Хроники ключников. Бунт теней
Шрифт:
– Не знаю, Пусть бы решил. Я или Слава.
– И ты бы был ключником шестого мира и Черным Драконом третьего одновременно. Где бы ты остался?
– Там, где неважно, есть у тебя крылья или нет.
– Там важно кое-что другое, - я слабо улыбнулась.
– Это другое можно получить, не ожидая следующей жизни.
– То есть, ты оставил бы свой мир?
– Я оставлю его, как только жрецы допустят тебя к дверям. Постараюсь сделать так, чтобы они думали побыстрее. Теперь я многое могу от них требовать.
– Они будут на тебя молиться, - я снова положила голову ему на грудь. Макс подавил смешок.
– А ты их бросишь.
Страж на какое-то время перестал дышать, а потом выдохнул, что-то недовольно пробормотав в ответ. Сквозь сон я ничего не смогла разобрать.
"Он идет... Ищет... Ищет... Он свободен..."
Я вздрогнула и проснулась от странного ощущения, будто поскользнулась и упала с высоты. Из круглой дыры, ведущей в нору, было видно зеркало озера - небольшой овальный рисунок, посеребренный лунным светом. В лесу царила ночь, очень шумная по сравнению с днем. На манер лягушек за стенками норы верещала местная живность, кто-то пронзительно взвизгивал прямо над нами, вокруг жужжала вездесущая мошкара. Я сморщила нос, помахала рукой, отгоняя кровопийц третьего мира, и тут-то и заметила слабый всполох справа от себя. По своду норы, блестя шкуркой, ползла маленькая ящерица с двумя рогами на ромбовидной голове и изредка издавала высокий свистящий звук.
В озере нет-нет да всплескивала рыба или некий водный гад.
Зевнув, я потянулась. Макс спал, шумно сопя и разгоняя своим дыханием суетившихся вокруг меня мошек. Сон не шел, и я принялась наблюдать за ящеркой. Какое-то время та натужно свистела, а потом, вскинув голову, с молниеносной скоростью ринулась вниз и исчезла в черной норке. Что-то напугало её, как и остальных обитателей леса. Стало так тихо, что я слышала только писк в ушах.
Внезапно над озером разнесся звук, похожий на металлический скрежет. Что-то заскрипело в отдалении, сначала глухо и тягуче, затем резко и пронзительно. С потолка посыпался песок, проснулся Максим. Снова наступила тишина, но прожила она недолго - мощный трубный вой разорвал её в клочья, заставив задрожать землю. Не рычание, не рев - вой, низкий, протяжный, оглушительный. По озеру пошла рябь. Лес эхом вторил чудовищному звуку, в разы усиливая его и разнося окрест.
А потом пришел страх. Накатил удушливой волной, сдавил виски, забил уши. В горле вмиг пересохло, похолодели руки, дыхание участилось, а сердце забарабанило, как бешеное.
Я вся сжалась.
– Тууууум, - трубил кто-то.
– Тууууууум.
Вой обрывался так же неожиданно, как и начинался. На мгновение наступала тишина, и звук снова повторялся.
– Спокойно, - прошептал Максим, когда я дернулась, осознав, что вой приближается.
– Что это?
– едва слышно прошептала я, пытаясь скинуть руку стража с плеча.
– Мы должны уйти. Оно... идет сюда.
– Сиди смирно. Что бы это ни было, здесь оно нас не найдет.
Он крепко прижал меня к себе, пресекая любые попытки вырваться.
– Мы должны бежать, - повторила я, кусая губы.
– Макс, оно приближается.
Что-то пролетело над озером - темная тень скользнула по растревоженной глади. Одна, вторая, третья... Воздух наполнился шелестом и сухим скрежетом. Стало темно, свет от луны заслонили чужие крылья. Что-то упало в воду с оглушительным плеском, подняв волну, которая докатилась до нашей норы.
– Туууууум, - затрубили где-то позади нас, и внезапно нору залило ярким светом. Я прищурилась, привыкая к отблеску луны в озерной глади, и облегченно вздохнула. Страх будто бы отступил, откатился вдаль вместе с воем чудовища.
– Что это было? Другой клан?
– прошептала я. Ящерка показала рогатую голову из ямки, огляделась, пощупала воздух раздвоенным язычком и, решив, что пора выбираться, дунула наверх. Сначала неуверенно, а потом все смелее начали подавать голоса обитатели берега.
– Не знаю, - наконец, ответил Макс.
– Но нас это не касается.
– Нужно позвать Пусть.
– Не зови. Разберемся с этим утром.
– Но они могут напасть на Изумрудное гнездо, - настаивала я.
– Двое мальчишек помогли нам. Надо хотя бы их предупредить.
– Предупредить? А вой на весь лес - не лучшее ли предупреждение?
– Макс нахмурился.
– Ляг и успокойся. Это. Нас. Не касается.
До рассвета я так и не смогла заснуть, прислушиваясь к малейшему подозрительному звуку, выбивающемуся из общей какофонии.
Мне казалось, что произошло нечто ужасное.
Утром Макс вышел на берег первым, меня же оставил сидеть в норе.
– Можно выходить?
– подала я голос через некоторое время. Ветер задувал в укрытие, и у меня уже заледенели ноги и руки.
– Нет, - коротко ответил страж.
Наконец, окончательно замерзнув, я решила выбраться наружу без разрешения.
Босые ноги вязли в мокром песке. Местное светило ещё только поднималось над горизонтом и бросало на озеро перламутровые отблески. С холмов в низину полз туман. Макс ушел далеко вперед, но я сразу заметила то, что привлекло его внимание.
Шкура рубинового, чье тело лежало на берегу, мерцала в сиянии солнца, переливаясь от багрового до бледно-коричневого. Голова покоилась на одном из корней, нисходивших к озеру, передняя лапа когтями завязла в песке. Розоватый гребень, идущий от коротких рогов по хребту и, видимо, до хвоста, колыхался над водной гладью, сокрывшей нижнюю часть туловища. Тело дракона было изуродовано - от правого крыла остались лишь желтые, с ошметками плоти, кости, торчавшие из туши, как штандарт со знаменем победившего крылатого врага рыцаря. Ветер приносил мерзкий, тошнотворный запах. Я зажала рот рукой - ещё мгновение, и меня бы вывернуло наизнанку.
– Он мертв?
– промямлила я.
– Да, - страж обернулся.
– Я сказал тебе сидеть в норе.
– Там холодно, - я звучно чихнула. И тот же миг дракон, который по виду был трупом с самой ночи, тяжело вздохнул, выпустив из ноздрей серый дым.
– Идем, - Макс резко развернулся и, схватив меня за локоть, потащил в сторону леса.
– Быстрее.
Я не могла говорить, только кусала руку, стараясь унять вновь накатившую тошноту, но на миг обернулась, словно за моей спиной рушились Содом и Гоморра, и мне обязательно следовало это увидеть. Я застыла, как соляной столб, пораженная происходящим. Шкура дракона стремительно темнела, становясь почти черной. От тела повалил тяжелый, плотный, серый дым или пар, окружив труп ореолом, сквозь который были видны только смутные очертания. Среди этого марева внезапно полыхнул огнем один глаз, затем второй, и в ту же секунду оба исчезли, потонув в сером вихре.