Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация)
Шрифт:
— Агнета. О ней известно так же немного. Только то, что она дочь Арантина, жила всю свою жизнь в Швеции. С отцом, то есть с Арантином, она никогда не виделась. О ее матери история умалчивает. Училась в местном институте, узнав об отце, села вместе с ним и с Гостой, с которым познакомилась в парке, на Фиирацию.
Вильям — мужчина лет тридцати трех, невысокий, но полный и при этом сильный, с черным цветом кожи. У него большая голова, полностью лысый, так что его голову можно было легко использовать вместо зеркала. Черные, большие глаза, такие же большие нос и губы. Одевается в робу священника секты «Семья». Черная роба с фиолетово-зеленым шарфом.
— Вильям до встречи с Арантином работал в секте «Семья». Попал на корабль по личному приказу «Святейшего», что-то вроде папы-Римского у католиков, только «Святейший» у «Семьи». Сейчас Вильям отказался от этой секты после недавних расследований полиции, в которых были выявлены преступления высокопоставленных деятелей секты…
Луиза — девушка лет двадцати пяти, у нее длинные, рыжие волосы, заправленные в резинку хвостиком. У нее красивое лицо и большие, зеленого цвета глаза, что светятся жизнерадостностью, длинные черные ресницы, а под глазами у нее веснушки. Короткий острый носик и маленькие тусклые губы. Вокруг головы у нее была намотана белая повязка с какой-то черной надписью, одета была в спортивную одежду, а в правом ухе был воткнут белый наушник.
— Луиза недавно попала на корабль. И сразу же влюбила в себя Арантина, интересно, как его дочь к этому отнеслась?
Норден и Заидена. Пока нет никакой
— Нет информации?! Как же плохо работают наши спецслужбы… — тихо проговорила Виктория.
— «Смотрю на это все и вспоминаю свое прошлое…»
Она закрыла глаза и уснула глубоким сном, в котором рассказывала свою историю…. «Это было давно, еще в далеком 1997-м году, тогда в Таиланде был шум и гам, экономика страны ушла в минус и тогда же моей матери был отдан приказ отправиться в Бангкок и разузнать о новом правительстве, о бывшем генерале и заместителе премьер-министре, что недавно возглавил страну. Моя мать — Сапфир, тогда ей было всего тридцать четыре года, она так и не женилась, да что там, она даже никогда за ручку с мальчиками-то не ходила, но тогда… Тогда она влюбилась в неприглядного таиландца. Это произошло на небольшом дипломатическом бале. Моя мать следила за премьер-министром, а мой будущий отец разносил бокалы вина. Если бы он не подошел к премьеру, то меня, наверное, и не было бы. У них завязался роман, но он продлился недолго, вскоре после того, как премьер „сам“ ушел со своего поста, мою мать отозвали обратно в Британию. Она любила моего отца, но свою страну…. Она обожествляла. И, разорвав все связи с моим отцом, она вернулась. И уже там она узнала, что беременна мною. Ее отправили в бессрочный отпуск, на пенсию, называйте, как хотите. Моя мать дала мне фамилию моего отца „Ранпонгмыанг“, сложная и нелегко выговариваемая для европейцев фамилия. Мама всю жизнь меня учила двум вещам. Первое — это быть патриотом той страны, в которой ты живешь, и второе — это никогда, ни при каких обстоятельствах не забывать своих корней, даже если твоя страна заставит тебя убивать свои корни. Она учила меня как английскому, так и таиландскому, скажу, что сложно было учить сразу оба языка и у меня нередко слипались слова, получалось что-то вроде англо-таиландского. Но все же училась я хорошо, насколько это можно было при домашнем обучении. Мать лично учила меня всем наукам, часто приглашала наемных учителей, но они ненадолго задерживались в нашем доме — максимум на три месяца. Когда мне исполнилось четырнадцать, мать отправила меня в особое место. Там учились только девочки, но это не было похоже на обычную школу. Нет. Это было похоже на тренировочный лагерь. Нас разбили на группы, на группы по языкам. Я попала в азиатскую группу. Мама постаралась. А вот остальные попали, кто в славянский, кто в арабский классы, и так далее…. Из нас готовили шпионов. Два года нас только и учили, что говорить на новых языках. Два года без родного английского… Только ночью, про себя и во сне я пыталась не забыть свою речь. Нас учили стрелять, мы много бегали и урок, что казался странным не только мне, но и многим другим, он был сложнейшим из всех… Урок макияжа. Да-да, нас учили выглядеть, пахнуть, даже говорить так, чтобы нас хотели. Это было странно, иногда противно, но куда полезнее, чем физика и математика, которые мы учили не так усердно, как остальное. Но все же мы знали эти предметы, наверное, даже лучше многих профильных школ. За все время, что тут провела, я так и не смогла завести себе друзей. Я была каким-то отщепенцем, ведь другие, в отличии от меня, смогли обзавестись друзьями. Эх, обидно. Через год, когда мне уже было семнадцать, в один из холодных декабрьских дней нас подняли с кроватей, это произошло глубокой ночью. И