Хроники Алаварна

Ольховская Инга Дмитриевна

Все-таки на то, что эльфы — магические существа, я обратила внимание сразу. Во-первых — зрение явно превосходило человеческое. Даже учитывая неестественно яркий, режущий глаза свет, я различала муравьев на деревьях, находившихся в нескольких десятках шагов от меня. Слух также был острее человечьего. Хотя я с неудовольствием отметила, что почему-то у Филадила слух был острее. Он раньше меня реагировал на шум бродящих вокруг животных, явно слыша их на большем расстоянии, да и со зрением у него все было в порядке, яркое солнце ему абсолютно не мешало.

Перемещались мы быстро и абсолютно бесшумно. Я пару раз даже специально наступала на сухие ветки, и они чудесным образом не ломались и даже не шевелились под моей маленькой ножкой. Я подумала, что, наверное, смогла бы пробежать по утреннему лугу, не стряхнув с травинок росу, или по глубокому снегу, не проваливаясь и, наверное, даже

не оставляя следов. Чудеса.

Я рассмеялась своим мыслям, и мой смех колокольчиками разнесся по лесу.

Вокруг все мне казалось замечательным. Я слышала шум недалекой медленно текущей воды и ощущала ее запах, а также более близкий запах прелых листьев и древесной смолы и каких-то животных. Слышал тихие всплески рыбы и жужжание стрекоз над водой, далекие и близкие голоса птиц. Слышала, как гусеница хрустит пережевываемым листиком, мимо которого я только что прошла. Лес вокруг был наполнен звуками и запахами, и я все это видела, слышала и чувствовала. Удивительно, но я домосед и до мозга костей городской житель, наслаждалась этой прогулкой по лесу, как когда-то в своем сравнительно не далеком человеческом детстве. Более того — я чувствовала себя как дома.

— Я какая-то неправильная эльфийка, — между тем жаловалась я Филу, — слышу хуже тебя и вижу тоже хуже — глаза режет.

— Да не дрейфь, — Успокаивал меня Леха — Зато, если верит Гедеону, у тебя будут самые красивые в мире сиськи.

— Да пошел ты, — пнула я его ногой под зад.

Вскоре физиологические потребности юного организма взяли свое и нами, точнее мной лично, был разрушен главный фентезийный миф — что принцессы не ходят по нужде. Оказалось что ходят. Причем, как и положено принцессам, даже малую нужду приходится справлять сидя. И это весьма напрягает, особенно учитывая некоторые конструктивные особенности моих кожаных штанишек. В отличие от штанов Филадила, которые подвязывались кожаным шнурком, мои зашнуровывались сзади как на корсете, а в виду того, что они еще и надевались в обтяжку, то стянуть их с разгоряченного длительной ходьбой тела было довольно тяжело — они просто липли к ногам. С нижним бельем тоже все было грустно, его просто не было, а в том месте… ну вы поняли в каком, к штанам была приметана грубой ниткой (дабы не сползала при ходьбе, но при этом чтобы легко отрывалась для стирки) сложенная в два раза белая тряпочка, спасающая мою хм… промежность от натирания кожаными штанами. Хотя может это у нас, у «отшельников» такая конструкция, а в более цивилизованных местах прогресс в этой области шагнул дальше? Если не шагнул, придется мне его подтолкнуть. Вот не улыбается мне каждый раз пришивать себе гм… трусики к штанам, иначе ведь и до крови натереть можно там все. А потом ходить как обделанная. Если вообще смогу ходить. А если вдруг война и вокруг враги? Короче нафик. Ощущения от процесса тоже было абсолютно иным. Содержимое мочевого пузыря как-то необычно быстро покидало пределы тела. У Фила, как у всех мужиков во все времена, и во всех мирах, подобной проблемы не стояло. Хотя хз, судя по тому, как он на меня постоянно пялится, то возможно что-то у него периодически и стояло. Хотя вряд ли. Мал еще и стоялка не выросла. Да ну, у всех мужиков одно на уме. Хи-хи-хи. Блин, о чем это я? А у меня чё на уме? К-а-а-п-е-е-е-ц.

То, что мы были физически явно сильнее и выносливее, чем, будучи людьми, говорил тот факт, что после нескольких часов непрерывной быстрой ходьбы по лесу усталости особой мы не наблюдали. С голоду помирать мы тоже не собирались. Новая эльфийская память услужливо подкидывала нам информацию о том, чем может прокормить человека, точнее эльфа, лес. И мы собирали, и с удовольствием хрумкали, ягоды, фрукты, и даже каких-то гусениц. С гусеницами мне, правда, пришлось преодолеть некий психологический барьер. Приобретенный эльфийский опыт мне говорил — этот зелененький червячок-переросток съедобный, а старая человеческая брезгливость говорила — фееее. У Фила подобной проблемы не возникло, видимо его новые гастрономические пристрастия упали на первый слой памяти. Что сказать — повезло. Когда я смогла перебороть свое отвращение, хватило буквально первых пару гусениц, я начала щелкать их, прямо на ходу срывая с листиков, как семечки. Мое легкое беспокойство по поводу несварения тоже не оправдалось — организм был привыкший к подобному меню и абсолютно не возмущался. Права народная мудрость — человек такая скотина, что ко всему привыкает — Даже если он эльф.

