Хроники Бальтазара
Шрифт:
– Там в подвалах жила последняя наследница Роарборхов. Её заковали в цепи и заморили голодом. Но по ночам теперь она взметается жуткой тварью, – рассказывал Себастьян.
– Брукса? Гарпия? – поинтересовался Бальтазар. – А говорил, они тут только шастают. Эта-то ещё и летает, ко всему прочему?
– Кто их всех знает. Я обучен грамоте, но в бестиариях ваших не разбираюсь. Слышишь? Она уже скулит. Воет по своему роду, скребёт ногтями от гнева, – говорил Гадияр на раздававшиеся из подвалов башни тягучие звуки. – Вот-вот вырвется наружу.
И в скором времени,
А голова бестии больше напоминала волчью или медвежью. Вытянутая широкая пасть, чьи, похожие на тонкие иглы, кривые зубы росли настолько хаотично, что челюсти эти даже не смыкались. От носа и ушей здесь остались лишь тёмные прорези, глаза казались человеческими и маленькими по сравнению с большой пастью, а вся кожа была бледно-серой и совсем чуть розоватой в перепонках на могучих крыльях.
– Фурия, – скривился лицом некромант. – Отродье мести.
– Тебе видней, – заключил Себастьян. – Знаешь, как с нею справиться?
– Посмотрим, так ли она хороша, – достал некромант из ножен свой меч правой рукой, левой формируя простенькое заклятье, подобное шару из переплетавшегося колючего тёрна в ореоле густо-сиреневого сияющего дыма.
– Убей её! Ну же! – нервно вопил городничий, надеясь, что все проблемы решатся в два счёта.
Он выхватил из-под полы камзола красивый кинжал, но не пустил его в ход и даже не встал в боевую стойку, а, взглянув снизу вверх на зубастое создание, тут же с криком панического ужаса помчался прочь от зависшей в воздухе фурии, спасая свою шкуру.
С пронзительным воплем, сопровождаемым диким свистом и озлобленным шипением, крылатая тварь пикировала с ночных небес в их сторону, заставив отпрыгнуть по разные края дороги. Кругом были плотно закрытые ставни и двери городских домов, а также разных заведений. Укрыться было негде за исключением нескольких никем не запряжённых телег, под которые можно было бы рискнуть залезть, да сараев с инструментами, чьи двери не имели наружных засовов.
Однако, в отличие от Себастьяна, пытавшегося скрыться от погнавшейся за ним бестии, Бальтазар себе никакого укрытия не искал. Взглянув наверх, он испустил несколько полупрозрачных чёрных черепов-ищеек, слетевших с его сосредоточенного молодого лица. И эти колдовские формы полетели выискивать чудовище прежде, чем заряд сотворившей их энергии развеется в воздухе.
Таким образом, у некроманта оказалось множество «глаз», способных видеть различные локации центра Сельваторска. Тварь приютилась на округлой крыше колокольни, пытаясь выискать не его, а представителя рода Гадияров, но и размахивающий своим клинком самоуверенный барон её вполне устроил в качестве цели.
С шипением и клёкотом, разевая свою скалящуюся сотней игольчатых зубов пасть, она ринулась вперёд и словила на грудь терновый сплетенный заряд, опутавший её живыми колючими побегами, разрезающими плоть и впивающимися в тело.
Однако даже если руки существа оказались скованы, ногами, зависнув в воздухе, она дралась ничуть не хуже. Парируя и отражая все выпады верного клинка, сиявшего сейчас, как катализатор вложенной магической ауры, зубастая бестия шипела и свиристела, клацая челюстями.
Когти на массивных женских ногах пытались добраться до лица некроманта, запутывались в его волосах, едва не схватив за те и не приподнимая его в воздух. Но скользящее из стороны в сторону лезвие всё же нанесло раны по её серым мускулистым икрам, не выпуская крови, но вскрывая тёмное синеватое мясо из-под плотной серой кожи.
Срезать или переломать крепкие птичьи когти, увы, не получилось. Они оказались противоестественно прочными, не желая поддаваться даже размашистым ударам хорошего меча. Дабы избавиться от этих костяных серпов, следовало срубить ей пальцы, а то и все стопы. Но Бальтазару бы, наоборот, хотелось, чтобы она не порхала над ним, как агрессивное жалящее насекомое, а спустилась на землю, потому стремился в первую очередь поразить и изодрать монструозной девице крылья, уворачиваясь от всех её выпадов и вооружённых конечностей.
Человеческого строения ноги выглядели невероятно мускулистыми. Словно от напряга мышц наружные бледные ткани покрова вот-вот лопнут, натянувшись до предела, обнажив тёмную плоть. Сейчас их, правда, ногами и назвать-то уже было тяжко. Это были настоящие лапы заживо гниющей бестии, свирепой, как пробирающий до костей её леденящий вопль, жаждущей отмщения и возмездия за те невзгоды и гибель, что принес их династии пришедший сюда на смену род.
Фурия взвыла, сделав несколько кругов и ударив некроманта в спину, так что тот отлетел в крупный стог сена подле телеги. Собиралась пикировать вниз, но в неё вонзился крестьянский топорик, брошенный Себастьяном из раскрытого сарая. Тот метнул ещё серп, но он не пожелал следовать выбранной траектории и не добрался до цели.
Крылатая нежить, стряхнув из серой плоти угодившее в тушу лезвие колуна, метнулась туда, в мгновение ока пробив сарай насквозь. Пронеслась с душераздирающим адским визгом, подобным завыванию нечистой силы в оргиях неистового шабаша. Но Себастьян уцелел, упав на пол так, чтобы бестия пролетела мимо, а затем юркнул в небольшой погреб, где хранились упряжь, подковы, банки с гвоздями и несколько щёток для лошадей.
Целиком поместиться туда было непросто, пришлось вытаскивать содержимое и ютиться на корточках, но взмывшую ввысь бестию уже вновь атаковал магическими лучами некромант, оставляя дыры в мембранах крыльев, пытаясь заставить шипящее нечто спуститься на землю и прекратить летать над их головами.