Хроники Интерсиса. Книга 2: На пути в бездну
Шрифт:
Тонкие пальцы Древнего коснулись гладкой металлической поверхности и тотчас же по ней пробежали багровые всполохи.
"Оно… пытается поглотить силу учителя"! — с ужасом и отвращением осознал Лариэс.
Браслеты эти походили больше всего на отвратительных, напившихся крови клещей, присосавшихся к беспомощной жертве.
— Несмотря на свою омерзительность, — продолжал великий сковывающий, — Оковы Боли являются настоящим шедевром магической мысли, а также — отличным учебным пособием, с помощью которого я наглядно смогу объяснить тебе некоторые особенности артефактной магии. Следи
Лариэс приготовился запоминать.
— Сковывание, как я уже неоднократно говорил, — начал Корвус, еще раз погладив браслет, охватывающий руку бесчувственного Ридгара, — есть магия порядка и структурирования. Это магия превращения первозданного хаоса в упорядоченное, призванная не просто выяснить истинное имя предмета, но и воплотить ее в чем-то законченном. Именно поэтому мы так любим амулеты, браслеты, посохи, статуэтки, ограненные камни и прочие фетиши. Ведь, казалось бы, для чего нужно, создавая, к примеру, одноразовое боевое заклинание, делать вот такое.
Он порылся в карманах своего плаща и извлек на свет небольшую деревянную палочку, покрытую изумительной резьбой. Говоря начистоту, Лариэс бы не сумел сотворить нечто подобное и двумя руками, не то, что одной.
Корвус, явно поняв, о чем думает ученик, улыбнулся, и продолжил.
— Нашим источником силы может стать любая щепка, любой камешек, любой кусок железа. Зачем же усложнять себе жизнь? Так может показаться на первый взгляд, однако это совершенно неправильная точка зрения. Артефактор не просто погружается в суть предмета, выуживая истинное имя. Он видоизменяет его в соответствии со своими потребностями, а также — возможностями самой вещи. И чем сложнее предмет, чем больше сил и любви было в него вложено, чем богаче его история и разнообразнее структура — тем больше возможностей тот предлагает чародею. Я с легкостью могу убить человека обычной щепкой, за секунды превратив ее в дротик. Думаю, нечто подобное частенько использовала твоя бывшая Первая Тень.
Лариэс согласно кивнул.
— У меня тоже есть подобные простенькие заклинания, не требующие особых трудозатрат и собираемые буквально на коленке. Но если мне потребуется дождь из дротиков, способный причинить урон целой роте, то я, скорее всего, попытаюсь найти какое-нибудь копье столетней давности с древком из красного дерева, богатой инкрустацией и наконечником из булатной стали, изготовленное прославленным мастером и оставшееся от могучего воина. Поработав с таким оружием пару месяцев, я смогу превратить его в однократно используемый артефакт, за полгода — в оружие, которое получится использовать регулярно. Думаю, общий принцип ты понял.
Лариэс снова кивнул.
— Выходит, что сковывающему не обязательно каждый артефакт отливать или вырезать самостоятельно?
— Нет, конечно, но это помогает. Сковывание вообще очень индивидуально. Я, к примеру, предпочитаю работать с деревом, а Аккэлия — с драгоценными камнями и золотом.
Королева помахала виконту рукой, буквально увешанной всевозможными кольцами.
— Так что тут каждый сам решает, что подходит ему. Паллидий любит обсидиан, опалы и кварц. А, помнится, лет двести назад жил один сковывающий, зачаровывающий фигурки из слоновой кости. Он сам вырезал их и вкладывал в свои творения такую сумасшедшую магию, что все только диву давались.
— Значит, мне самому придется выбрать, чем пользоваться?
— Да, когда придет время, — кивнул Древний. — Впрочем, это будет нескоро. Сперва тебе следует освоить первый уровень погружения и не погибнуть при этом, а это далеко не так просто, как может показаться. На первом уровне молодому сковывающему вроде тебя придется столкнуться с тем, что в простонародье именуют рунами.
— А это не так?
— Нет, — вместо Корвуса ответила Аккэлия. — Руническая магия северных жрецов потеряла силу, когда их боги погибли во времена Рагнарёка. То, что простые обыватели именуют рунами, всего лишь есть истинное имя явления.
Лариэс тупо уставился на чародейку, и та вздохнула.
— Проще говоря, сковывающий приказывает предмету стать прочнее или долговечнее.
— А много таких… истинных имен?
— Не слишком, — ответил вместо нее Вороний король.
Лариэс кивнул, а оба его лектора, наконец, видимо, решив, что со вводной частью покончено, приступили к делу.
— Что ж, полагаю, мы можем, наконец, снять браслеты. Смотри внимательно.
Корвус достал из кармана небольшую коробочку, в которой лежали пять высушенных пиявок, а точнее — их шкурок. Лариэс ожидал чего угодно, но не подобного, а потому не сумел сдержать возглас удивления.
— Как я уже говорил, — продолжил пояснять Корвус, методично раскладывая странные изделия на браслеты, — данные артефакты выпивают чужую силу. Обычный сковывающий, даже очень сильный, ни за что не сумел бы снять их быстро. Почему? Потому, что не представляет механизм работы Оков Боли. Думаю, той же Мислии потребовалось бы как минимум неделя для того, чтобы разобраться в структуре и найти слабые точки. К нашему счастью, я знаю, как следует поступать. Артефакты таких типов ни в коем случае нельзя разрушать грубой силой. Они только мощнее станут. Нет наша задача применить хитрость и нарушить сообщение энергетических каналов.
— Это те лучи, что тянутся от одного браслета к другому?
— Именно. В нашей магии, старающейся, как я уже говорил, упорядочить природный хаос, все стремится к каким-либо устойчивым конструкциям. Геометрическим — в том числе. Силовые линии браслетов образуют пентаграмму с центром в сердце жертвы. Древняя схема, нашедшая свое отражение во множестве школ магии, не только в сковывании. Однако нарушь ее — и сила, державшая могучие атаки чужой воли, в один миг обратится сама против себя. Смотри внимательно.
Корвус тихо прошептал одно слово и Лариэс широко распахнул глаза.
От пиявок или их высушенных шкур, или что это еще было, повалил густой белесый дым, который начал покрывать золотистые линии. В этот самый момент чернота, окружавшая браслеты, точно у нее был разум, набросилась на дым, стремясь развеять его… Нет, не развеять — поглотить!
Но, съедая дым, тьма пожирала и силовые линии. Несколько мгновений спустя стройная картина нарушилась, свечение в одном месте стало сильнее, в другом — слабее, вся пентаграмма замигала, а затем без каких бы то ни было эффектов погасла.