Хроника 80-х. Моя молодость в Мурманской мореходке

Граблин Юрий Иванович

Наконец из своего кабинета появился командир роты старлей Чебоксаров. Стоя на одной ноге Локотов пытался что-то доложить.

– Ну, что, цапля?

Гоша молчал, вопрос ответа не требовал.

– Сразу 6 нарядов в не очереди я дать вам не могу, устав не позволяет. Хотя вы этого заслужили.

6 нарядов выдали по частям:

2 – с настенными часами;

2 – с ротным журналом;

2 – с левым ботинком.

Хорошо, что неприятности заканчиваются и забываются быстро, правда кличка «Цапля» еще 2 месяца преследовала курсанта.

Наряды в не очереди первокурсникам раздавались щедро, иногда для всех наказанных не хватало работы.

Общежитие, где обитали курсанты было 4-х этажное казарменного типа. Кубрики с 2-х ярусными железными койками на 30 – 35 человек, все были на виду друг у друга, но жили в основном дружно.

Тянулись будни учебы, строевые занятия, дежурства… 2 месяца карантина закончились. На лысых головах подрастали волосы. Первокурсников стали отпускать в увольнения.

Курсанты из местных, как-то негласно взяли шефство над иногородними. На увольнение приглашали к себе домой с ночевкой с субботы на воскресение.

Гоша, если не было очередных свиданий, или самоволки в свой город, ехал к своему сокурснику в Колу. У Сергея дома они выпивали, ели домашнюю еду, слушали музыку. Васенко хорошо пел и играл на гитаре, даже пытался научить Локотова, но безуспешно.

Несколько человек, не выдержав муштры и казарменных условий ушли из Мореходки как-то незаметно.

Потихоньку подкатил Новый 1973 год и первые семестровые экзамены. Был среди первокурсников переросток Володя Скворцов, 20 лет от роду. Рыжий, бледный и такой худой, что больше было похоже на дистрофию. В армию его не взяли и как он прошел медкомиссию в Мореходку не понятно.

Все разговоры его сводились к бл-ким похождениям в родном Архангельске, так что его очень быстро все перестали слушать. Единственные свободные уши остались у Славки Лычкина. Своим трепом «Скворец» до такой степени раздраконил Славика, что тот обратился к Локотову.

– Гоша, ты не знаешь где в Мурманске найти проституток?

От волнения он заикался сильнее обычного.

– Тебе зачем?

– Да к приятно же.

– Ну, у тебя и заявочки. Откуда я знаю, я же не местный. Вон у Кольки спроси, тот все знает.

Кузин Колька, красавец парень, ловелас на которого девки пачками вешались, еще до Мореходки, а уж когда одел форму, вообще стали выкладываться вдоль дорог штабелями. Лычкину не отказал в помощи. Написал на бумаге адрес.

– На, держи и помни мою доброту, там этих шалав сколько хочешь. Выбирай любую.

– А с чем идти с цветами?

– Совсем дурак. Купи бутылку водки и за глаза хватит.

Получили стипендию 12 руб 60 коп. Славик отпарил брюки, купив бутылку водки, отправился в увольнение целенаправленно: лишать себя невинности.

Кузин, Локотов и еще человек 10 не успевшие до конца недели закрыть неуды (двойки) по учебе и потому лишившиеся увольнения, курили в сушилке. Кто-то бренчал на гитаре. Сушилка была выходным клубом для оставшихся в роте. Там было жарко, сумрачно и прекрасная вентиляция. Все курили.

Распахнулась дверь, на пороге стоял всклоченный Лычкин. Говорить от возмущения он не мог. Заикаясь на каждой букве размахивал руками, потом плюнул в пол и ушел, хлопнув дверью.

– Чего это с ним?

– С бл*док вернулся.

– Ты чей адрес уму дал?

– Стационара КВД (кожно-венерологического диспансера). Там шалав пруд пруди.

Хохотали до слез!

Приколы вообще были в ходу. То ночью толпой снимут верхнюю койку, нижнюю поднимут под потолок со спящим. Включают свет и орут- ПОДЪЕМ! Человек, привыкший что пол рядом, довольно оригинально приземляется. Бывало кровать со спящим уносили в гальюн (туалет). Мало того, что просыпаешься в отхожем месте, не совсем приятно, так еще и свою кровать обратно перетаскивать. Иногда под простынь укладывалась длинная нить и когда человек засыпал начинали медленно ее вытягивать. У спящего создавалось впечатление, что кто-то там ползает. Он вставал и отряхивал простынь рукой и ложился снова. Процедура повторялась.

Все обычно заканчивается первым курсом. То ли наученные опытом умудрялись заранее угадывать, то ли детишки попросту взрослели.

Как-то Локотов слегка задержался на обед, Минуты на 3-4, троими сидящим за столом этого хватило. В алюминиевые кружки был разлит томатный сок. Увидев, что стенки кружки испачканы томатом выше уровня налива, легко было догадаться, что насыпали много соли и размешали. Гоша старался есть медленно. Шутники желая увидеть реакцию на соль, тоже не торопились. Практически в столовой никого не осталось, только этот стол упрямо до обедывал. Локотов насыпал соли в кружку, размешал, спокойно выпил, встал и пошел. Через три шага он обернулся. Какие глупые рожи были у шутников.

Как я говорил, семестр заканчивался. Подошли первые экзамены общеобразовательные. Локотов почти все сдал на твердые тройки. Оставался последний по физике. Мало того, что по этому предмету он подготовился, мягко говоря очень плохо, сдача экзамена выпала на последний день сессии. Все экзамены можно было пересдать взяв измором преподавателя, главное надо было уложиться в сессию, иначе лишали стипендию на полгода, да пересдавать приходилось во время отпуска (так назывались каникулы) а его зимой всего две недели.

Командир роты сидел в кабинете начальника отделения с ведомостями. Каждый сдавший последний экзамен сразу двигался туда и доложив получал отпускное удостоверение 25 рублей. Скворцов не ответив ни на один вопрос, доложил, что сдал и получив что причитается, отбыл в Архангельск, чем в последствии поставил Чебоксарова в неловкое положение.

Локотов взял билет. Его, почему-то поставили подготовиться к ответу прямо к доске. Готовиться было не к чему ничего близко знакомого в билете не было. На передней парте готовился Варченко.