Хроники капитана Блада
Шрифт:
Волверстону выпала честь возглавить авангардный отряд, состоявший из сорока корсаров, вооружённых самодельными гранатами — цилиндрическими жестянками, заполненными порохом и смолой. Остальные корсары тащили пушки, находившиеся под командой Огла — канонира с флагманского корабля. Отряд Хагторпа шёл вторым, Ибервиль со своим отрядом двигался в арьергарде.
Быстрым шагом они прошли через лес, за которым начиналась саванна, и примерно в четверти мили от опушки леса увидели свой Эльдорадо [7] .
7
В XVI веке — сказочная страна сокровищ, которую разыскивали первые испанские завоеватели. Теперь употребляется в переносном смысле.
Вид этого поселения разочаровал их. Вместо богатого испанского города, рисовавшегося их воображению, они увидели несколько деревянных одноэтажных строении, крытых пальмовыми листьями или тростником, сгрудившихся вокруг часовни и охраняемых фортом. Посёлок, в сущности, представлял собой лишь пересыльный пункт, куда свозилось золото, добываемое в окрестных горах, и население его состояло почти исключительно из гарнизона и рабов, занятых добычей золота на приисках. Глинобитный форт, повёрнутый лицом к реке, боком к саванне, растянулся почти на длину посёлка. Кроме того, для защиты от враждебно настроенных индейцев Санта Мария был окружён крепким частоколом футов в двадцать высотой, с бойницами для мушкетов. Дробь барабанов затихла, но когда корсары, прежде чем двинуться к городу, выслали из леса на разведку несколько лазутчиков, те отчётливо услышали шум и движение за частоколом. На бруствере форта стояла небольшая кучка людей в кирасах и шлемах. За частоколом, колыхаясь, поднимался к небу дымок — значит, испанские мушкетёры не дремали, и их запальные фитили уже начали тлеть.
Капитан Блад приказал выдвинуть вперёд пушки, решив пробить брешь в северо-восточном углу частокола, где штурмующие были бы менее всего уязвимы для обстрела из пушек форта. В соответствии с этим приказом Огл двинул вперёд свою батарею под прикрытием выступающего клином леса. Но лёгкий восточный бриз донёс дым их запалов до форта, выдал их присутствие и вызвал на них огонь испанских мушкетёров. Пули уже свистели и щёлкали среди ветвей, когда Огл дал первый залп из своих пушек. Пробить брешь в частоколе, никак не способном противостоять орудийному огню, да ещё с такого близкого расстояния, было делом совсем несложным. Испанский гарнизон, руководимый не слишком умелым командиром, был направлен на защиту этой бреши и тотчас отброшен назад беспощадным огнём пушек, после чего Блад приказал Волверстону атаковать:
— Зажигательные банки в авангард! Приближайтесь перебежками, рассыпным строем. Да хранит тебя бог, Нэд! Вперёд!
Низко пригнувшись к земле, корсары бросились на штурм и пробежали больше половины расстояния, прежде чем испанцы накрыли их мушкетным огнём. Корсары залегли, распластавшись ничком в невысокой траве, дожидаясь, когда стрельба ослабеет; затем вскочили и, пока испанцы перезаряжали свои мушкеты, снова ринулись вперёд. Огл же тем временем, повернув жерла своих пушек, бомбардировал город пятифунтовыми ядрами, расчищая путь атакующим.
Семеро волверстоновских солдат остались лежать на земле, ещё десятерых настигли пули во время второй перебежки, но Волверстон с остальными уже ворвался в пролом. Полетели зажигательные банки, сея ужас и смерть, и прежде чем испанцы успели опомниться, страшные пираты, с дикими криками выскочив из клубов дыма и пыли, схватились с испанцами врукопашную. Командир испанцев, храбрый, хотя и недальновидный офицер, по имени дон Доминго Фуэнтес, сумел воодушевить своих солдат, и схватка длилась ещё минут пятнадцать: корсаров то отбрасывали за частокол, то они снова прорывались в брешь.
Однако не существовало таких солдат на свете, которые в рукопашном бою могли бы долго противостоять крепким, выносливым и безрассудно смелым корсарам. Мало-помалу изрыгающие проклятия испанцы были неумолимо отброшены назад корсарами Волверстона, плечом к плечу с которыми рубились уже все остальные корсары под командой самого капитана Блада.
Все дальше и дальше отступали испанцы под этим бешеным натиском, оказывая отчаянное, но бесплодное сопротивление, и наконец их ряды дрогнули. Испанцы разбежались кто куда, а затем, соединившись снова, отступили, сражаясь, к форту и укрылись в нем, оставив город во власти неприятеля.
Под защитой форта дон Доминго Фуэнтес созвал совет своего гарнизона, от трехсот защитников которого осталось в живых двести перепуганных солдат, выкинул флаг перемирия и послал к капитану Бладу парламентёра, соглашаясь сдаться на милость победителя, но на почётных условиях, то есть с сохранением оружия.
Однако благоразумие подсказало капитану Бладу, что подобные условия для него неприемлемы. Он знал, что его солдаты будут все, без изъятия, пьяны ещё до захода солнца, и иметь при этом под боком две сотни вооружённых испанцев было бы слишком рискованно. Вместе с тем, будучи противником всякого бессмысленного кровопролития, он стремился как можно скорее положить конец этой драке и ответил дону Доминго, что гарнизон должен сложить оружие: тогда он гарантирует ему, так же как и всему населению Санта-Марии, полную свободу и безопасность.
Испанцы сложили оружие на большой площади в центре форта, и корсары с развёрнутыми знамёнами вошли в форт, трубя в рог. Испанский командир выступил вперёд, чтобы отдать победителям свою шпагу. За его спиной стояли двести безоружных солдат, а позади них — немногочисленное население города, искавшее в форте прибежища от неприятеля. Жителей было человек шестьдесят, и среди них около дюжины женщин, несколько негров и три монаха в черно-белом одеянии ордена святого Доминика. Почти все цветное население города, состоявшее из рабов, находилось, как выяснилось, на приисках в горах.
Дон Доминго, высокий мужчина лет тридцати, красивый, представительный, с чёрной остроконечной бородкой, ещё более удлинявшей его продолговатое лицо, облачённый в кирасу и шлем из воронёной стали, разговаривал с капитаном Бладом свысока.
— Я поверил вам на слово, — сказал он, — потому что хотя вы разбойник, пират и еретик и во всех отношениях человек, лишённый чести, но тем не менее о вас идёт такая молва, будто слово своё вы умеете держать. Капитан Блад поклонился. Вид его, прямо надо сказать, оставлял желать лучшего. В схватке он был ранен в голову, одежда на спине висела клочьями. И все же, невзирая на кровь, пот и пороховой дым, ни осанка, ни манеры его не утратили своего благородства.
— Ваша любезность обезоруживает меня, — сказал он.
— Моя любезность не распространяется на грабителей и пиратов, — отвечал непреклонный кастилец, и Ибервиль, самый яростный ненавистник испанцев, тяжело дыша, выступил вперёд, но капитан Блад его остановил.
— Я жду, — невозмутимо продолжал дон Доминго, — чтобы вы объяснили мне причину вашего разбойничьего появления здесь. Как вы, английский подданный, осмелились напасть на испанское население, в то время как ваша страна не ведёт с Испанией войны?