Хроники ЛИАПа или Сказки о потерянном времени
Шрифт:
А здание старинной постройки, из конногвардейских казарм переделанное, для учебного процесса приспособлено всё от конюшен до полковой кухни… Как следствие, мелких архитектурных странностей предостаточно. И одна из них в том, что пол в этом не сильно длинном коридоре на пару ступенек ниже, чем в двух соседних, – так что реки бурлящие довольно быстро превратились в живописное озеро с водопадом посередине. Открывайте навигацию…
Тут шум происходящего отвлек-таки герра профессора от экзамена. И открывая дверь, вопрошает этот Фарафонов громким профессорским басом: “Что у вас тут происходит???”
Причем, что характерно, фраза эта в процессе
Помещение густым паром затянуто, окна запотели, на подоконниках, забравшись с ногами, пара нерасторопных бедолаг робинзонит… Водопад шумит, народ шумит, видимость пять метров, и по озеру пресловутому забытый кейс дрейфует… И жара.
Наш ректор Лукошкин любил показуху.
Между прочим, в языках импортных термина схожего нету, что в свое время доставляло определенные трудности переводчикам демократических словоблудов, клянчивших на Западе деньжат на борьбу с КПСС. Но хорошей иллюстрацией к трудному для перевода слову могла бы послужить лиаповская аудитория номер двести тридцать восемь.
На фоне прочих аудиторий, раз в пять лет косметически прихорашиваемых, 238-я блистала.
Блистала полированной мебелью, спускающейся высоким амфитеатром к дубовой резной кафедре, над кафедрой – новёхонькая стеклянная доска бог весть с каким, но уж о-очень академически выглядящим покрытием, и над каждыми шестью рядами аудитории свисает с потолка по два телевизора. Не “Самсунги”, конечно, не то время, но цветные “Радуги” последней модели. Для слабых зрением, значит, студентов. Видеокамера, значит, передает на экраны, что там лектор на доске изображает. Камера, правда, тоже отечественная была, узкофокусная, и без сканирующего устройства, так что слабые зрением могли видеть только кусочек доски полметра на полметра размером, в связи с чем система использовалась только для демонстрации гостям ЛИАПа, начальствующим либо заграничным (и такие случались).
Да и лекции читались здесь весьма редко, в целях сбережения. Но в тот день происходил в 238-й экзамен. И не у простой группы, а у ципсовской. (Не слишком благозвучная аббревиатура ЦИПС расшифровывалась как целевая интенсивная подготовка студентов. Элиту готовили. Корифеев, стало быть, всяких наук, а не инженериков стодвадцатирублёвых, тоже показуха сплошная.)
Ну, расселись эти ципсята за столики полированные, как положено. Билеты разобрали, втихаря из мест укромных достают шпаргалки, “крокодилы”, конспекты, а кто поленивее и понаглее, те и учебники. Даром что элита, списать не дураки тоже.
И тут над входом (а вход на самом верху амфитеатра) начинает капать. Легкая такая мартовская капель – водичка, пробиваясь через перекрытия, поостыла немного, зато изрядно загрязнилась и помутнела. Едва экзаменатор эту природную аномалию заметил и подошел к ней поближе, элита оживилась, стараясь перенести на экзаменационные листки максимум информации со вспомогательных пособий.
Борясь в течении пяти минут с нездоровым этим оживлением, потерял бедолага-препод драгоценное время для принятия решения – превратились очень быстро капельки в струйки, струйки в струи, и всё над дверью, и сквозь дверь эту единственную явно уже не выйти, не замочив репутацию.
Прибывающая водичка течет себе ручьем по вощёному дубовому паркету прохода и на каждой ступеньке маленький мутный водопадик образует. Учитывая окружающую обстановку, очень даже красивая картинка получается. Просто северная, блин, Швейцария. Экзаменатора из легкого ступора, вызванного этим пейзажем, вывел только грохот от падения здорового пласта импортной штукатурки типа “шуба”, и отдал он наконец приказ покинуть затопляемое помещение.
Студенты засобирались, нелегальную литературу обратно рассовывают, парням-то проще, почти у каждого лиаповца в те времена к подкладке пиджака под полами было по два огромных кармана подшито – не то что учебники, по четыре поллитровки носили совершенно незаметно. Куда же девушки хозяйство своё прятали, я умолчу. Не из скромности, просто нам с Иванцовым сверху из-за двери плохо видно было. Но телодвижения будущие корифейки наук производили довольно экзотичные.
И, подтянувшись берегом ручья к выходу, начинают отличники эти проскакивать через вертикальную стену теплой и грязной воды, с довольно плачевными для себя последствиями. Последним форсировал водопад препод, прикрывая голову дипломатом с зачетками. Выскочил, посмотрел на костюм свой испорченный и убежал куда-то на сорванный экзамен жаловаться.
Мы же с Иванцовым отправились ещё ниже, на первый этаж, и попали в захудалую лабораторию захудалой кафедры аэродинамики. Там было пыльно. Пылился в углу самолетный пропеллер, с пыльной фотографии довольно улыбались сотрудники давно упразднённой испытательной лаборатории ЛИАПа, стоящие над обломками взорвавшегося авиадвигателя, на столах торчали пыльные приборы нерабочего вида и неизвестного назначения.
Среди этого запустения старенькая бабулька-уборщица в меру сил боролась с надвигающимся бедствием – подставила под капавшие в трёх местах с потолка капли тарелку, стакан и майонезную баночку. И нашим заверениям, что подставлять надо бочки, не поверила. И выгнала нас, чтоб не шлялись тут всякие. Не бывает пророков в отечестве.
Великий лиаповский потоп не растянулся, на манер библейского, на сорок дней и сорок ночей. Но и чересчур быстро не закончился – как обычно в таких случаях, институтские сантехники оказались весьма далеко от эпицентра событий, и отыскали их далеко не сразу.
Однако злополучную трубу, в конце концов, перекрыли, а позже и заварили. А от очевидцев эпопеи пошли кругами версии событий, на каждом новом витке обрастая все новыми и новыми лихими подробностями: про обваренную кипятком секретаршу четвертого факультета (а на четвертом факе говорили, естественно, о втором), про безнадёжно испорченные новенькие дипломы, выписанные шестикурсникам, про унесенную бурным потоком сумку со стипендией целой группы… По звучавшей спустя четыре года версии событий можно было смело ставить фильм-катастрофу, вроде “Титаника”.
А самое смешное в истории то, что спустя год я женился на этой самой отличнице… На сокрушительнице труб. Что наша жизнь? Игра…
Страшноватая история
Как-то раз по осени двум подружкам из нашей группы повезло просто редкостно.
Чисто случайно, через дальних родственников близкой приятельницы их соседки, предложили девушкам квартиру снять, дешевую на удивление. А они, Ольга с Людой, будучи иногородними, в общежитии лиаповском обитали, что на улице Гастелло.