выглядело, как похищение. Нас запихнули в большие машины и мы поехали. Кто-то кричал, молил о пощаде, кто-то начинал обвинять других в произошедшем, а кто-то просто сидел и ждал, я была в их числе. Нас везли долго — часа два, не меньше, за это время все уже более-менее успокоились, и вот нас вывели к большому, старому зданию где-то в центре леса… страшное место, скажу я вам. Нам сказали, чтобы мы зашли и расселись, так мы и сделали, мы попали в место, напоминающее кинотеатр, множество стульев и один большой экран. Тогда нам, всем молодым девушкам, показали это видео, что изменило наше представление об этом мире. После нас спросили, как мы к этому относимся, большая часть сказала, что это ужасно, что так нельзя… Глупышки, их смерть была быстрой. А вот я согласилась, приняла правду и стала жить по законам этого мира. Но тех, кто остался, проверили еще раз на детекторе лжи, правда ли мы будем молчать о тех знаниях, что получили, станем ли мы работать на наше правительство, зная правду. Этот тест прошли все без исключения. Еще год нас учили в нашей школе, она существенно поредела, стало неимоверно тихо и спокойно. И вот, закончив обучение, нам давали выбор, какую гражданскую профессию мы хотели бы получить. Я выбрала журналистику. Это всегда меня удивляло и интересовало. И вот еще четыре года моей прекрасной жизни прошли в университете журналистики, там я так же не смогла найти друзей, наверное, я просто создана быть одинокой. Но мне и так было хорошо… Наверное. По окончанию учебы я стала работать в небольшой конторе, скажем, так — это не то, чего я хотела, и вскоре, где-то через месяц за мной приехали. Как оказалось, они все время следили за мной. Это была проверка, ведь металл не может все время говорить правду, так из трехсот молодых девушек, что четыре года назад узнали правду об этом мире, в живых и верных своему государству осталось всего девять. Всего 3%, а 97% погибли — просто и легко. И вот мне двадцать два года, я молода и амбициозна, я готова на все ради этой страны. Еще год упорных тренировок и вот оно — мое первое задание в качестве шпиона, меня отправляют в… Таиланд. Как когда-то мою мать следить за их премьером. Около года я только и занималась тем, что следила за этим часто улыбающимся идиотом, толстым и наглым! Но не суть. В конце концов, меня поймали… Я собрала достаточно информации и компромата, но не успела выехать из страны. Обидно. Они даже накормить меня толком не могли, только били и требовали все им рассказать. Около пяти месяцев тому назад я смогла выбраться, это было удивительное, наверное, божественное вмешательство, но я не уверена. Этот Таиландский надзиратель, похоже, очень сильно хотел женской ласки, но он был настолько уродлив, что ему можно было только посочувствовать. Однажды он просто отпер замок и полез на меня… Земля будет ему пухом. Вернувшись в Британию, я узнала, что на мне уже поставили крест, решили, что я умерла, как и остальные восемь девушек. Я оказалась самой сильной из всех. Выполнила задание, данное мне моим правительством, и выжила! Они пожали мне руку и сказали, что я хорошо справилась. „Так держать!“ — говорили они. Было… Так противно! Они отправили меня домой отдохнуть до следующего задания. И я вернулась домой, а там меня ждала картина Вангога, нет, не настоящая подделка, но все же выглядело красиво. Картина была чуть-чуть наклонена вправо, я была и остаюсь редкостным перфекционистом, поэтому повернула ее в состояние девяноста градусов, а дальше… Только оглушающий взрыв и больница. Три месяца своей жизни я провела в больнице, в том числе и свой день рождения. Все мое тело было в бинтах, но я была жива, удивительно, не правда ли? Три месяца неподвижной жизни, три месяца у меня зудела нога и я не могла ее почесать, три месяца мук и страданий. Но за это время я смогла все обдумать: свою мать, что бросила отца ради людей, которых она и в глаза никогда не видела, подумать о том, что она отдала меня в то ученое заведение, подумать о моих одноклассницах, об их смерти, и подумать о своем смысле жизни. Я пришла к парадоксальным выводам. Мать любила отца, об этом говорит моя фамилия — Ранпонгмыанг, но в тех, кого она не знала, она видела смысл своей жизни. Одноклассницы, которых я не знала. Их матери знали, что может произойти такое с их дочерьми? Думаю, да, но знают ли? Ведь я со своей матерью уже давно не общаюсь и тем, наверное, лучше, хотя ее номер до сих пор записан у меня в телефоне. Я точно поняла, что иного выбора, как пойти работать на это правительство, у меня просто не было. И последнее — я тоже… Как и моя мать нашла смысл жизни в работе на тех, кого не знаю. Лежа, не двигаясь, я поняла, что нужна им, и что это прекрасное чувство, когда ты работаешь, когда ты живешь, можно получить, лишь имея цель. А смерть двести девяносто девяти девушек — это малая доля той великой жертвы, что нужно принести ради процветания этой страны… Слава Белфастскому королевству!»
