Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация)

арантин

Сергей поклонился и молча ушел.

— Черт! — последнее, что сказал Арантин и достал из стола бутылку вина. Он отломил горлышко бутылки и залпом выпил больше половины алкоголя. И как он только не порезался?

Кошка же, что лежала на кровати Арантина, неодобрительно посмотрела на него и отвернулась…

— Уф! Недовольная! Все идет по плану, по плану, по плану!!! Ха-ха-ха… — все повторял и смеялся он. Нервишки шалят.

6:00, Башня Ламанджа.

Корабль кое-как приземлился на железную платформу вокруг Башни. Команда собрала свои наиболее важные вещи и отправилась в Башню, там они поднялись на самый верхний этаж и разошлись по комнатам.

6:10, Номер Нордена и Заидены.

Норден и Заидена находились в шоке, в испуге, в их головах находились разные мысли. Многие из них были печальные и даже страшные.

— Как ты думаешь? Что такого в этом ДАРе и что это за Аукцион, о котором говорил Арантин? — задавал вопросы Заидена.

— Я не знаю. И не хочу знать! — грозно ответил Норден. — Я хочу лишь, чтобы мы были вместе! Я хочу знать, что мы будем в безопасности. И только. Нам следует сбежать отсюда…

— Сбежать?! Куда? И от кого? Арантин нас не держит. И, к тому же, он столько всего сделал для нас. А эти люди… Они устроили нашу свадьбу.

И ты вот так говоришь?! Тебе не стыдно?!

— Нет! Ни капли… Мне стыдно, когда речь идет о нашей, о твоей безопасности. Надеюсь, ты понимаешь…

Заидена сразу же успокоился. Обида, которая появилась из-за слов Нордена, не пропала, он ее просто проглотил куда-то внутрь себя.

6:20, Номер Сергея и Агаты.

А в это время Сергей и Агата лежали вместе на постели. Агата цепко держалась за Сергея, ее лицо было озадачено случившимся несколько часов назад, это все не выходило у нее из головы и когда уже терпеть не оставалось сил, она спросила Сергея:

— Скажи… ты связан как-то с этим ДАРом и остальными бедами, что сегодня произошли?

— Кхм… Наверное, да. Знаешь, я не рассказывал об этом никому, но, думаю, что тебе пора узнать, откуда я в действительности знаю Арантина. Это было давно, но я помню все до сих пор в подробностях, пожалуй, начать надо с восьми лет…

