Хроники длинноволосых королей
Шрифт:
И вот, как обычно, против Ираклия выступил персидский император. Персы, разорив приграничные области, подступили к городу Халкедону, расположенному неподалеку от Константинополя, и сожгли его дотла. После этого, приблизившись к Константинополю — резиденции императора, они приготовились разрушить и оный. Ираклий, выступив со своим войском навстречу, направил послов, предложив императору персов, носившему имя Хосров, встретиться в поединке, оставив в стороне оба войска, дабы тот, кому Всевышний дарует победу, получил владения [другого]. Персидский император клятвенно подтвердил обещание выйти сражаться в одиночку. Император Ираклий, вооружившись, оставив позади войско в полной готовности, один, подобно новоявленному Давиду, выехал на битву. Хосров же отправил сражаться вместо себя одного из своих патрициев, которого считал непревзойденным бойцом. Когда двое [противников] съехались на поединок, Ираклий сказал патрицию, заменявшему императора Хосрова: [157] «Было решено, что мы должны сражаться один на один, почему же за тобою следуют другие?» Патриций повернулся, чтобы посмотреть, кто это идет за ним следом, а Ираклий тут же ударил стременами [по бокам] лошади, вытащил короткий меч (?) [158] и отрубил персидскому патрицию голову. Император Хосров и персы, побежденные и посрамленные, повернули назад и возвратились в свои края, и Хосров коварно был убит своими [сподвижниками]. Ираклий преследовал персов по морю и всю Персию подчинил своей
157
Вариант: «которого он принял за императора Хосрова» (The Fourth Book of the Chronicle of Fredegar with its continuations / Transl. from the Latin with Introd. and Notes by J. M. Wallace-Hudrill. Edinburgh, 1960. C. 53).
158
Uxus (лат.) — конкретная интерпретация этого слова неопределенна. С. Хельман полагал, что оно восходит к персидскому akus, «резец». Другое мнение, принадлежащее профессору В. Б. Хеннингу, приводит в подстраничных примечаниях к своему переводу Дж. Валлас-Хадрилл: поскольку у Феофана сообщается о том, что Хосров Парвиз был убит стрелами, начальное слово могло выпасть, а множественное число превратиться в единственное The Fourth Book of the Chronicle of Fredegar with its continuations / Transl. from the Latin with Introd. and Notes by J. M. Wallace-Hudrill. Edinburgh, 1960. C. 53).
159
Aeltiarnitis — nobiles arnitos (Krush). Дж. Валлас-Хадрилл предполагает, что речь идет о боевых доспехах для людей, лошадей или колесниц (The Fourth Book of the Chronicle of Fredegar with its continuations / Transl. from the Latin with Introd. and Notes by J.M. Wallace-Hudrill. Edinburgh, 1960. C. 53).
Император Ираклий был хорош собою, красив лицом, был довольно высок и необычайно крепок, сражался как истовый воин и часто в одиночку убивал множество львов — будь то на арене или в пустыне. Будучи весьма просвещенным человеком, занимался астрологией, благодаря чему ему стало известно о том, что по Божьему соизволению империя будет разорена обрезанным народом. Поэтому направил посольство к Дагоберту, королю франков, с просьбой приказать всем иудеям своего королевства креститься и принять католическую веру. Что могущественный Дагоберт и исполнил. Ираклий приказал во всех провинциях империи поступить точно так же. Но неведомо было ему, откуда именно великое бедствие обрушится на империю.
Агаряне, или сарацины, как утверждается в книге Орозия, обрезанный народ, уже с давних пор обитавший на той стороне Кавказских гор над Каспийским морем, что называется Эрколия, невиданно приумножились, а посему, взявшись за оружие, вторглись в империю и принялись разорять владения императора Ираклия. Он же послал против них солдат. Вступив в сражение, сарацины одержали над воинами Ираклия верх и порубили их мечами. Говорят, что в той битве сарацинами было истреблено сто пятьдесят тысяч человек, а захваченное на поле боя сарацины через посланца предложили Ираклию забрать назад. Ираклий, желая отомстить сарацинам, ничего из этой добычи брать не хотел. Собрав по всем провинциям империи невиданное войско, Ираклий направил посольство к Каспийским воротам, которые великий Александр Македонский решил возвести и запереть, поскольку приумножились наисвирепейшие народы, обитавшие за Кавказскими хребтами. И эти самые ворота Ираклий приказал открыть, и оттуда он привлек себе на подмогу сто пятьдесят тысяч воинов и послал сражаться против сарацин. У сарацин же было два полководца и почти двести тысяч воинов. И вот свой лагерь [Ираклий] расположил неподалеку от противника, задумав начать сражение на рассвете, но той же ночью войско Ираклия было поражено Божьим мечом, и из солдат, [находившихся] в лагере Ираклия, пятьдесят две тысячи расстались с жизнью во сне. Когда же на рассвете пришло время выйти на битву, солдаты, узрев, что часть войска уничтожена Божьим провидением, уже не решались начать битву. После отступления Ираклия в родные края сарацины стали продвигаться вперед, разоряя владения императора Ираклия. Когда они уже подошли к Иерусалиму, Ираклий, понимая, что не может противостоять их натиску, и впав в отчаяние от несчастий, примкнул к Евстахиевой ереси, оставил веру Христову, женился на дочери своей сестры и, заболев лихорадкой, окончил свою жизнь в жестоких мучениях. А императорское достоинство унаследовал его сын Константин, во времена которого государство было разорено сарацинами.