15:00, Башня Ламанджа.
Машину встряхнуло и Виктория проснулась.
— Опять! Все время в одном и том же месте! Когда они уже заделают эту дыру?! — матерился на строителей водитель, но, завидев, что Виктория проснулась, он сменил гнев на милость и с улыбкой на лице сказал: — Смотрите, это самое большое здание в мире, построено на деньги подданных ее величества и граждан Франции. Эх, прекрасное здание, жаль только, что мне никогда не удастся туда попасть, зарабатываю мало… А вон и всеми любимая и обожаемая Фиирация… Э-э, ну, по крайней мере, то, что от него осталось, корабль попал в ураган, а Англия решила, что впускать эту махину опасно для граждан… Скоро будут протесты, — подчеркнул шофер.
— Куда же без протестов?
— И то верно! — согласился с ней тот.
Они съехали с моста по круговой дороге вниз, прямо на большую стоянку, на которой было множество разных машин. Это здание — прекрасное зрелище, высотное здание на фоне бескрайнего моря. Где-то вдали бушует буря, иногда из-за облаков выходит солнце. Огромное здание, стремившееся вверх, в небо, сделанное из металла и стекла, выглядело просто великолепно. Башня Ламанджа была комплексом из пяти зданий, в центре самое большое и высокое здание, а по бокам четыре здания поменьше. Башня стояла на большой металлической платформе в виде круга, от нее отходили причалы, а у причалов стояло множество яхт и несколько лайнеров. Виктория заплатила за такси и зашла в холл. Красота и шик в этом месте были в каждом миллиметре, в каждой частичке воздуха. Светлые стены, большие позолоченные светильники, как будто только что вывезенные из какого-нибудь старинного замка. Мраморная плитка, по краям которой расставлены экзотические растения и стол регистрации посетителей, сделанный из редкого бразильского дерева. Девушка за столом регистрации, завидев новое лицо, встала со стула и с улыбкой спросила:
— Здравствуйте, у вас забронирован номер?
— Да, посмотрите на имя Виктории Ранпонгмыанг.
— Ага… Ой! — удивилась и не слабо испугалась девушка. — Прошу прощения, я новенькая и не сразу увидела в вас высокопоставленную личность, вот ваш электронный ключ, с помощью него вы сможете попасть куда угодно в пределах проекта «ИСКУССТВО». У нас есть двадцать бассейнов, тридцать ресторанов, пятнадцать работающих музеев на разный вкус, казино, театры, множество небольших магазинов и многое, многое другое. Кстати, у нас остановилась команда известной Фиирации, если вам повезет, то вы встретите их. Ох, простите, наверное, вы очень занятая личность. Желаю вам приятно отдохнуть. — рассказала девушка и вернулась на свое рабочее место.
— Большое спасибо. — вежливо ответила Виктория и, взяв ключ-карту, пошла к лифту.