«Это происходило еще в ДВР, кажется, в 1993-м году, холодной зимой. Этот день был первым, когда отец показал мне свою работу. Я долго не спал, нервничал и вообще переживал, папа говорил „Это твой дебют, сынок! Через каких-то семнадцать лет ты займешь мое место!“. Это была семейная традиция: когда твой ребенок достигает тридцати пяти лет, он занимает твое место, конечно же, если ты не погиб раньше, что происходило чаще всего… Но продолжим… Итак, тот самый вечер настал, не помню, что это было за место, но это происходило в Варшаве. За большим столом в форме шестеренки сидело восемнадцать человек. Все были в масках белого цвета и черных мантиях. За каждым из этих людей была своя страна. Каждый из них был кем-то вроде „Серого Кардинала“, каждый из них управлял своей страной из тени. Пока типа политики веселились и пили, эти „Серые“ обсуждали будущее нового мира. И в частности приветствовали некоего Арантина — человека, что станет новым „Серым“ в ближайшее время. Ему в этот момент было уже восемнадцать. Он стоял за своим отцом, как и я за своим. Тогда Арантин выглядел гораздо… Беднее? Да, именно беднее. Но он, слушая разговор этих „Серых“, все время улыбался. Через какое-то время один из них попросил всех снять маски, что все сразу и сделали. Дальше они, посмотрев друг другу в глаза, махнули головами и продолжили разговор. Отец Арантина, не помню его имени, сидел с той же улыбкой, что и его сын. Они выглядели довольными… А вскоре Арантин заметил, что я слежу за ним и посмотрел мне прямо в глаза, такое ощущение было, как будто он меня загипнотизировал, как змеи гипнотизируют своих жертв. Прошло около трех часов и он перестал на меня смотреть, для меня прошли секунды, но для мира часы. Отец схватил меня за руку, накричал на каждого в этом месте и, посмотрев на толстого мужчину, оскалился. После чего мы ушли. Помню, отец Арантина смотрел на нас с огорчением, в отличии от самого Арантина, который все так же слегка улыбался. И вот мы с папой идем по улице, он нервничает, иногда матерится на кого-то, так как я был отвлечен Арантином, я не знал, о чем говорили те люди и почему отец был расстроен. Через час мы уже были на небольшом мосту, переходили через него. Я спрашивал папу, что происходит, но он мне не отвечал, просто шел и тащил меня за руку. Пока какой-то мужчина лет пятидесяти не подбежал к нам и не ударил моего отца ножом. Мужчина убежал, не обращая никакого внимания на меня. Он просто убил моего отца и убежал, а я остался один — смотреть на бездыханное тело папы. Я видел, как из его раны в животе течет кровь, я был испуган, но попытался закрыть рану и тем самым прекратить кровотечение, но… Он уже был мертв. Я плакал и просил его не умирать, просил вернуться ко мне. Через какое-то время люди нашли нас, многие из них перешептывались, другие снимали это, а остальные пытались помочь… Вдруг в толпе я увидел одного из „Серых“, заседавших за столом с моим отцом. Я испугался его и убежал, очень быстро убежал. Люди пытались остановить меня. Естественно, ведь восьмилетний мальчик, бегающий по городу, на глазах которого убили его отца — это не есть хорошо. Но у них не получилось… В какой-то момент я устал и спрятался между многоэтажками за мусорными баками. Я съежился, было холодно по началу, но после даже потеплело, как оказалось, это было просто обморожение. Знаешь, когда долго держишь руку под струей холодной воды, в какой-то момент начинаешь чувствовать тепло, но… Это обычный самообман. И, сидя там, я начал размышлять, кто и зачем убил моего отца, я даже решил, что это убийство было кем-то заказано из тех людей, что были с моим отцом. Наверное, я бы так и замерз там, но меня нашли. Моя мать нашла меня, сказала что-то про то, что папу уже не вернуть и, взяв меня, сообщила, что нам лучше всего покинуть город и страну… Через пять лет практически все забылось, мы с мамой переехали в Россию, в Калининград, где и стали жить. Жили мы в не самом богатом районе города, совсем не в богатом. Но денег у нас было много, мама всегда говорила „Никто не должен знать, кто мы и откуда, никогда не говори о том, что у нас есть деньги“. Кстати, именно в России мне и дали имя Сергей, раньше меня звали по-другому. Мать всеми силами пыталась дать мне образование, в основном учила красиво и понятно говорить, быстро читать, считать. Через три года умерла и мама. Я остался один… Я похоронил мать, слава богу, наша семья никогда не бедствовала. Почему-то я несильно переживал насчет смерти матери, наверно, потому что знал, что это случится и она меня к этому готовила. Учеба меня не привлекала, поэтому я стал прожигать все деньги. Я пил, курил, употреблял наркотики и занимался „любовью“ с тетками, которым было на лет десять больше, чем мне, все время, что называется „юношество“. И, наверное, так и продолжалось бы, если не мое шестнадцатилетние. За то время, что я „радовался жизни“, хотя радостью это назвать было сложно, я все грустил и думал о прошлом. Я устроил праздник в одном из клубов, купил всем алкоголь, заказал огромный торт со стриптизершей внутри. И когда я задул свечи, на клуб напали, в прямом смысле… Здание окружили машины, из них вылезло около трех десятков человек. Они забежали внутрь здания и положили на землю каждого из присутствующих. В руках у них были автоматы и пистолеты, все были в масках. Они отключили музыку и забрали у каждого телефоны. После чего в клуб зашел их глава. Он спросил, кто здесь именинник, голос у него был не злой, даже добрый. И выглядел он не так, как выглядят бандиты или воры. Он выглядел, как… как? Как… Чиновник?