Когда почил император Константин, Констант, его сын, будучи еще в юных летах, с согласия сената был возведен на престол. В эти времена империя беспощадно разорялась сарацинами. Иерусалим был ими захвачен, равно как и другие города на побережье. [160] Египет, Верхний и Нижний, был наводнен неверными, Александрия взята и повержена. Вся Африка за короткое время была разорена и захвачена, и там сарацинами был убит патриций Григорий. Только Константинополь вместе с провинцией Фракия, а также немногими островами и провинцией Романья оставался под властью Константа. Поистине империя была самым суровым образом разорена и ослаблена сарацинами, так что после этого император Констант, стесненный, принужден был стать сарацинским данником, дабы сохранить под своей властью Константинополь и острова. В течение почти трех лет и, как говорят, еще более император Констант каждый день посылал тысячу золотых солидов в сарацинскую казну. Однако, собрав людей, Констант постепенно возвратил себе империю и отказался выплачивать сарацинские подати.
160
Имеется в виду противоположный по отношению к Константинополю берег Средиземного моря.
Император Констант и лангобарды
Константин Август, который также прозывался Констант, решив вырвать Италию из рук лангобардов, покинул Константинополь, отправился в путь по берегу и прибыл в Афины. Затем пересек море и достиг Тарента. Прежде всего он отправился к некоему отшельнику, который, как утверждали, обладал пророческим даром, чтобы доподлинно узнать, как можно покорить и подчинить народ лангобардов, обитавший в Италии. И вот этот Божий человек, после того как на протяжении целой ночи молился, чтобы Господь оказал помощь в этом деле, с наступлением утра дал Августу такой ответ: «Племя лангобардов невозможно покорить, ибо некая королева, прибывшая из другой страны, воздвигла во владениях лангобардов базилику в честь святого Иоанна Крестителя, [161] и поэтому сам блаженный Иоанн постоянно вступается за лангобардское племя. Однако наступит время, когда к этому храму станут относиться пренебрежительно, и вот тогда погибнет народ сей».
161
История базилики в Монце изложена Павлом Дьяконом выше, см. Павел Дьякон. «История лангобардов». IV, 21–22.
Как мы сказали, Констант Август прибыл в Тарент, [оттуда] отправился дальше и вторгся в пределы Беневенто, взяв почти все города, которые попадались на пути. Лукерию, богатый город Апулии, он завоевал и разрушил до основания. Только Аргентию, из-за того что она была расположена в неприступном месте, не смог захватить. Затем вместе со всем своим войском он осадил Беневенто, где в это время герцогом был юный Ромуальд, сын Гримоальда. Узнав о приближении императорских войск, он сразу же послал через Падо своего наставника по имени Сесуальд к отцу, заклиная его прибыть как можно скорее и оказать помощь сыну своему и жителям Беневенто, которых он защищает. Услышав это, король Гримоальд тут же выступил с войском на помощь Беневенто. Многие из лангобардов покинули его на путии разошлись по домам, утверждая, что он будет грабить дворец. И все же Гримоальд, уже собравшись возвратиться, снова отправился в Беневенто. Тем временем войско императора продолжало осаду Беневенто, используя различные орудия, а Ромуальд вместе с лангобардами мужественно защищались. [Осаждавших] было так много, что он не мог вступить с ними в сражение за городскими стенами из-за малочисленности своего войска, однако часто вместе с легковооруженными юношами нападал на лагерь врагов, убивая и раня многих из них. Когда Гримоальд, его отец, был уже близко, он послал к сыну того самого наставника, о котором мы писали выше, дабы сообщить через него о своем прибытии. Когда [наставник] подошел к Беневенто, греки схватили его и привели к императору, который спросил его, откуда он пришел. Тот ответил, что пришел от короля Гримоальда, и сообщил, что [король] сам прибудет вскоре. Император испугался и, посовещавшись со своими, склонился к тому, чтобы заключить мир с Ромуальдом, дабы можно было в безопасности отступить в Неаполь.
Оказавшаяся в осажденном городе сестра Ромуальда, которую звали Гиза, заключила с императором мир. А наставника, Сесуальда, [император] приказал отвести к стенам, пригрозил ему смертью, если он сообщит Ромуальду и жителям Беневенто о прибытии Гримоальда, пусть лучше уверяет их, что [Гримоальд] не сможет прийти [на помощь]. [Сесуальд] пообещал исполнить то, что ему приказали, но когда он подошел к стенам, то объявил, что желает видеть Ромуальда. Ромуальд сразу же появился перед ним, и тогда [Сесуальд] сказал так: «Господин Ромуальд, Констант еще будет [здесь] и, пока у тебя есть надежда, не беспокойся вовсе, ибо твой родитель вскоре придет к тебе, чтобы оказать помощь. Знай же, что этой ночью он остановился вместе с большим войском возле Сангро. Прошу тебя проявить сострадание к жене и детям моим, ибо это нечестивое племя не оставит меня в живых». Едва он произнес это, как по приказу императора ему снесли голову с помощью военной машины, которую называют петрария, [162] и закинули в город. Ромуальд приказал принести к себе эту голову и с горькими слезами повелел [положить ее] в ларец и достойно похоронить.