Но когда та только подошла к лифту и хотела нажать на кнопку вызова, из него вышло двое молодых парней. Один белокурый, мускулистый и высокий со злым лицом, что вел за руку другого, худощавого брюнета, на голову ниже первого, чье лицо рассмотреть не получилось. Двое молодых парней ругались на незнакомом Виктории языке, наверное, иностранцы. Высокий был зол и говорил раздраженным тоном, а вот второй имел тихий голос и как будто пытался что-то объяснить первому. Они ушли и Виктория смогла спокойно зайти в лифт, она не придала тем двоим большого внимания, мало ли кто скандалит в этом мире? Виктория поднялась на самые высокие этажи. Там было еще прекраснее, чем на первых этажах. Все двери были сделаны из металла, а вместо номеров там имелись таблички с именами посетителей. В коридорах были расстелены персидские ковры, попасть на самый верх Башни позволить могли единицы. Номера были огромны. Так как Башня находилась в центре пролива Ла-Манш, все номера были с видом на прекрасное море, в самих номерах была большая спальня, огромный зал с гигантским экраном, вместо стены было большое стекло, в центре перед экраном стояло джакузи, картины известных художников висели на стенах, а под ними редкие, разноцветные растения. Туалет был еще шикарнее: платиновый унитаз, позолоченный кран с брильянтами на краниках, расписная плитка на стенах и небольшой экран чуть ли не на тысячу каналов. А еще много-много других не менее пафосных комнат.
— Эх, какая безвкусица… Ну и нахрена, спрашивается, тратить миллионы ради этого? Лучше бы спонсировали науку и экономику… — ругала богатых людей Виктория. — Ну, это не мои проблемы. Так, посмотрим. — она сняла одну из картин, висящих на стене, там был сейф. Введя комбинацию из восьми цифр и открыв его, она достала черную спортивную сумку. В ней она нашла странный овальный ноутбук и инструкцию к нему. Немного полистав книжонку, Виктория открыла компьютер и всего за полчаса подключилась к сети всей Башни Ламанджа. И тут началось самое сложное — это найти место, где находится команда Фиирации.
Вскоре она их увидела — команда находилась в небольшом конференц-зале, они сидели за столом и что-то отмечали. Правда там была не вся команда — четырех человек не было: Сергея, Нордена, Заидены и Агаты. Остальные же были очень веселы, но когда поворачивались так, что их лиц никто не видел, они почему-то сразу начинали грустить. Странный праздник.
20:00, Башня Ламанджа.
Погода становилась все хуже и хуже. Вообще-то погода у Башни и, собственно, в проливе в это время года делилась на хорошую, которая начиналась примерно в 6:00 и заканчивалась в 19:00. Было светло, тепло и даже жарко. Если дождь и шел, то его было мало и он приятен телу и глазу. Волны не бушевали и свет яркого солнца, отражаясь в водной поверхности, создавал эффект, как будто в море плавают миллионы сверкающих алмазов. Красиво! Но была и плохая сторона, как можно было догадаться, она начиналась с 19:00 и продолжалась до 6:00. Становилось все холоднее и холоднее, тучи закрывали небо, начинал дуть сильный ветер, дождь и множество молний. Но иногда, когда тучи расходились в одном из мест на небе, можно было увидеть прекрасный голубой свет от ГСН. Капли дождя отражались в лучах света и создавали множество небольших, но заметных радуг, и вся эта красота дополнялась молниями, что били в море, но и это еще не все, ведь природа создала и прекрасную мелодию — гром! Примерно такая погода и была сейчас над проливом Ла-Манша. Около пяти часов Виктория только и делала, что наблюдала за этими людьми, ничего странного не происходило, они просто что-то отмечали, жаль только звука не было. За эти пять часов Виктория ни разу не отвлеклась от экрана. Она была достаточно предана своей работе и, главное, трудолюбива. Для нее работа — это все! Вся ее жизнь, ее смысл. Конечно, ей не нравилось, что приходится следить за каким-то уродом, но приказы государства не обсуждаются, лишь уточняются. Но тут что-то стало происходить на других камерах. Башня пустела. Все гости куда-то бежали, внешние камеры, выходившие на мост, не видели ни одной машины, которая ехала к башне, только выезжающие. Уже через двадцать минут во всем здании не осталось ни единой души.
— «Быстро работают люди Двадцать-Второго. Но. Почему. Меня не предупредили? Наверное, поработало Ми-6,» — подумала она и когда уже все машины пропали с поля зрения камер, появились другие.
По мосту, со стороны континента, ехали бронированные военные джипы, по воде плыли лодки, груженные спецназовцами, а по воздуху уже подлетали вертолеты. Французские военные окружили Башню, а вертолеты подлетели к окнам конференц-зала, в котором находилась команда Фиирации. Спецназ спустился к окнам на тросах и, разбив окна, влетели в зал. Испуганные люди попадали на пол, а сам Арантин перед дулом черного автомата поднял руки вверх.