Хроники Кэрона
Шрифт:
Сейчас эта пора прошла: задули ветры, и листва сменила цвет под мои волосы. ещё одно отличие – в них не было огня, скорее просто тепло. Злато – рыжие, немного кудрявые они постоянно были убраны в хвост и доставали до лопаток – дальше расти отказывались уже с год и я, мечтавшая о волосах до талии, а возможно и ниже, совсем отчаялась.
Мне хотелось, чтобы эти чёртовы часы шли. То, что они не работали ужасно угнетало, но Ирина говорила, что они в таком состоянии дороже жизни и никакой мастер не сможет их запустить, каким бы умелым не был.
Остальная мебель не сильно
Внизу находились две простые полки, на них располагался всякий мусор – старые журналы, тетради, не особо нужные книги и небольшой альбом с фотографиями, которых было ровно двадцать четыре. Его никогда не пересматривали, не тыкали пальцем, усмехаясь «А это ты!», он просто лежал и пылился в углу, за энциклопедией по постной кулинарии.
Телевизора в доме не было, место, где он должен был стоять как раз занимал хлам. Вечерами мы находили чем заняться и без него, новости Ирина узнавала из трёх газет – городской, областной и ещё одной, которая охватывала всю Россию и немного другие страны. О них ей нравилось читать больше, потому что самую большую страну в мире, она ненавидела. Не любила Москву, не разу там не бывавши, противилась с Петербурга и более или менее ещё переваривала Екатеринбург, но остальные города не переносила на дух, как и обитавших в них людей.
Я боялась, что она однажды уйдёт, потому что здесь Ирина только ради меня. Потому что, когда я ей наскучу, то женщина просто бросит. Зачем жить в месте, где не хочешь жить, ради того, кого не любишь? А я знала, что тётя куда больше любит леса и небольшие, совершенно глухие деревни. По улицам Ира старалась не ходить, а больше по небольшому перелеску между городом и озером, даже если выходило так, что она шла куда дольше. На эти страхи женщина отмахивалась, смеялась и называла меня дурочкой, но, когда та отворачивалась, я замечала, как менялось её лицо. Как она мрачнеет, о чём-то задумывается и почти не разговаривает весь вечер.
В школе, помимо разных шуточек про Ирину, меня считали странной. Какой-то чужой и относились соответствующе, хотя и не гнобили сильно, но сторонились, насмехались и, по-видимому, боялись в какой-то степени. Последний пункт – так объясняла всё тётя.
– Люди бояться того, чего не понимают, – говорила она, заваривая отвар. С самого раннего детства я знала, что немного отличаюсь от остальных детей. Другие не умеют интуитивно отличать травы друг от друга, не умеют сдвинуть лёгкий предмет на расстоянии, не умеют ещё многих мелочей, которые у меня получались достаточно просто. Ирина только вздохнула, когда я, испуганная маленькая девочка, рассказала, что на детской площадке ни с того и с сего загорелся большой и достаточно страшный жук, который пролетал мимо.
– Это нормально, – тёплая улыбка, немного грустные глаза, – Не бойся.
Чудеса оказались интересными, но порой пугающими. Сначала это были просто травы, потом это был лес и что-то, что живёт в нём и является его частью. Какие-то силуэты, которые в рассветном часе и вечернем сумраке мелькают между деревьев. И… бесконечная красота Энергии. Однажды увидев
– Это то, что люди называют жизнью. То, за счёт чего существует эта планета, мы с тобой, всё живое. Это огромный организм, в котором всё от точено до мелочей, идеальная система, но при этом она хаотична и беспорядочна. Если любая, самая маленькая ниточка пропадёт отсюда, то это может вызвать невероятные последствия. Это то, что я однажды защищала. Может быть – это придётся делать тебе. Спасать жизнь это самое прекрасное, на что способно живое существо. И спасать Эту – ещё и величественно.
Я закрывала глаза.
– Однажды огонь потечёт по твоим рукам. Однажды ты взмахнёшь ими, выбрасывая в верх столбы искр, их потоки, что будут освещать путь. Помни, что твой огонь силён и будь с ним осторожна. Одним станет от него тепло, другим сделается холоднее льда, третьи же сгорят. Не всегда он будет оружием, помни, что он был создан для другого.
И я видела все это. Чёткие картинки в голове мелькали, будто воспоминания о чём-то старом. Слишком они были реальны по сравнению с обычной фантазией. Я иной раз жила этим, представляя перед сном какие-то битвы, от мощи которых захватывало дух, представляла спокойствие леса, разговоры с кем-то. Много чего.
«Попить что ли сходить?» – размышляла я, разглядывая плитку потолка. С узорами, там ещё были приклеены разные фигурки, которые почему-то не светились, хотя по идее должны были заряжаться от дневного света. Или можно доползти до книжной полки, взять что-нибудь почитать – уйти на кухню или залезть под одеяло с фонариком. Главное не разбудить Ирину, иначе тут же отправит спать. Обычно после такого я сразу же отрубалась, но всё же сегодня мне ложиться от чего-то не хотелось. В воздухе висело томительное ожидание чего-то, что терзало и заставляло нервничать, ворочаться и тяжело вздыхать. Половицы пола скрипели – в некоторых местах не было линолеума, да и под ним они, впрочем, тоже жалобно пищали и в этом была основная проблема похода через коридор на кухню. Нужно будет пройти через открытую дверь комнаты тёти, которая скорее дремала, чем спала и могла пробудиться от любого постороннего звука. Именно поэтому от части в квартире по ночам царила полнейшая тишина – только редкие машины, проезжавшие под окнами, создавали звуки, выплёвывая свет от фар на потолок. Вроде пятый этаж, а вроде все равно достают – всегда этому поражалась.
Все же решившись на вылазку, для начала хотя бы до полки, я откинула одеяло, осторожно спустила ноги на пол, не торопясь встала. Вроде тихо. Медленно ступая, прокралась в соседнюю комнату. Там в основном лежали в стопках или стояли в шкафу книги, ничего другого кроме ней не водилось. Раньше стояла ещё кровать – комната принадлежала Ире, но в конце концов ворчащая женщина перетащила её в другую, окна которой выходили по двор, а не на дорогу. По понятным, в принципе, причинам.
Но до книг я не добралась.