Хроники Гирида. Странник
Шрифт:
– Удачи в театре.
– Пожелала Лир и закрыла за собой дверь в свою комнату.
В коридоре послышалось что-то вроде: "спасибо", а затем лишь стук закрывающейся двери и захлопывающегося замка.
Квартира представляла из себя две комнаты, соединенные в одну с общим коридором. Перепланировка здания прошла благодаря бронзовому театру, поселившему в этом жилище только актеров и работников самого тетра. К слову, почти все жили по парам.
Девушка, не раздеваясь, плюхнулась на свою кровать, стоявшую у окна, без сил и закрыла от усталости глаза. Роза - так звали ее соседку. Уроженка Оттаро была ровесницей Лир и имела очень симпатичные упругие подтянутые формы, черные длинные волосы, правильный красивый нос, ухоженное приятное лицо и зеленые глаза. Своими данными Роза с удовольствием пользовалась в личных целях. Ее отец - не очень богатый ремесленник - оплатил обучение дочери в школе, после чего ту взяли в бронзовый театр, в котором она выступала уже год и считалась одной из подающих надежды. Обременять же отца она больше не желала, используя все свое обаяние и шарм на молодых парнях разного сословия, но хорошего достатка. Так и жила. Однако в последнее время Роза все чаще стала говорить Лир о том, что скоро ее жизнь кардинально изменится. Эльфика догадывалась, что тому виной служат постельные игры с главным режиссером бронзового театра, но держала язык за зубами. Лир вообще старалась без нужды не говорить и о себе рассказывала мало. Сейчас же Роза побежала на репетицию в бронзовый театр, но эльфийка знала, что раньше утра девушку ждать не стоит: ночью у той намечена приватная репетиция.
– О Мать Хат, как же я устала...
– пробубнила в подушку эльфика, лениво раздевшись и побросав вещи на пол.
Забираться под одеяло она не стала, так и оставшись обнаженной лежать на слегка пыльном покрывале.
Ей снились сны о том, как она только попала в Фольеже. В последнее время Лир часто видела нежеланные воспоминания по ночам. За ней вновь и вновь закрывается портал, оставляя ее одну на растерзание незнакомой страны и города. По спине течет холодный пот от осознания того, что произошло там, на другой части Гирида. Она всегда чувствовала в себе эту силу, но никогда раньше ее не использовала, хотя, при каждом упоминании об этом, покойный отец уклончиво уводил разговор в сторону, не желая ворошить прошлое. И вот она вырвалась, подпитываемая жаждой мести, лютым гневом и связывающим рассудок страхом. Оказалось, что Лир не в силах с ней совладать и вряд ли когда снова прибегнет к ее помощи. Денег должно хватить на новую нормальную жизнь, насколько она может быть нормальной без семьи и друзей. Да и постоять она за себя сможет. После этого был безумный забег по городу, в поисках хоть какого-нибудь пристанища, разум словно в тумане, не желал принимать реальность, а в груди жгло, будто раскаленная игла вошла в тело, но жгло не от физической боли, ту хоть можно перетерпеть, отстраниться от нее, тут страдала побитая, разрозненная и расколотая на мелкие осколки - блики той гордой, но доброй личности - душа. Днями она не выходила на улицу, зажимаясь в каком-то темном углу и прося мать Хат забрать ее боль. В это время по столице Сфата разгуливали отряды церковников, в поисках опасного адепта тьмы, появившегося на Гириде и не контролирующего свою силу. Лир же ничего не интересовало на свете: не было страха за свою жизнь, страха попасть в лапы работорговцам и закончить в публичном доме, не было самого желания жить. Пока он не нашел ее...
Воспоминания вновь сменились. Во сне она часто размышляла, осознавая и анализируя происходящие вокруг нее и с ней. Лир. Как же быстро это имя стало ее родным, одновременно и защитником, и проклятием. Маска, которую вынуждена носить эльфийка целыми днями, не доставляла ей ничего кроме боли и омерзения, но другого выхода не было. Но девушка поклялась. Поклялась, что будет жить назло всем тем, кто жаждет смерти ей и ее семье. В образе снова всплыло великое древо жизни и роскошные сады, разбитые вокруг, с их бесчисленными цветами и растениями, плодовыми деревьями и животными, не боящимися эльфов. Опять вспомнились теплые родные залы дворца с многовековой историей, с чарующим духом многих поколений. Вот снова звучит голос брата, зовущий ее по имени. Лири. Так звали ее лишь друзья и брат. Для всего остального мира она была Лириэль.