Постепенно темнота опустилась на лес и Фил, идущий впереди, начал спотыкаться о встречающиеся на пути корни и ветки. Вот тут и выяснилось, что хотя эльфы в темноте и видят лучше людей, но совсем чуть-чуть. Зато я видела все четко и

ясно. Теперь мне стало понятно, почему у меня днем так резало глаза, даже при облачности. Я оказывается существо ночное. С наступлением темноты видеть я стала лучше, чувствительность обоняния и осязания повысилась и мои сенсорные возможности превзошли возможности Фила днем. Это было классное ощущение. И хотя мы шли практически без остановок почти полдня, мне показалось, что наступление ночи наполнило меня новыми силами, и я чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Я убедила братишку ложиться спать, мотивируя тем, что он все равно сейчас ни фига не видит, а сама села его сторожить. Ночь принесла с собой новые звуки и запахи. Новые, ранее не испытываемые мной как человеком ощущения наполнили меня. Побродив вокруг я вышла к реке и, найдя место пошире и поглубже, разделась и полезла в воду. Течение было медленным, а вода тёплой как парное молоко. Наплескавшись вволю, я пробралась к более мелкому месту и застыла, вглядываясь в воду. Через пять минут мое ожидание было вознаграждено — крупная, с пол моей руки рыбина лениво подплыла ко мне, и тут же была выброшена на берег ловкими руками. Реакция у меня тоже была гораздо выше, чем в моем прежнем человеческом теле. Вскоре я оделась и вернулась к месту нашей стоянки. Братишка спал, а я, насобирав веток, развела небольшой костерок с помощью огнива, которое обнаружилось в мешочке, висящем у меня на поясе. Разделать при помощи орочьего ножа рыбу не составило труда. Воспоминания об этом процессе были как в моей человеческой, так и в эльфиской памяти. А вот как рыбу лучше приготовить в условиях отсутствия специй эльфийка знала лучше. Ближе к утру мы с Филом поменялись и я забылась крепким сном. Без палатки и спального мешка мне было вполне комфортно спать на укрытой прошлогодней листвой земле.

«Вот что значит дети леса», - засыпая с улыбкой на губах, подумала я.

Глава 2

Проспав всего три или четыре часа, я проснулась в отличнейшем настроении. Сладко потянувшись как кошка, я одним плавным, слитным движением поднялась с земли. Тело ничуточки не затекло от лежания на сырой земле. От реки между редкими кустиками подлеска робко ползли клочья тумана. Будучи человеком, я бы, наверное, решила, что сонный лес был абсолютно тих и неподвижен. Но мои новые острые чуткие ушки слышали тихие звуки нарождающегося дня. Вот совсем недалеко в норе зевнул просыпающийся барсук. А вот какая-то пичуга встряхнулась, распушая свои перышки. А вот капелька росы, сорвавшись с листочка, разбилась о ветку где-то у меня над головой. Шум нарастал, а я стояла, закрыв глаза, и слушала лес.

— Балдеешь? — нарушил эту сонную тишину Фил.

Он сидел, скрестив ноги у потухшего костра, и смотрел на меня снизу вверх.

— Имею право, — гордо вскинула я голову.

— Кормись, — приглашающим жестом он указал на кучку орехов, лежащих перед ним на листе лопуха. — Пока некоторые храпели, некоторые озаботились о хлебе насущном.

— Во-первых, я не храплю — отпарировала я и язвительно добавила, скосив на братишку глаза, — в отличие от некоторых. Да и о хлебе насущном еще ночью позаботилась.

На глазах у удивленного Филадила я раскидала сапогом потухший костер и откопала обмазанную речной глиной и завернутую в листья рыбину. Я торжественно расколола глиняный панцирь рукояткой ножа и по лесу поплыл одуряющий аромат запеченной рыбы.

— Да я гляжу у тебя слюнки потекли, братишка, — обратилась к выпучившему глаза Филу.

— Обожаю тебя, сестренка, — ответил на мое «братишка» Фил.

— Прошу к столу, — радушно пригласила я его и по братски, а вернее по сестровски разделила рыбу пополам.

Мы жадно набросились на еду.

— Где ты взяла рыбу? — с набитым ртом спросил братец.

— Ты чё, — я постучала себя рукой по лбу — вон речка, в ней рыба.

— А. Ну да. Это я с голодухи видимо туплю, — засмеялся Фил.

— Оно и видно, что тупишь, — согласилась я. — Какие у нас сегодня планы?

— Переберемся на тот берег и идем до впадения в Эйне. — серьезно сказал Фил. — Я помню, как с отцом туда ходил. Там пост Великого леса есть. Я видел…, вернее помню что видел, — поправился он.

Доев, мы быстро собрались и двинулись к реке. Найдя место поуже, мы с разбегу перепрыгнули на другой берег Переплюйки и продолжили путь вниз по течению. С короткими остановками мы шли целый день, и когда солнце начало клониться к закату, а вдалеке показался берег Эйне, нас остановил окрик на эльфийском:

— Остановитесь, кто бы вы ни были. Назовите себя и с какой целью идете в Великий лес?

Мы встали как вкопанные и заозирались. Видно никого не было. Но, как мы знали — эльфы в лесу могут быть совершенно невидимы.