Хроники бездны 2 (сборник)
Шрифт:
– В конторе знают, где я! – выпалил Никита, прижавшись к столешнице. – У них есть твой адрес!
– Да от тебя же и косточки не останется, - тварь склонила голову, глядя на жиголо с наигранным сочувствием. – Я ведь всё съем. И кто поверит, что преподаватель из крутого универа жрёт под Новый год мужиков-проституток? Я думаю, тебя и искать не станут. Шлюхой больше, шлюхой меньше.
Никита схватил со стола большой нож для резки овощей. Сжал покрепче. От боли в плече и потери крови голова слегка кружилась.
– Что, хочешь убить меня? – усмехнулась Марина. – Да ты сейчас сознание потеряешь. Мне только подождать надо.
Она облизнулась длинным толстым языком, покрытым пунцовым наростами.
Никита понял, что она права. Нельзя было терять ни секунды. Он кинулся вперёд, скользя босыми ногами по кафельному полу. Тварь зашипела, выставив перед собой когти. Но терять было нечего. Никита ударил Марину в живот. Нож вошёл легко, сразу наполовину. Тварь завизжала, впилась зубами в руку, легко прокусив мышцы и хрустнув костями. У Никиты потемнело в глазах, но он лишь сильнее надавил на нож, вгоняя его поглубже. Они с Мариной упали на пол. Она билась, шипя и плюясь кровавой пеной, а Никита остервенело ворочал лезвием, открывая рану – где-то он читал, что так можно убить наверняка.
Наконец, чудище затихло. Его черты лица стали меняться, и спустя всего несколько секунд на пороге кухни лежала мёртвая Марина.
Никита тяжело поднялся. Он был весь в крови.
Что теперь делать?! Перевязать раны. Но как, чем? Срочно ехать в больницу?
Никита взглянул на женщину с раной в животе. Она теперь совсем не походила на монстра. Что, если ему всё привиделось? Вдруг эта чокнутая стерва подмешала в вискарь наркоту? Кто поверит, что он убил чудище, пытавшееся его сожрать? Раны? Раны он и сам мог себе нанести, чтобы отвести подозрения. Или не мог? Стоп! В желудке Марины должны остаться куски его плоти – чем не доказательство?! При этой мысли Никиту затошнило. Но не вырвало.
Нет, надо валить отсюда! Хотя далеко ли он уйдёт с такими ранами? Лучше вызвать скорую прямо сюда. Да и в конторе знают, что он был здесь. Нет, отмазаться влёгкую не удастся.
Проклятая сука!
Никита нагнулся и вытащил из жуткой раны нож. Размахнувшись, всадил лезвие снова и снова. Он не считал, сколько раз ударил бездыханное тело, вымещая злобу. Каждый раз, когда он выдёргивал из Марины нож, её тело, пол и стены орошались алыми брызгами. Запахло испражнениями – должно быть, он повредил кишечник или мочевой пузырь. Может, и то, и другое.
Выдохшись, Никита бросил нож и, шатаясь, поплёлся в гостиную, где видел телефон. Лишь бы не отрубиться прежде, чем вызовет врачей. И да – надо открыть входную дверь, чтоб они могли попасть в квартиру!
***
Марина села и осмотрелась. В животе у неё зияла рана, всё вокруг было в крови, в метре слева валялся нож. Она встала и, запустив руку в брюшную полость, ощупала внутренние органы. В лоскуты! Жиголо ударил её несколько раз. Идиот! Гуля можно убить лишь первым ударом – остальные оживляют его. Если бы люди больше внимания уделяли восточному фольклору… Даже в «Книге тысячи и одной ночи» об этом написано чёрным по белому.
Из гостиной послышался голос Никиты. Он был ещё в квартире!
Марина пошла по коридору, держась рукой за стену.
– Кому это ты звонишь? – поинтересовалась она, войдя в гостиную. – Сладенький!
Никита обернулся и выронил трубку. Та упала на паркет, крышка отлетела, и аккумуляторы покатились по полу.
– Наш банкет только начался, - предупредила Марина. – Слышишь? Это бьют куранты. Можно загадывать желания. Угадай, чего мне хочется?
НАГЛЯДНОЕ ПОСОБИЕ
Мимо пронесся синий «Форд», едва не окатив водой из лужи. Выругавшись себе под нос, Вадим Петрович остановился, но, убедившись, что опасность миновала, продолжил путь. Он сошёл с бордюра и двинулся через дорогу слегка наискосок, чтоб сэкономить пару метров. За спиной прогудел автобус.
Вадим Петрович ступил на тротуар и с ненавистью взглянул на пятиэтажную «хрущёвку», что стояла справа, высовывая угол из-за разросшихся серебристых ив. Ещё на прошлой неделе учитель в это же время был совершенно свободен – это было до того, как директрисе пришло в голову поставить его на домашнее обучение. С какой, собственно, стати он должен таскаться за копейки к дебилам, которые не в состоянии запомнить элементарные вещи? Валили бы в коррекционные школы, тупые ублюдки. И родители ещё требуют особого отношения к своим «отстающим» чадам. Нарожают тупарей, а педагоги должны разгребать? В животе уныло заурчало: Вадим Петрович успел только позавтракать.
Ученика, к которому он шёл, звали Стёпой Брызловым. Анемичный долбоклюй с вечно согнутой спиной. Небось, мочится мимо унитаза и вытирает сопли рукавом. Девятиклассник, которого велено подготовить по биологии не хуже, чем остальных – посещающих школу. Брызлов постоянно пропускал занятия – якобы по болезни – а потом его мамаша, сука, приволокла справку, что он слишком слабый, хрупкий и чёрт знает, какой ещё. И вот Вадим Петрович второй раз тащился к нему домой – учить. Брызлов, конечно, мог бы и в школу прийти на занятие, но завуч заимела на биолога зуб и велела мотаться самому.
Из-за угла выбежала собака и, увидев человека с портфелем в руке, настороженно остановилась. Хвост медленно пошевелился, уши сдвинулись. На боку у неё виднелась проплешина размером с блюдце – то ли ожог, то ли след лишая.
Вадим Петрович прошёл мимо и свернул на дорожку, тянувшуюся вдоль дома. Сегодня он был в отвратительном настроении, но, в отличие от предыдущего раза, чувствовал мрачную весёлость. Он не сомневался, что скоро она усилится – если, конечно, занятие пройдёт так, как он задумал.
Впереди проехал красный автомобиль, за ним показалась женщина с коляской.
Несколько голубей лениво вспорхнули из-под ног учителя.
Вадим Петрович притормозил возле подъезда и постоял несколько секунд, прежде чем набрать на домофоне номер квартиры. Он думал о завуче, которая трясла перед ним мятыми листками в клетку, исписанными неровным почерком. Одна из родительниц – обычная стерва, тупая ПТУ-шница, которая только и смогла в жизни, что залететь, да родить (и то, судя по результату, справилась не ахти), накатала в РОНО жалобу: мол, во время уроков биологии мало используются наглядные пособия. Отомстила за параши, которые Вадим Петрович выставил её дочурке, прыщавой идиотке. За дело, разумеется, а не потому что у той на роже написаны явные следы вырождения, хотя уже только за них можно было бы смело выгонять из школы – и шла бы себе в колледж получать профессию.