Хроники Арли. Книга 3. Я – инквизитор
Шрифт:
– Это ты пришел к брату Роберу? – взгляд монаха уперся мне в лоб.
– Да, я, – нужно было ковать железо, пока кто-нибудь не сделал это вместо меня. – Я хотел бы…
Но меня бесцеремонно перебили.
– Тебя ждут.
– С чего бы? – выдавил из себя брат Севил. – Кому ещё мог понадобиться этот сморчок?
Седой монах развернулся с такой скоростью, что я подумал, будто под гримом старика скрывается совсем другой человек – гораздо моложе и сильнее, чем образ, выставленный напоказ. От неожиданности брат Севил даже сделал невольный жест в попытке защититься, но сумел прервать движение в самом начале и мгновенно налился краской. Безымянный монах пару секунд жег его взглядом, затем сухо произнёс в мою сторону:
– Следовать за мной, не отставать.
Глава 14
Проникать в крепость пришлось тем же путём, что и гонец, бегавший записывать меня на прием. При этом я убедился, что дверца действительно могла выдержать даже ядерный взрыв – четыре толстенные петли держали на себе вес бронированной болванки толщиной никак не меньше сорока сантиметров. Наверное, переборка на каком-нибудь ракетном крейсере сгорела бы со стыда, если бы им пришлось мериться весом. К счастью, мне не пришлось ворочать ее в одиночку.
Проскользнув внутрь, я очутился в холле. К размерам помещения меня заранее подготовил вид сооружения снаружи, так что, если провожатый и предполагал увидеть мой разинутый рот, его ожидало жестокое разочарование. Я довольно спокойно оглядел внутренние колоннады, куполообразный потолок, теряющийся в темноте, и размеренным шагом последовал за ним. Впрочем, очень скоро я убедился, что щуплому монаху было абсолютно наплевать на мои ощущения, – он сходу набрал крейсерскую скорость, и мне пришлось очень постараться, чтобы поспеть за пулеметным перестуком его каблуков.
Мы проскочили насквозь три больших зала, один из которых, по-моему, мог вместить футбольное поле вместе с трибунами, а после нырнули в лабиринт коридоров. Мне кажется, меня нарочно водили вверх-вниз, чтобы я окончательно запутался в переплетении переходов, подъемов и спусков. Или этому типу дали задание испытать на прочность мои физические кондиции? В конечном счёте я оставил всякие попытки запомнить дорогу и лишь старался не упустить из виду своего странного провожатого. Тот же под занавес, по-моему, только ещё больше ускорился.
Несмотря на происходящее, наверное, мне даже следовало поблагодарить монаха. Благодаря его стараниям мой мозг перестал терзаться мыслями о неизвестности. Страх предстоящей встречи сменился ужасом потерять из виду край плаща этого шустряка. Лейтенант ничуть не кривил душой: стоило здесь потеряться, и дорогу назад я буду искать до следующего пришествия. Так что, когда пожилой монах остановился, я не сразу понял, что мы у цели, и врезался в него на полном ходу.
Старик оказался крепким. Он демонстративно отряхнул рясу, брезгливо выпятив губы, и ткнул сухим пальцем в дверь, рядом с которой я едва не устроил встречу «Титаника» с айсбергом (притом, что скорее всего роль последнего вряд ли досталась бы мне). Проследив, как я сжимаю кулак, чтобы постучать, он скривился и кивком велел не задерживаться: «Давай, мол, открывай уже!»
Перед тем, как войти, я всё-таки огляделся: коридор убегал в обе стороны, теряясь во тьме, и только свет факела пожилого монаха кое-как расталкивал ее на десяток метров спереди и сзади. Дальше – непроглядная темнота. И так половину пути! Мне стало даже не смешно, а грустно: шансов выйти отсюда в одиночку у меня никаких. Кое-где, конечно, встречались факелы, но их количество оказалось настолько невелико, что свет от одного очень часто не достигал другого. Тишина, ещё более густая и давящая, чем на площади, властвовала тут безраздельно.
«Ну, что? Бояться поздно», – решил я.
– Капитан ждёт тебя, – проскрипел мой провожатый, развернулся так быстро, что ряса хлопнула по ногам, и был таков, оставив меня в полной темноте.
Если бы была возможность убежать, я бы так с делал. Приступ паники на мгновение захлестнул с головой. И только спустя секунд десять мой мозг зацепился за фразу старого монаха. Я почувствовал, как меня отпускает, и смог связно соображать: «Ого! Целый капитан! Целый, мать его, капитан!» Да здесь натуральная армия! Что-то не похоже, чтобы в инквизиции использовали звания, а тут тебе и лейтенанты, и сержанты, и даже капитан имеется. Может, и генералы есть? Если, Валена попала в лапы военных, то мне предстоит столкнуться с их непробиваемым солдафонством. Эти бросят на костер собственную бабушку, если так положено по уставу. Вот чёрт! Взывать к состраданию так же бессмысленно, как заставлять рыдать камень, подпирающий пыточный столб. Может, удастся их запугать? Но чем?! Чем? Мой козырной туз, знак «Голоса», похоже, не производил должного впечатления! Честно говоря, я ждал несколько иной реакции на медальон, и теперь, использовав всю тяжёлую артиллерию, пребывал в полной растерянности.
С этими мыслями я толкнул дверь и оказался в просторном кабинете. Просторном даже меркам моего отца. Как будто из кротовой норы угодил на станцию метро! Я аж зажмурился от яркого света, – в помещении оказалось светло, как днем, – но быстро пришел в себя. Впечатление от немаленького пространства усиливалось высоченными потолками – намного больше трех метров. Аскетично. Холодно! Стены без каких-либо украшений: ни картин, ни топоров – ничего. Хотя нет, чего это я?! Вон над рабочим местом под самым потолком висит огромный круг с традиционно вписанными в него мечом и щитом. Щит? Похоже на очередной символ церкви. Ну а что? Для святого воинства в самый раз!
Из всей мебели в глаза бросались стол с кожаными вставками и невеликого роста мужчина, замерший у окна. Если бы не голова, принял бы его за вешалку. Комплекция капитана (а кто бы еще это мог быть?) совсем не вязалась с кольчугой, матово отблескивающей у него на груди, и мечами на оружейной стойке у входа. Я сразу определил, что экземпляры вовсе не декоративные – уж больно истерты рукояти. «У отца точно также стояли в подставке зонтики», – не к месту возникла мысль.
Капитан весь походил на хамелеона – настолько неподвижным он казался, и только глаза выдавали, что передо мной живой человек. И сейчас от этого человека зависела жизнь одного из моих друзей. «Пока одного», – напомнил я себе.
– Так это вы тот самый «Голос», о котором мне прожужжали все уши? – сказано было таким тоном, будто говоривший только что в сотый раз сел смотреть «С легким паром», потому что больше в Новый год ему делать нечего. Похоже, он сразу продемонстрировал, как велико одолжение, которое мне сделали, приняв, чтобы заполнить время между тридцать четвертым заседанием по бюджету и еженедельным молебном в честь дня всех святых.
– Не знаю, кто вам что нажужжал, я вообще не понимаю, чем вызвано подобное внимание со стороны… с вашей стороны.