Думаю, да, именно так — толстый и полулысый чиновник. Меня сдали все сразу, даже не задумывались, просто показали в мою сторону и сказали „Сергей“. Чиновник сказал двум из них схватить меня и они это сделали. После он сказал мне „Иди за мной, не волнуйся, ты нужен нам живой“. Я ему поверил и спокойно последовал за ним. Мы зашли за дверь и уже собирались выходить, как я услышал выстрелы и крики. Это его люди убили всех, кто там находился. Я просто закрыл уши, чтобы ничего не слышать. Мы вышли, сели в дорогой автомобиль и куда-то направились. Когда я смотрел в заднее окно, я видел, как люди этого чиновника сжигают клуб, наверное, чтобы не оставить следов, но наверняка полиция поймет, что это не пожар, а преднамеренное убийство, в телах жертв они должны найти пули. Кажется, тогда я думал обо всем, кроме одного. Куда я еду? А ехал я на аукцион, нет, не такой, на который не хочет попадать Арантин, этот аукцион был с одним лотом… И этот лот — я! В общем-то мне было плевать, продадут меня или убьют. Когда мы приехали, я увидел множество политиков из Польши. Откуда я их знаю? Отец знакомил меня с ними, да и их часто показывали по телевизору. Как оказалось, эти люди хотели завладеть мной, чтобы использовать, как марионетку в своих играх, просто потому, что мой отец был очень влиятелен. А как обычно это бывает, за монархом скрывается истинный правитель, который и говорит монарху, что ему делать. И я был кем-то вроде этого монарха. В общем, узнав об этом, я даже немного обрадовался, ведь от меня был толк. И ставки начались. Я чувствовал себя какой-то вещью, но я очень дорогая вещь! И меня почти продали, но… Кто-то ворвался в это место и перерезал всех своей рапирой. Это был Арантин, тогда он уже изменился, он стал выглядеть более богаче, но все же он выглядел… Плохо. На его лице сбоку была надета маска его отца и темная мантия. Он сказал:

— Никогда, никогда Жрец не будет продаваться! Особенно на моей территории!

— Жрец? Кто? Я?

— Да, ты! И, похоже… Ты меня знаешь? Нет… Ты помнишь меня! Что же… Теперь ты свободен! Если хочешь, я помогу тебе освоиться в новом мире. Идем?

Он меня как бы спас, но уж слишком много смертей было сегодня. Я решил, что с ним будет безопаснее и пошел за ним… Он задавал мне много разных вопросов, на которые я отвечал только „Да“ или „Нет“. Через какое-то время мы прибыли на какой-то завод, в котором Арантин посадил меня за стол и протянул мне „контракт“, как он назвал эту бумажку. Тогда я не понимал эти иероглифы и спросил, что это и для чего, на что он ответил:

— Ты даже не имеешь понятия, как важен для этого мира. За тобой стоит страна, небольшая, но страна. И ты должен научиться управлять ею! Но для начала ты избавишься от своего прошлого, я дам тебе то, чего ты хочешь… Твоего врага! Главного врага…

И он положил нож на стол. Я вспомнил этот окровавленный нож, это тот самый нож, которым убили моего отца.

— Хочешь отомстить? Хочешь! А значит, ты отомстишь. Подпиши контракт своей кровью, нарисуй ею перевернутый крест и ось вокруг него. После чего ты продашь мне свою душу и будешь учиться у меня управлять государствами, взамен ты получишь жизнь своего врага!

