Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
Я пустил коня галопом и, обогнув несколько холмов, легко оторвался от погони. Но в процессе бегства заблудился окончательно. К тому времени небо затянули тучи, заморосил гнусный дождь. Не иначе, погода хотела напомнить о прелестях некогда избранного мной образа жизни.
Я пустился на поиски дороги, надеясь обнаружить на ней следы товарищей.
Поднявшись на холм, я снова увидел ту проклятую фигуру в окружении воронья, преследующую меня от Храма отдохновения странствующих. Она парила вдалеке, удаляясь. Тут я, позабыв о товарищах, бросил коня в галоп. Фигура остановилась и обернулась. Я буквально кожей почувствовал направленный на меня взгляд, но не замедлил хода. Уж теперь-то раскрою тайну!
Скатившись с невысокого холма, я влетел в ложбинку, где пузырилась жидкая грязь. Фигура на минуту скрылась из виду. Поднявшись же на вершину другого холма, я не увидел никого, кроме нескольких ворон, круживших без всякого смысла. То, что я тогда произнес, до крайности расстроило бы мою матушку.
Я продолжал скачку, пока не достиг того места, где фигура маячила в последний раз. Осадив коня, спешился и принялся искать следы. Следопыт я такой же знатный, как и наездник, однако на столь мокрой земле не могли не остаться отпечатки. Если, конечно, я не сошел с ума.
Следы я, конечно же, нашел. И ощущение того взгляда меня не оставляло. Но искомой твари не было нигде.
Я был напрочь сбит с толку. Даже если допустить участие волшебных сил, как удалось незнакомцу скрыться? Вокруг ни бугорка, ни кустика.
Тут я заметил ворон, кружащих в четверти мили.
– Ладно, сукин ты сын. Сейчас посмотрим, быстро ли бегаешь…
И снова напрасная скачка.
Так повторилось трижды. Я гнался – и не приближался. В последний раз остановился на низком гребне, откуда был виден лес этак в сотню акров. Спешившись, я стал рядом с жеребцом. Мы оба смотрели на лесок. Дыхание коня, как и мое, было рваным.
– Тоже устал? – спросил я.
Вот уж не думал, что такое чудище способно выдохнуться.
Посмотреть было на что. Столько воронья разом я видел разве что над полем недавней битвы.
За свою долгую, в странствиях и познании проведенную жизнь я слыхал с полсотни легенд о населенных призраками лесах. Чащобы всегда глухие, темные и древние, деревья там почти все мертвы, их ветви – словно руки скелетов, воздетые к небесам. Этот лес, пожалуй, был похож только по густоте, однако, судя по ощущениям, призраков в нем хватало.
Накинув поводья на луку, я вытащил из седельных ножен меч и направился к лесу. До него было около четверти мили. Жеребец побрел за мной, футах в восьми, едва не касаясь ноздрями земли, словно принюхивался к следу.
Больше всего ворон оказалось над середкой леса. Я уже не слишком доверял собственным глазам, однако там, среди деревьев, приметил темное приземистое строение. Приближаясь, я все убавлял шаг, – должно быть, какая-то доля здравого смысла у меня еще оставалась. Эта самая доля и подсказывала, что для подобных деяний я не гожусь. Не родился я воинственным рыцарем, которого хлебом не корми, а дай пробраться в логово зла.
Нездоровое любопытство – мое проклятие. Презрев доводы рассудка, оно тащило меня за бороду вперед.
Мне встретилось дерево, описанное во многих легендах: древнее, полузасохшее, в мой рост толщиной. Словно часовой, возвышалось оно над лесом по крайней мере футов на тридцать. Его подножие окружали кустарники и молодые деревца высотой мне по пояс. Я сделал остановку и прислонился к его стволу. Решал, то ли продолжать путь, то ли, наоборот, удержаться от неосмотрительных поступков. Жеребец шел, пока не уткнулся мордой мне в плечо. Я обернулся…
Последовало краткое змеиное шипение, а следом – глухой удар по дереву.
С отвисшей челюстью взирал я на стрелу, еще дрожавшую в трех дюймах от моих пальцев. И уж совсем собрался броситься наземь, но тут сообразил, что стрела эта предназначалась вовсе не для моей груди.
Наконечник, древко и оперение – все было чернее сердца жреца. Покрытое чем-то вроде эмали, в дюйме от наконечника древко было обернуто белым. Выдернув стрелу, я поднес ее к глазам и прочел адресованное мне послание:
«Еще не время, Костоправ».
Написано на диалекте Драгоценных городов.
Интересно.
Пожалуй, и впрямь еще не время.
Я содрал бумагу с древка, скатал в шарик и забросил в кусты, а затем огляделся в поисках стрелка. Разумеется, вокруг никого.
Вложив стрелу в свой колчан, я вскочил в седло, развернул коня и шагом двинулся вперед.
Мелькнувшая в воздухе воронья тень заставила меня поднять глаза – и увидеть семерых смуглых карликов, поджидавших на вершине холма.
– Все вам, ребята, неймется…
Я снова спешился, достал лук, надел тетиву, вынул из колчана черную стрелу и двинулся по склону, прикрываясь конем. Карлики развернули своих игрушечных лошадок и поехали ко мне.
Приблизившись на удобное расстояние, я высунулся из-за коня и выстрелил в ближайшего. Стрелу он увидел и попытался увернуться, чем только навредил себе. Я метил в шею пони, а стрела пронзила ногу всадника, достав и животное. Пони взбрыкнул и понесся, волоча за собой хозяина, чья нога застряла в стремени.
Вскочив в седло, я направил коня в образовавшуюся брешь. Карликовые лошадки бежали слишком медленно; где им меня нагнать.
Словом, мы поскакали вперед, и за час я перестрелял всех пони, причем мой жеребец шел легким галопом и, похоже, развлекался от души. Никогда еще я не видал лошади, которая оглядывалась на погоню и соразмеряла аллюр, чтобы держаться в дразнящей близости.
Я понятия не имел, откуда взялись эти карлики, однако их вокруг было немало, судя по тому, что появлялись все новые. Из осторожности я продолжал выбивать их по одному. Если понадобится, можно потом послать Отряд и набрать сколько угодно пленных.