Хроники Черного Отряда: Книги Мертвых
Шрифт:
– Ладно. Тогда до завтра. Твой сын Аридата уже в пути. У твоего сына Аридаты намечается отпуск. Мы устроим вам встречу.
За Дщерью Ночи наблюдал охранник.
– Что ты здесь делаешь, Кендо?
– Приглядываю за…
– Уходи. И не возвращайся. И всем передай: никто не должен охранять Дщерь Ночи. Она слишком опасна. Даже приближаться к ней не смейте, пока я или Сари не прикажем. И даже тогда нельзя приближаться в одиночку.
– Она не кажется…
– С чего бы ей казаться? Ступай.
Я подошла к клетке.
– Сколько времени понадобится твоей богине, чтобы создать подходящие условия для
Девушка медленно подняла на меня взгляд. В нем ощущалась такая мощь, что я едва не съежилась от страха, но удержалась. Наверное, нужно увеличить дозу опиума.
– Поразмысли над тем, какую ценность ты для нее представляешь. И над тем, что в моих силах уничтожить тебя.
Возникло ощущение, будто я раздуваюсь. Если верить «эпосам» от профессиональных сказителей, подобные трюки умели проделывать дэвы и боги низшего порядка.
Она не отрывала от меня пристального взгляда. Гоблину и Одноглазому нужно встретиться с Кендо и проверить, не подчинила ли Дщерь его.
– Полагаю, без тебя никогда не наступит Год Черепов. Ты и жива-то еще потому лишь, что мне нужно кое-что от Нарайяна, который любит тебя, как отец.
Сингх и был ей отцом – во всех практических отношениях. Костоправ оказался лишен этого счастья, уж такова его злая судьба. Или точнее, такова была воля Кины.
Веди себя хорошо, дорогая.
Я ушла. Мне еще нужно было немало прочесть. И кое-что записать, если успею. Мои дни были до отказа забиты делами, и слишком часто все складывалось не так, как планировалось. Я что-то намечала, а потом забывала об этом. Ставила задачи другим – и тоже забывала. Порой я мечтала о том времени, когда успех – или сокрушительная неудача – заставит нас покинуть город. Можно будет затаиться там, где никто меня не знает, и просто побездельничать несколько месяцев.
Или всю оставшуюся жизнь, если захочу.
Мне было ясно, почему каждый год все новые наши братья теряли надежду и уходили прочь. Оставалось лишь надеяться, что будет несколько громких дел – и парни вернутся.
Я внимательно просмотрела страницы, которые принесла Сари, но переводить было трудно; текст не вдохновлял, и я быстро устала. Внимание рассеялось. Я задумалась о шри Сантараксите. И о том, что мне предстоит пойти во дворец, но на этот раз с оружием. И о том, как поступит Душелов, которая знает, что это мы улизнули от нее в Воровском саду. И о том, что такое старость и одиночество. Подозреваю, именно страх перед тем и другим заставляет многих наших братьев держаться Отряда, что бы ни случилось. Ведь другой семьи у них нет.
Как и у меня.
Я не буду оглядываться назад. Не утрачу самоконтроля. У меня хватит сил. Одержу победу над собой и справлюсь с любой бедой.
Я уснула, перечитывая записанный мною рассказ Мургена о приключениях Отряда на плато Блистающих Камней. Мне приснились существа, с которыми он там повстречался. Кто они? Мифические ракшасы и наги? Имеют ли они какое-то отношение к Теням или к людям, которые, похоже, создали Тени из несчастных военнопленных?
28
У меня плохое предчувствие, – сказала я Сари, когда мы с нею и с Тобо отправились в неблизкий путь. – Ты уверена, что Теней на улицах нет?
– Не суетись, Дрема. Ведешь себя как старуха. На улицах спокойно. Единственные чудовища, которых там можно встретить, – это люди. Но с ними мы как-нибудь справимся. И во дворце все получится, если ты хорошенько войдешь в образ. Тобо нужно помнить, что на самом деле он не Шихандини и ему не нужно бояться, как бы его мать не потеряла работу. Такие люди, как Джауль Барунданди, грубы и жестоки только в собственном воображении. Им нельзя говорить «нет», но это вовсе не значит, что меня могут прогнать из-за любого пустяка. Кое-кто уже заметил, как я работаю. В частности, жена Барунданди. Давайте, соберитесь и войдите в роль. Тобо, тебя это особенно касается. За Дрему я не беспокоюсь, ей надо только сосредоточиться.
Тобо изображал из себя юную девицу, дочь Минь Сабредил. Я очень надеялась, что наше возвращение домой останется незамеченным Гоблином и Одноглазым, иначе они поиздеваются над мальчишкой всласть. Сари применила все свое женское искусство, и Тобо предстал весьма и весьма аппетитной красоткой.
Во всяком случае, Джауль Барунданди его не проглядел. Выкликая работников, первой назвал Минь Сабредил; о бедной Саве, естественно, он в этот момент думал меньше всего.
Сава изо всех сил старалась, чтобы ее лицо не выражало ничего, когда позднее нас перехватила жена Барунданди Нарита. Одного взгляда этой бабищи на Шихи было вполне достаточно.
Отныне все члены семьи Сабредил будут работать только с Наритой, и никак не иначе.
Это очень удачно, что Минь удалось снискать расположение Нариты. По весьма немаловажной причине. Ведь именно Нарита отвечала за уборку той части дворца, которая интересовала нас больше всего.
Прежде Саве не приходилось трудиться под началом Нариты. Сабредил рассказала ей все про Саву, и женщина отнеслась с пониманием, которого я никогда не замечала за ней прежде.
– Ну ясно, ничего сложного ей поручать нельзя, – решила она. – Радише опять не спалось, а в такие ночи она швыряется вещами направо и налево. Нам теперь есть чем заняться.
В голосе Нариты сквозило сочувствие. Таглиосцы всегда любили правящее семейство и считали справедливым, что ему позволено больше, чем простым смертным. Подумать только, какую ношу приходится им нести! Раджахарма, этим все сказано.
Сабредил подыскала для меня местечко, откуда я, оставаясь незамеченной, могла наблюдать за происходящим вокруг. Они с Наритой принесли мне гору медных изделий. Правящее семейство питало особую страсть к меди. Сава перечистила уже, наверное, тонну медных вещей. Что вполне понятно – Саве нельзя доверять ничего хрупкого.
Шихи подошла ко мне и спросила:
– Тетя Сава, ты не постережешь мою флейту?
Я взяла инструмент, повертела в руках, сунула в рот и с идиотской ухмылкой извлекла несколько звуков. Только для того, чтобы никто не сомневался, что это самая настоящая флейта. Хотя, конечно, вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову, что этим «инструментом» можно запросто уложить полдюжины людей, если они вздумают надоедать флейтисту в минуту плохого настроения.
Жена Барунданди спросила Шихи: