
— Вы и это знаете?
— Знаю.
— Такой немногочисленный круг, — изрек капеллан.
— Этот круг скоро будет самым могущественным орденом на земле. Самым могущественным, ибо самым невидимым.
— Не надо об этом. Папа ещё ничего не знает и не утвердил.