Хроники Дебила. Свиток 4
Шрифт:
В общем, – построение войск радовало мой взор красочностью и разнообразием, и я бы мог рассматривать его до самой темноты, каждую секунду находя что-то новое и интересное. Но мы с шаманами договорились на полдень, и взошедшее в зенит солнце говорило "Пора". – Так что я поднял над головой свой протазан давая отмашку Витьку, и в ответ мне ударил колокол, забили барабан с бубном, и засипели дудки ирокезского скальпознаменного ансамбля песни и пляски.
Как ни странно, – при всем несовершенстве своего инструментария наши каменновековые музыканты умудрялись соблюдать единый ритм,
Застучали бубны, колотушки и барабаны в других отрядах, встраиваясь в общий ритм. – Это начали работать мои коллеги-шаманы. – Мне даже показалась что скала подо мной начала вибрировать, настолько мощный был звук. А тут еще, – хотя мы этого и не оговаривали, уж не знаю под действием чего, – но наши бывшие "забритые" начали исполнять виденный мной во время поединков сородичей Эуотоосика, ритуал. – топанье ногой, с опорой на копье. – Тут уже я реально испугался что вся моя живопись облезет со стенки под действием вибрации. Потому что когда к топанью подключились воины и других отрядов, – земля буквально заходила ходуном.
… Раньше у меня была мысль сказать перед камланием какую-то речь. – Но тут уже было не до речей, их бы никто и не услышал, да и не нужны тут были речи, – на фоне этого гипнотизирующего ритма все слова и речи теряли всякий смысл.
Так что дав сигнал к началу церемонии, – я поспешил вниз, туда где Витек с Осакат уже поставили котлы…, пока еще пустые, а ирокезы тащили пойманного живьем оленя, слабо пытавшегося отбрыкиваться оставшимися двумя не покалеченными ногами, и с невыразимой тоской глядящего на весь творящийся вокруг бедлам. Другие отряды тоже не отставали от нас, и без того тревожная атмосфера наполнилась жалобным ржанием, блеянием и визгом жертвенных животных.
…Отпустил оленью душу к предкам, полоснув его фест-кийцем по шее, и кровь обильным потоком хлынула в котел. Потом туда же полилась и кровь небольшой лошадки, а в качестве добавки, – отвар наркогрибов…Совсем слабенький.
Первая чаша, – Лга*нхи, – сразу же, в качестве Главнокомандующего пошедшего образовывать круг воинского танца. – Вскоре к нему присоединились и Леокай, Мокосай, Мсой и прочие предводители отрядов, причастившихся жертвенной крови из своих котлов. А за ними, испив очередную чашу из рук своих шаманов, в круг входили новые воины, превращая его в огромную чудовищную змею, странными толчками двигающуюся под грохот барабанов и бубнов, завывание дудок, и удары о землю ног танцоров.
…Какой уж тут к едрене фене накрокомпот? – Ритм и подчиняющееся ему размеренное движение сносили крышу и открывали ворота в потусторонний мир почище любого, самого забористого пойла.
Сам не знаю в какой момент, – Лга*нхи вдруг взвыл, и подскочив к стене высоко подпрыгнул и поразил копьем фигуру центрального аиотеека-оуоо. За ним, тот же маневр начали повторять и другие участники танца, безжалостно поражая нарисованного врага своим оружием.
Удивительно, – никто не репетировал и не договаривался об очередности, но никакой свалки или бестолковой толкотни, возле стенки не образовалось, – Ритм не только гипнотизировал, но и организовывал движение людей…По мне так это и было настоящим чудом!
Воины танцевали и дрались с нарисованными аиотееками, – пока полностью не стерли изображение со стены. – Это была явная победа, и ее стоило отметить у ярко горящих в начавшихся сумерках костров.
Глава 10
Если днем еще продолжалось теплое сухое лето, то по ночам и утром осень уже заявляла свои права на мир. – Клочья холодного тумана, приносимого с озера зябким ветерком, покрывали берег и степь рядом с ним, сглаживая шероховатости и делая пейзаж абстрактно-выразительным.
О поле! – Кто тебя усеял мертвыми костями!?
Тьфу-тьфу-тьфу, – типун мне на язык!…Слава богу пока еще все кости были еще живы. Пока!
А лежащие вперемешку тела, своей малоподвижностью были обязаны лишь вчерашней пьянке, и битве с запасами мяса. – Однако мне от вида этих лежащих тел и бродящих меж ними женских фигур, стало как-то не по себе. – Да. – Знаю что все живы. И что женщины там ходят не в поисках тел своих убитых мужей, а просто разносят водичку для опохмела. – Но все равно, – как-то жутко.
Гульнули мы вчера от всей души. – Пиршество, начавшееся после ритуальной битвы, превзошло все мои ожидания. – Вот даже и не знаю, – в мозгах у местных что-то такое особенное, или дело в пиве, – однако тут по-пьяни обычно не бычатся и в драку не лезут. – Ну да, – ведь пьянка все еще занятие ритуальное. Ты не для собственного удовольствия бухаешь, а с целью побеседовать с предками, а с предками лучше соблюдать вежливость. – Тут эту науку с детства вбивают пинками и подзатыльниками…
Но так или иначе, но на пиру все были настроены очень благодушно. Сначала вроде как бухали у своих костров. Потом, следуя примеру Царей и Вождей, начали ходить в гости соседям…
И короче понеслось! – Благо все достойные воины уже были знакомы между собой, и неоднократно встречались как на маневрах, так и на совместных пиршествах, так что стесняться и жеманничать повода не было.
Уж не знаю какого, в результате вчерашнего ритуала, получила пинка вражеская Мана, но вот сплоченность в рядах Союзников явно возросла. (С похмелья даже рожи у всех стали на одно лицо). И пусть сегодня за это придется расплачиваться больными головами, тошнотой и прочими "радостями" похмелья, – можно надеяться что и в бою теперь наши вояки будут действовать так же дружно, как и на пирушке.
…Вот только у меня на душе как-то неспокойно и мандраж нервический во всем теле от чего-то присутствует…Пойти что ли попинать командный состав, чтобы скорее приводили своих вояк в чувство. – Оно конечно, – дикари ребята крепкие, они и с жутким похмельем будут драться так же яростно и свирепо. Вот только битва нам предстоит очень серьезная, и разбазаривать свои силы по пустякам не хочется…
Однако вопреки моим опасениям, уже к полудню все войско не только поднялось на ноги, но и презрев похмелье, вчерашний пережор и прочие телесные слабости, сумело переместиться на десяток километров, к месту предстоящего боя.