Почему-то я согласился и расписался. После чего он провел меня в другую комнату и запер меня с ним… Он оставил меня с тем человеком, а сам остался за дверью. Этот человек сидел, прикованный к стулу. У меня в руке нож, я вспомнил его, а он вспомнил меня и этот нож. Сначала просто просил ответить, что он здесь делает, после молил меня о пощаде. И я сжалился, я убил его быстрее, чем планировал… И тогда я понял, зачем я здесь… Кто я и что должен делать. Убив его, как говорил Арантин „Убивай врагов их же оружием“, я понял, почему отец управлял странами, и главное, что означает быть одним из нашей семьи. Убив этого человека, мне стало легче, намного легче и… Радостнее! Арантин открыл дверь и выпустил меня. А сам зашел в комнату, осмотрел ее и вернулся ко мне. Он так же сиял улыбкой… Я стал учиться у него, он обучал меня разным наукам и я даже привязался к нему, он стал мне, как отец, даже усыновил меня. Через несколько лет он показал мне, что он делает свой корабль. Когда мне исполнилось двадцать шесть, он отправил меня учиться в другое место, но перед этим объяснил, кем был мой отец, кто он, кто я, и многое, многое другое о политике этого мира, экономике и отношениях между „Серыми“. Но за то время, что я учился, я никогда не забывал об Арантине, я понял: мое предназначение быть с ним, помогать ему и его идеалам. Как-то так: его цели стали моими, его идеалы — моими идеалами. Его вера — моей верой…»

— Т-ты? О чем ты говоришь?! — не понимала и отрицала Агата.

— Я просто хотел рассказать о своем прошлом. — объяснил Сергей. — Почему ты так возмущена? — не понял он.

— Это звучит глупо! Это звучит глупо, но… почему? Почему я знаю, что-то, о чем ты говоришь — это правда? — задавалась вопросом Агата.

— Поверь, это не последнее, что тебе придется узнать об этом мире.

— О мире? Плевать мне на мир! Я хочу знать только о тебе и о нас! И, услышав то, что ты сказал… Я задалась вопросом. Что будет, если мои мечты, идеи будут отличаться от Арантина? Что будет, если моя вера будет отличаться от того, во что верит Арантин? Чью сторону ты примешь? — спросила она.

— Ты хочешь знать, что будет? — переспросил он дрожащую от нервов Агату. Она хотела что-то ответить, но вместо этого кинулась на него и стала страстно целовать, снимая с него одежду…

6:30, Комната Луизы и Арантина.

Они вдвоем лежали под одеялом и обнимались.

— Скажи, дорогой… — заговорила Луиза.

— Да?

— Ты любишь меня? Готов ли ты ради меня пожертвовать своими амбициями?

— Что за странный вопрос? Кто тебя надоумил спросить меня об этом?

— Да так, просто… Я боюсь. За тебя. За нас.

— Не бойся. Но все же. Есть, за что волноваться… Я люблю тебя! Как и ты меня! Мне этого достаточно. А тебе?

— И мне тоже.

— Тогда не переживай. Все будет хорошо… — и тихо, почти неслышно добавил: — Наверное?

14:30, Конферанс зал.

Эти восемь часов для команды прошли в смятении и догадках. Вильям только и делал, что курил и перечитывал сообщение. Он знал про ДАР, про Аукцион и про все остальное. И он знал, что Арантин собирается рассказать команде. Даже догадывался, чего попросит Арантин от команды. Госта и Агнета слишком сильно были заняты собой и своей любовью. Нет, не то, чтобы их не интересовало происходящее, скорее, их волновали они сами. Грета и Радвила сидели и молча смотрели телевизор. Наверное, это помогало отогнать плохие мысли. Но по пришествию восьми часов Арантин попросил всех собраться в большом зале. Тут стоял длинный стол, рассчитанный на человек пятьдесят, большие окна с видом на необъятное море и большой экран. Все расселись и стали внимательно смотреть на Арантина, он выглядел подавлено. Не так, как обычно, не было его странной, но уже привычной для команды улыбки. Он выглядел как никогда серьезно.