Девушку пробил холодный пот, заставив крик, наполненный страхом и болью сорваться с губ. Ее затрясло. Тем временем сон вновь изменился. Теперь уже Лир была наблюдателем, свободно паря над землей и наблюдая происходящие события. Событий было много, и всегда один и тот же человек был их виновником, будто притягивал к себе неприятности. Он ставил на кон свою жизнь, игрался с доброй волей Трафа, пока благоволившего ему, но никогда не проигрывал. И все время разные сны, разные чувства и мысли. С ним они были похожи: они оба вдалеке от дома, оба в корни изменили свою жизнь, оба меняются под весом обстоятельств, теряя детские грезы и иллюзии. Сама того не ведая, девушка начинала проникаться к загадочной персоне чувствами, над которыми посмеялись бы многие эльфы, а отец наверняка бы наказал непокорную дочь за такое. "Как же хочется увидеть его лицо, - думала Лир, тянувшись к страннику, - Еще немного. Еще совсем чуть - чуть и я увижу", - но сон всегда обрывался, оставляя девушку в молчаливом неведении.
Хат завладела небом и освещала Фольеж, бросая редкие лучи света в окно эльфийки. В комнате стояло тяжело молчание. Порой Лир казалось, что ее душит такая тишина каменного города: эльфы привыкли жить в гармонии с природой, а не в каменных джунглях. И, тем не менее, сегодняшний вечер был особенным, хотя бы тем, что в комнате девушка была не одна.
Тихо ожидая, когда на него обратят внимания (или чего-то другого, Лир не могла быть уверена наверняка), он пристроился в самом темном углу комнаты, на дешевом, но удобном витом кресле. Темно-фиолетовая мантия обвивала спинку и свисала на ковер, легонько вдавливая шерсть. В темноте казалось, что она расстилается по помещению, окутывает его, подчиняет воле своего владельца. На секунду у девушки перехватило дыхание, но затем она все же взяла себя в руки. Человек (а человек ли?) продолжал терпеливо ждать.
– Снова вы.
– Голос бывшей принцессы дрогнул.
Фигура неслышно поднялась с кресла и вышла на свет, отбрасываемый Хат. Туманная дымка вместо лица, солидный камзол, плащ и невероятная магическая аура, от которой в страхе дрожало пространство и само время.
– Прекрасная ночь, принцесса. Не находите?
– Уже не принцесса.
Эмир не обратил на замечание никакого внимания.
– Что за человек мне постоянно снится? Кто он такой?
– задала интересующие ее вопросы эльфийка.
– Поймите меня правильно, принцесса. Я спас вас вовсе не по доброте душевной, и даже не из добрых побуждений. Вы - пазл. Пазл фрески, так интересующей меня. И без вас она была бы неполной, но я хочу насладиться картиной сполна. Законченным творением.
Он взял паузу и подошел к окну, давая девушке время обдумать его слова. Небо над Фольежем сегодняшней ночью восхищало воображение, заставляя то создавать образы и фигуры, наполнять ими сознание. Хоть жизнь эмира и длинна, поистине настоящее наслаждение они получают вот в такие моменты, коих в их жизни случается не слишком много.
– У вас душно, принцесса.
– Не спрашивая разрешения, он раскрыл окно. В комнату ворвался порыв холодного ночного ветра.
– А вам завтра репетировать. Оставьте окно на ночь открытым: свежий воздух отгоняет наваждения. Она к вам приходит? Уже стучится в ваши сны?
– внезапно сменил тему эмир.
Его безликое лицо повернулось в сторону эльфийки. Даже сквозь туманную маску, Лир почувствовала заинтересованный ожидающий взгляд.
– Иногда, - отвела взгляд девушка, - а что?
– Значит, уже началось.
– Сам себя заверил сильнейший маг Гирида.
– Помните, Лириэль, - он впервые обратился к ней по имени, - помните то, что произошло в Дарасе. И никогда не забывайте. Она придет за вами вновь. Она уже почуяла жажду и Ей не терпится утолить ее. Вам не скрыться. Вам не убежать. Вам Ее не обмануть.
В комнате раздался хлопок: позади эмира появился портал.
– Но что мне делать?
– голос молодой девушки сорвался на крик, по лицу потекли слезы.
– Я не хочу опять превращаться в чудовище!
Перед глазами Лир всплыли кровавые сцены из Дараса. То, что она так отчаянно пыталась похоронить глубоко в себе. Забыть насовсем.
– Истинную тьму нельзя рассеять. Нельзя разогнать. Нельзя забыть. Вы тогда почувствовали, не правда ли? Опьяняющая свобода. Вседозволенность. Власть. За все приходится платить, порой даже душой.
– Но как же?... Что же мне?...
Эмир прошел через портал, закрывшийся за ним, но в ушах у эльфийки снова и снова звучали последние слова мага: "Обуздать Ее прежде, чем Она завладеет вами. И молиться. Молиться, чтобы человек из ваших снов нашел вас раньше".
Что делать простому человеку, не обладающему магией? Правильно - работать и тащить все на своем горбу и своих двоих. А что делать человеку, не умеющему делать и этого? Ответ прост - пойти в лес и самовольно отдаться на растерзание диким голодным волкам, потому как для такого человека не будет спокойной и счастливой жизни. "Кто не работает - тот не ест" - так звучит умнейшая русская поговорка, на Гириде есть ее аналог: "Кто не работает - тот долго не живет". Сурово, но, как сказали бы многие трудяги, со вкусом.