162
То есть камнемет.
Император, испугавшись скорого прибытия Гримоальда, снял осаду с Беневенто и отправился в Неаполь. Митола, граф Капуи, разбил его войско в местечке возле реки Калоре, которое и по сей день называется Пугна. [163]
После того как император прибыл в Неаполь, один из его оптиматов, по имени Сабур, попросил, как утверждают, у Августа двадцать тысяч солдат, ибо считал, что сможет победить Ромуальда. Приняв командование войском, он отправился в местечко под названием Форино и встал там лагерем. Гримоальд, который уже прибыл в Беневенто, узнав об этом, захотел выступить против него. Но его сын Ромуальд сказал: «Не [Ваше] это дело, отправьте со мной часть Вашего войска. Я с Божьей помощью сражусь с ним [то есть с Сабуром], и если одержу победу, то в этом будет для Вас значительно большая слава». Так и случилось. Взяв с собой часть воинов отца, а также своих людей, [Ромуальд] выступил против Сабура. Перед тем как начать битву, он приказал с четырех сторон заиграть в трубы и, пока противники [стояли оглушенные], напал на них. Когда оба войска со всем рвением сражались друг против друга, один [воин] из королевских солдат по имени Амалонг, носивший королевское копье, проткнул этим самым копьем некоего грека и, выбив из седла, поднял его над головою. Увидев это, греческое войско тут же преисполнилось неодолимого страха, обратилось в бегство и было почти полностью уничтожено; так они нашли свою смерть, а Ромуальду и лангобардам принесли победу. Сабур же, который обещал императору доставить трофеи после победы над лангобардами, возвратился к нему лишь с немногими людьми и принес [только] позор. Ромуальд, одержав победу над врагами, с триумфом вернулся в Беневенто и доставил радость отцу, а также [возвратил] всем покой, [избавив] от страха перед врагами.
163
То есть битва. На самом деле имеется в виду река Сабато.
В это время на шестые индикты (664 год) Август Константин отправился из столицы берегом в Афины, а оттуда в Тарент, Беневенто и Неаполь. Затем он прибыл в Рим, а именно 5 июня, на четвертую неделю вышеупомянутых индиктов. [164] Наместник апостола вместе со всем своим клиром поспешил ему навстречу и приветствовал его в шести милях от Рима. В тот же день император отправился в церковь Святого апостола Петра на молебен и поднес там дары, на следующий день — в [церковь] Святого апостола Павла и там поднес дары. В субботний день он отправился в [церковь] Святой Марии и там тоже поднес дары. В воскресенье он проследовал вместе со своим войском в собор Святого Петра, и все воины были со свечами. [Император] возложил на алтарь паллий, украшенный золотом, после чего была отслужена месса. Далее субботним днем император отправился в Латеран, омылся и после этого проследовал в базилику Святого Вигилия. А в воскресенье все собрались в соборе Святого Петра, и, отслужив мессу, Папа и император попрощались друг с другом. Двенадцать дней император находился в Риме, забрав всё, что только служило украшению города, не пощадив даже медной крыши церкви Святой Марии и всех мучеников, которую вместе с остальным приказал отправить в столицу. И вот, покинув на второй неделе Рим, он возвратился в Неаполь, откуда по суше направился в Регию. Добравшись на Сицилию на седьмые индикты (664/665), он поселился в городе Сиракузы и приказал взимать в течение многих лет такие налоги — подушный и морской — с народа, местных жителей и собственников в провинциях Калабрия, Сицилия, Африка и Сардиния, о каких и не слышали целое столетие, так что жены расставались с мужьями, а дети с родителями. Людям пришлось терпеть множество невиданных притеснений, а посему у них уже исчезла надежда. Да и забрав священные сосуды и сокровища Святой Божьей Церкви, ничего не оставили. Но впоследствии 15 июня двенадцатых индиктов (668) вышеупомянутый император был убит в купальне.
164
Следовательно, в Риме год индиктов начинался в мае.
В это время Мезеций, находившийся на Сицилии вместе с восточным войском, устроил смуту и захватил царствие. Тогда итальянская армия отправилась в путь тремя отрядами: через области Истрии, через области Кампании, через Сардинию и Африку. Они одновременно прибыли на Сицилию в город Сиракузы и с Божьей помощью низложили Мезеция, чье имя недостойно упоминания, а многие из его должностных лиц были закованы в цепи и отправлены в Константинополь. Туда же послали и голову этого смутьяна. После этого сарацины прибыли на Сицилию и взяли вышеупомянутый город, устроив великое избиение людей, как оставшихся в крепости, так и бежавших в горы, и, захватив великую добычу из того, что было привезено морем из города Рима, уплыли вместе с нею назад в Александрию.